Пропавших без вести – не награждать! - Геннадий Сорокин

– Вам не кажется, товарищ полковник, что Лоскутов как-то уж совсем безразлично отнесся к ее кандидатуре?

– А чего ему рыпаться, если вопрос решенный? Это как женитьба в старые времена: сосватали тебя к кривой невесте, так прими ее такой, какая есть. Родителям же виднее, с кем тебе век коротать.

– От кривой жены всегда можно налево гульнуть, а от нее в рейде никуда не денешься.

– Тем более сработаются. Если в Кабо женщина не проснется.

– Не проснется. Она в ней умерла.

– Хватит о делах! Пошли обедать.

На выходе из политуправления Кабо остановила Николая Егоровича:

– Я объясню вам, товарищ капитан, мое видение замполита в группе. Я считаю, что замполит обязан исполнять приказы командира и следить за точностью их исполнения всеми остальными подчиненными. Все остальное вторично.

Николай Егорович согласно кивнул. Такой ответ его устраивал.

– Завтра утром будьте готовы к переезду на новое место. Из личных вещей возьмите с собой самый минимум. Проверьте обувь, запаситесь табаком, если курите. Опыт подсказывает, что в рейде человек лучше переносит голод, чем отсутствие курева. Что еще?

– Я все поняла, командир. Пудреницу и бигуди в моем вещмешке вы не найдете.

В девять часов утра 25 апреля в полевом лагере 97-го полка весь личный состав, кроме караулов, был построен на импровизированном плацу у штабной палатки.

Перед морскими пехотинцами выступил Лоскутов.

– Товарищи офицеры, старшины и краснофлотцы! Приказом командующего Северным флотом с сегодняшнего числа образуется новое воинское соединение – отдельный разведывательный отряд. Командовать отрядом буду я – капитан Лоскутов Николай Егорович. Моему отряду предстоит трудное и опасное задание, выполнить которое по силам только бойцам с железной волей и нечеловеческой выносливостью. Часть отряда мной уже сформирована, вторую часть я отберу среди вас. Добровольцы есть?

В полном молчании оба взвода сделали шаг вперед.

– Отлично! От славных бойцов морской пехоты я не ожидал ничего иного. Теперь слушайте меня внимательно. Сейчас вы все пройдете медкомиссию, председателем которой буду я. После прохождения комиссии я объявлю, кто зачислен в мой отряд, а кто не попадет в него без объяснения причин. Для чего я это говорю. Не каждый найдет в себе мужество перед лицом своих товарищей отказаться от выполнения задания. Я даю вам шанс это сделать. После прохождения врачей с каждым кандидатом я буду разговаривать наедине. Если кто из вас, морально или физически, не готов к дальнему опасному рейду, то он должен честно признаться в этом. Даю слово советского офицера – никаких последствий отказ иметь не будет. Все меня поняли?

Морские пехотинцы промолчали: мол, сам намек на отказ от выполнения опасного задания для них оскорбителен.

– Я что, мать вашу, неясно спросил? – взъярился Лоскутов. – Все меня поняли, или кому-то надо персонально повторить?

– Поняли, – нестройно ответили из задних рядов.

– Отряд, упор лежа принять! – скомандовал Николай Егорович. – На счет «раз!» сгибаем руки в локтях, грудь касается земли. На счет «два!» отжимаемся. Упражнение начи-най! Раз, два! Три, четыре! Раз, два! Спину прямее, зад не выпячивать!

После тридцати отжиманий Лоскутов поднял краснофлотцев на ноги.

– Я задавал вопрос, но не услышал ответа. Если не услышу его еще раз, упражнения повторим. Итак, всем понятно, как проходить медкомиссию?

– Так точно, товарищ капитан! – хором рявкнули морпехи.

Дав указания командирам взводов об очередности прохождения комиссии, Николай Егорович прошел в большую палатку-столовую, где расположились врачи.

Медосмотр начался.

Шестым по счету, после прохождения врачей, к Лоскутову подошел высокий крепкий мужчина лет сорока, смуглый, наголо подстриженный, с железным зубом во рту. Кисти рук, предплечья и грудь его украшали татуировки на морскую тематику.

– Товарищ капитан, – вполголоса сказал он, – из кандидатов вычеркните краснофлотцев Киселева и Пешкова. Поверьте мне, как человеку бывалому, подведут они нас в настоящем деле. Слабачки.

– Как ваша фамилия, Мазур? А что, товарищ Мазур, я вас уже зачислил к себе в отряд? – улыбнулся Лоскутов.

– Зачислите, – уверил краснофлотец.

– Кем вы были до морской пехоты? – Николай Егорович указал на татуировки. – На флоте служили?

– До декабря прошлого года я был боцманом на эсминце «Урицкий».

– Понятно. Был боцманом, стал пехотинцем. За что с корабля прогнали?

Мазур характерным движением щелкнул себя по горлу:

– Влетел по этому делу. Подрался с гражданскими. Разжаловали. Списали.

– Кем сейчас в полку? Пулеметчик? Годится. Иди, Мазур. Я прислушаюсь к твоему совету.

Следующий за Мазуром боец, опасливо оглянувшись на врачей, прошептал:

– Тут такое дело, товарищ капитан…. У меня жена осталась с маленькими детьми…

– Дальше не надо! – перебил Лоскутов. – Свободен!

Всего из 48 краснофлотцев и старшин отказались идти в рейд трое, еще 16 человек не пропустили врачи. Следуя указаниям Лоскутова, они отбраковывали даже тех, у кого болели зубы или были потерты ноги. Двоих Николай Егорович вычеркнул по совету Мазура, трое оказались бывшими спортсменами. В итоге в распоряжение Лоскутова поступило 24 человека, которых он разбил на 3 отделения по 8 человек в каждом.

Последними медкомиссию прошли командиры взводов. Оба они были примерно одинакового возраста, оба рвались принять участие в рейде. Поразмыслив, Николай Егорович остановил свой выбор на лейтенанте Коломийце, успевшем побывать в боях на полуострове Рыбачьем.

Все не прошедшие отбор бойцы и командиры для соблюдения режима секретности через три дня были переброшены под Псков и распределены среди частей 42-й армии 3-го Прибалтийского фронта.

К обеду в полевой лагерь на грузовике с вещевым имуществом прибыл Монгол. Кабо, очень коротко подстриженная, приехала отдельно.

– Коля, кто это? – заметив Кабо, спросил Монгол.

– Мой заместитель по политчасти.

– Мать его, это политуправление флота нам такую подлянку подбросило? Мужиков не было? Коля, мне кажется, что если бы она родилась во времена мрачного Средневековья, то ее бы без суда и следствия сожгли на костре как ведьму.

– Сожгли бы, и правильно сделали, – совершенно серьезно сказал Лоскутов.

Монгол встрепенулся.

– Коля, я вообще-то про костер так сказал, без всякой задней мысли. Ты что, полагаешь, что ее надо опасаться?

– Если у твоего Отца волков есть дочь, то считай, что это она. Монгол, лицо распрями и пошли с ней знакомиться. У меня пока в отношении нее ничего нет. Так, одни логические выкладки.