Вензель на плече Урсулы - Эмма Герц

Кэрол, пожалуй, оказалась Урсуле ближе всех не только по возрасту, но и по положению, месту на иерархической лестнице, как любил повторять по поводу и без повода Март. Господин спорил с ним, уместно припоминая о добровольности, одном из ключевых понятий BDSM. Когда Март выступил с предложением на письме имена Топов начинать с прописных букв, как водится, а боттомов — со строчных, для наглядности, Господин обозвал его идиотом.

Кэрол была такой же рабыней, с подписанным Контрактом и черным ошейником на замке. Крутокудрявая, она стриглась очень коротко, и круглая ее голова напоминала то ли невиданный пушистый грецкий орех, то ли мех каракуль.

— Ты скажи, барашек наш, сколько шерсти ты нам дашь? — шептала иногда Урсула ей. Кэрол морщила курносый нос, она знала, что сейчас подруга ответит сама себе голосом «барашка»:

— Не стриг-и-и-и меня пока, дам я шерсти три мешка: один мешок — хозяину, другой мешок — хозяйке, а третий — детям маленьким, на теплые фуфайки…

Это было смешно, и они смеялись, Господин строго смотрел, но как бы смеялся тоже, Урсула это хорошо понимала.

Иногда они разговаривали о чем-нибудь более существенном.

— А вот что тебе больше нравится, — быстро выговаривала Кэрол, забавно глотая слоги, был у нее какой-то такой смешной и детский дефект речи. — Что тебе больше нравится — оргазм или сабспейс?

— Это вообще разные вещи, — говорила Урсула, намыливая руки жидким мылом — чаще всего поболтать удавалось в дамской комнате. — Это все равно, что сравнивать, например, зимние сапоги и холодец с хреном, — говорила Урсула, вытирая руки бумажным полотенцем. — Вот что тебе больше нравится?

— Холодец с хреном, — смеялась Кэрол. — Или нет — зимние сапоги!

— Оргазм можно получить как угодно, — добавила она серьезнее, рассматривая себя в зеркале, — а сабспейс только так… В экшне, да? Ты об этом? Когда улетаешь, да?

— Да, — соглашалась Урсула, — если улетаешь, то никакой оргазм уже не нужен.

— Главное, приземлиться.

— Хи-хи.

— Хи-хи.

Хозяином Кэрол был владелец комиссионного магазина Холодный — это фамилия. Холодный безукоризненно выглядел в любое время, когда бы ни встречался на Урсулином пути, считался большим франтом. Только у него можно было наблюдать одновременно зеленоватые брюки, желтый пиджак и малиновый галстук в мелкий рисунок и втайне согласиться, что это прекрасно.

Не пренебрегал Холодный и шейными платками, во время разговора он часто крутил тот или иной в руках, наматывал на мощное запястье, скручивал жгутом или корабликом. На манер оригами. Текстильного.

Вот так, забавляясь с кусочком натурального шелка, неброских горчичных тонов, он предложил Господину:

— А не устроить ли нам зеркальный action, дружище?

— Только без дуэли, — поморщился Господин.

Урсула напряглась. Она слышала про такие массовые мероприятия, в которых принимают участие две или больше пары. И не одобряла их.

Принимать участие в таком action могли пары с общими Тематическими пристрастиями, в которых садисты более-менее близки по квалификации, а мазохисты — по уровню восприятия воздействия. Отличительной чертой зеркального action являлись симметричные действия Топов, что должно было приводить к усилению эмоционального воздействия, по типу резонанса. Или это интерференция? Надо будет уточнить у Господина, подумала неграмотная в физике Урсула.

— Зеркальное размещение в пространстве, одинаковые девайсы! — возбужденно развивал тему Холодный, размахивая горчичным платком, как сигнальщик на авианосце. — Надо посмотреть, что у тебя есть…

— Ограничимся сеансом флагелляции[17]? — уточнял Господин.

— Да! Сеанс одновременной игры, — радовался Холодный, — да!

Горчичный платок летал из одной ладони в другую, как крупная странная бабочка, встревоженная чем-то.

Конечно же, Урсула не хотела принимать участия ни в каких групповых action, и она даже немного поплакала, когда осталась одна. Посоображала, что можно предпринять. Она знала, что если она не будет рыдать, а спокойно и аргументированно изложит свою точку зрения, Господин прислушается. Но аргументов никаких не было, кроме лишенческого: «А-а-а-а, хочу, чтобы были только я и Он! никаких Кэрол! никаких посторонних мужчин!»

Господин уже несколько раз объяснял ей, насколько более волнующей может оказаться сессия при участии вменяемых партнеров, насколько ярче впечатления, глубже последующее взаимопроникновение и что ее затворнические настроения неправильные и даже вредные. Предлагал разные способы борьбы с ними. Урсула поняла, что назначенный зеркальный action и будет основным.

Она очень любила, когда Господин ее порол. Слово «порка» — хорошее, простое и русское — нравилось ей много больше изящных «флагелляций» или там «спанкингов». Себе она всегда так и говорила: «порка».

Урсула знала, что существует огромное множество других физических воздействий, способных доставить удовольствие. Многие из них прекрасно сочетались с поркой: расплавленный воск, лед, брызги воды или ментолового масла. Несколько раз на ее пылающую спину Господин выливал бокал холодного шампанского, — это было великолепно.

Холодный хитрым образом выкупил у города старинный особнячок в самом центре, полностью отреставрировал его, изначально предназначив уютный темный подвал для любимых с детства Тематических мероприятий. Будучи Мастером на все буквально руки, он самолично сколотил убедительную дыбу, пару устойчивых скамеек, разные иные решетки и приспособления с отверстиями для фиксации. На нескольких полочках открытого стеллажа располагались многочисленные девайсы.

Урсула чувствовала себя не очень и ютилась в углу. Кэрол была весела, мурлыкала что-то не очень музыкальное себе под нос, сновала по дому, собирая в кучу теплые одеяла: известно, что после всего нижних сотрясает дикий озноб.

— Прошу прощения, срочный звонок с работы. — Холодный зашел, растирая ладонью лоб. — Идиоты, вообще скоро всех уволю на хер. Сегодня спрашиваю: «Пол почему грязный?» Продавщица мне: «А я мыла! Потрогайте вон тряпку, вся мокрая!» Я свирепею. «Потрогать тряпку, — говорю, — по-вашему, это единственный способ определить, что пол мыли?» Продавщица: «Странно… Врем вам — верите, не врем вам — не верите…»