Хозяйка кафе при академии магии - Мстислава Черная

Убийцу я нашёл в первый же час пребывания в доме, хватило одного взгляда, однако имя убийцы — это не то, что хотел барон.

— Итак, господин Феликс?

— Около месяца назад вы наняли нового повара-южанина.

— Да, это так, — барон горделиво расправляет плечи. — Мне стоило больших усилий его заполучить. Но вы не совсем правы, он не обычный повар. Он мастер специй.

Я согласно киваю. Действительно, искусный мастер, я вчера оценил, до сих пор до конца в себя не пришёл.

Но делиться своими проблемами с бароном я точно не собираюсь, поэтому продолжаю:

— Вы знаете, что травы в определённых сочетаниях могут не только изменить вкус блюда, но и убить? Кара мечтала повысить свой ранг, став мастером специй, причём мечтала давно. Когда вы приняли этого южанина, она понадеялась стать его ученицей. На её несчастье, некоторыми знаниями она уже обладала. Она обнаружила мешочек со смесью трав, которые смешивать недопустимо. Никакого вреда, если они будут добавлены в еду один или два раза, но если их подсыпать жертве постоянно, у неё начнутся проблемы со здоровьем, и однажды сердце не выдержит.

Я замолкаю, давая барону осознать услышанное.

И моего намёка ему хватает:

— Эшли?!

— Да.

Кара оказалась не только глазастой, но и смертельно глупой. Вместо того, чтобы притвориться слепой или бежать к барону, она пристала к южанину с расспросами, так и не поняв, чему именно стала свидетелем. А он испугался, запаниковал и не придумал ничего лучше, чем спешно, совершенно не продуманно убить её. Согласился взять её ученицей, и Кара радостно приняла отравленный чай из его рук, умерла почти мгновенно. Это и стало главной ошибкой южанина — в момент её смерти он был рядом.

— Но… Но кому могла помешать моя девочка?

Разве не очевидно? Я ожидал большей сообразительности.

— Барон, когда-то вы заключили весьма кабальный брачный договор.

— Причём здесь это? — раздражённо вскидывается барон.

Т-с-с, больная тема?

— Барон, вы давно вдовец, у вас нет сына, — я испытываю странное удовлетворение, наблюдая, как каждое моё слово иглой вонзается в его расцветающую грязно-жёлтыми кляксами ауру. — Однако до сих пор вы не женились. И вы не признали официально свою старшую дочь, хотя могли бы выдать её замуж. Брачный договор до сих пор сковывает вас.

— И? Я женюсь повторно после того, как выдам Эшли замуж.

— Половина, если не больше, вашего состояния должна будет отойти леди Эшли-Саманте в качестве приданого, да и наследником титула станет её внук, а не ваш сын.

— Да.

— Полагаете, это устраивает вашу неофициальную невесту? Ваше желание отодвинуть объявление о помолвке на год её насторожило. Леди раздобыла копию вашего брачного договора…

— И решила расчистить путь для своего ребёнка?!

Барон стискивает кулаки, но от ругательств удерживается.

Пару минут он обдумывает мои слова:

— Благодарю, господин Феликс. Вы считаете остальные слуги мне преданы?

— Да, сейчас они на вашей стороне, но это не значит, что на их верность вы можете полагаться в будущем. Полагаю, их до сих пор просто не пытались подкупить.

— Я понял, ещё раз благодарю.

— Я рад, что смог вам помочь, — усмехаюсь я.

— Господин Феликс, я должен вызвать Эшли лекаря. Я буду рад продолжить нашу беседу за ужином.

Я бросаю взгляд на окно. Вечер совсем скоро…

— Барон, я признателен вам за гостеприимство, однако вынужден отказаться. У меня есть дела, о которых я должен позаботиться.

— Понимаю…

Барону безразлично, останусь я или уйду.

Пара вежливых фраз, и мы прощаемся.

Я выхожу из кабинета.

О чём я барону не рассказал и рассказывать не собираюсь, так это о том, зачем южанину понадобилось избавиться от меня. Поняв, что земля горит под ногами, что он вот-вот будет разоблачён, южанин собирался бежать, а перед этим выполнить заказ. Леди Эшли-Саманту спас счастливый случай — она уехала в храм, не позавтракав.

Я сбегаю на первый этаж, игнорирую лакея, выхожу из особняка.

Ждать предложенный экипаж нет никакого терпения, я отказываюсь. Быстрее прогуляться до начала улицы и взять на проспекте наёмную коляску.

— В храм, — приказываю я извозчику, уточнив, в какой именно, благо леди Эшли-Саманта со слов слуг всегда посещала один и тот же. Вряд ли она изменила привычкам в этот раз.

Извозчик трогает, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не приказать ему поторопиться.

Пожалуй, надо показаться учителю, пусть посмотрит, что у меня с аурой. Я всё ещё не в порядке.

Но прежде я обязательно заберу Асю домой.

Впереди показывается здание храма.

Наконец-то! В начале мысли, что я заберу Асю успокаивали, я смог сосредоточиться на обязательствах перед бароном. Но сейчас, чем ближе подъезжаем, тем труднее мне сдерживаться. Я спрыгиваю на мостовую до того, как коляска успевает полностью остановиться, расплачиваюсь с извозчиком. Я переплачиваю раза в три, но нет сил считать или, хуже, ждать сдачу.

Я вбегаю в храм, миную главный зал.

Первый жрец сам выходит мне навстречу:

— Дори, что-то случилось? Чем я могу вам помочь? Пройдёмте? Вы пугаете других прихожан…

Ох, позо-о-ор…

Только после слов жреца я осознаю, что мои глаза светятся нестерпимой для людей зеленью. Демоны!

Я зажмуриваюсь, выдыхаю.

И достаю служебный знак.

— Господин дознаватель? — удивляется жрец.

Прекрасно его понимаю. Сейчас я показал себя полнейшим непрофессионалом, но…

— Сегодня рано утром ваш храм посетили две сестры. Одна из девушек попросила убежища при храме. Мне она нужна.

— Хм?

Жрец, в ауре переливаются корыстолюбие и прижимистость, неожиданно соседствующие с добродушием и сострадательностью, проводит ладонью по подбородку.

— Господин дознаватель, но ни одна девушка не просила сегодня убежища. Если быть точным, то последний раз убежище просил некий молодой человек неделю назад.

Жрец не врёт, он искренне верит в то, что говорит.

Но как это возможно?! Асе просто некуда было пойти. Я ведь выяснил, у неё кроме личного документа при себе ничего больше не было.

— Может быть, вы не знаете?

— Давайте опросим остальных жрецов, — легко соглашается жрец. — Однако, если я правильно понял, о ком вы говорите, то вряд ли остальные хоть чем-то вам помогут.

— То есть?

— Утром храм посетила дочь барона Даргина. Леди устроила знатный переполох: по её словам, она приехала вознести молитвы вместе со своей единокровной сестрой, незаконнорожденной, которая накануне совершила нечто недопустимое для девушки.