Невинная любовница - Никола Корник

Я немедленно начала придумывать, как выбраться отсюда, потому что, хотя наше временное убежище и выглядело как рай земной в этот тихий и солнечный день, здесь все же не хватало еды и многих удобств. И хотя я не отношусь к тем женщинам, которые часами просиживают за туалетными столиками среди скляночек и горшочков, мне нужна была приличная еда и приличная одежда вместо мешков. Я считала, что мы вполне можем скоро уплыть отсюда. Надо только разжечь сигнальный огонь на холме и с его помощью привлечь внимание какого-либо проплывающего мимо судна. А может, и владелец хижины, живущий на острове Барра, приплывет посмотреть, в чем дело, если увидит дым. Правда, с костром придется потрудиться — я не видела на острове ни одного дерева, Нейл вчера растопил камин торфом. Нахмурившись при мысли о еще одной помехе, я начала медленно и осторожно спускаться на белый песчаный пляж, где заметила Нейла. Он что-то искал в скалах.

Красивый пляж был забросан обломками корабля. Большая их часть скопилась в лагуне недалеко от рифов, на которых «Баклан» потерпел бедствие. Маленькие ленивые волны выбрасывали обломки на берег. Увидев покореженные доски, я очень обрадовалась. Мы сможем высушить их и с их помощью развести костер! Кроме того, на берег выбросило канаты, снасти и пару бочек.

— Катриона, вы только посмотрите! — закричал Нейл, когда я подошла чуть ближе. Он тащил в одной руке что-то напоминающее мешок, а в другой — бутыль. — У нас есть ром и солонина, а в ящике найдется и говядина!

Едва я услышала обо всех этих яствах, в животе у меня забурчало. Заразившись радостью от Нейла, я побежала по берегу, на ходу собирая все лежащие там сокровища: костяную расческу, ложку, сухари, хлеб и овсянку. Наконец мы собрали целую кучу всякого добра, упали на песок, вскрыли ящик с говядиной и наелись досыта, запив мясо ромом. Затем мы растянулись на солнце.

— Хорошо, что нам не придется охотиться на чаек, — заметила я. — Говорят, мясо у них жесткое и отдает рыбой.

— Хотелось бы мне посмотреть, как вы будете их ловить, — лениво сказал Нейл.

— Будь у меня удочка, я бы и рыбы наловила, — слегка обиделась я.

— Соорудим вам удочку, — пообещал Нейл. — Не уверен, что питание исключительно солониной пойдет нам на пользу.

— Среди вереска можно найти ягоды. И у нас есть овсяная крупа для каши и хлеб.

— Хлеб, скорее всего, размок.

— У нас есть сухари, — возразила я, — а в лагуне можно насобирать моллюсков.

— Они ядовитые, — предостерег Нейл. — Я чуть не умер, когда в детстве съел сырого моллюска.

— Наверное, вы приносите несчастье, — съязвила я. — Ничего удивительного, что корабль затонул!

Я попыталась расчесать волосы с помощью костяного гребня, но всякий раз морщилась от боли, когда гребень застревал в колтунах. Стоило лишь расчесать один, как тут же попадался другой, и я снова морщилась. Кроме того, мне трудно было причесать затылок, так как затекшие руки отказывались повиноваться.

Понаблюдав какое-то время за моими ухищрениями, Нейл подвинулся ближе ко мне.

— Вот что, — сказал он, — дайте-ка я вас причешу.

Я неохотно протянула ему гребень. Нет ничего больнее, когда тебя то и дело дергают за волосы, неумело пытаясь причесать. Но Нейл был невероятно осторожен, терпеливо выпутывая каждый завиток и локон, избавляя меня от колтунов. Солнце жгло мне спину, ром горячил кровь и я таяла в его руках.

— Вы делали это раньше, — с укором сказала я, бросив на него взгляд через плечо. Его сосредоточенный вид заставил меня улыбнуться. — Вы — ловкий дамский угодник.

Он поднял глаза, не переставая причесывать меня. Наши взгляды встретились. Медленно, очень медленно он прижал меня к себе, так близко, что мой губы коснулись его. Этот поцелуй сильно отличался от предыдущих. Нейл целовал меня легко и нежно, чтобы не причинить мне боль. В то же время поцелуй был глубоким, проникновенным. Меня накрыло волной чувств. Нейл целовал меня не как расчетливый развратник. Он не стремился взять награду за помощь. Его страстный, нежный поцелуй стал воплощением моих самых потаенных желании.

Я теснее прижалась к Нейлу, уступая его нежной настойчивости. Мы упали на дюну. Он не отрывался от моих губ, наши языки сплелись в разнузданном танце. Он положил руку мне на грудь, и внутри у меня все сладко заныло от желания, которое я еще не до конца понимала, хотя и стремилась к неведомому всей душой.

Вдруг Нейл резко отстранился.

— Катриона, — заявил он очень серьезно, — Если мы уступим своему желанию, никакая сила на свете не вернет вам девственность.

Он с трудом поднялся на ноги и повернулся ко мне спиной. Потом он зашагал прочь, не говоря ни слова. С трудом сев, я смотрела ему вслед. Возбуждение прошло, заныли старые раны. Я дрожала от холода, и мне было очень не по себе. Я прекрасно понимала, что имеет в виду Нейл, как понимала и то, что виновата сама. Я пошла ему навстречу. Раз Нейл проявляет благородство и держится от меня подальше, чтобы избежать соблазна, я не имею права искушать его. На сердце у меня было тяжело. Я была молода, я была влюблена в него, и мое тело изнывало от тоски по нему. Но я не имела права забываться. Настанет день, когда мы вернемся к обычной жизни в обществе, где молодые незамужние девушки не должны подвергать себя подобной опасности. Потому-то в прошлый раз, когда Нейл предложил мне стать его любовницей, я отвергла его. Быть его любовницей и одновременно блюсти свою честь я, разумеется, не могла, И хотя сейчас меня охватывало пламя страсти, я понимала, насколько уязвимо мое положение. Я одинока, у меня нет ни денег, ни связей. Сейчас я находилась в двух шагах от падения. Возможно, я порывиста, однако не лишена и практической жилки. Я любила Нейла и хотела заняться с ним любовью, но я также думала и о том, что будет, когда я ему надоем, — а я ему непременно когда-нибудь надоем. Я знала, что Нейл легко увлекается. Что же мне останется делать, когда я перестану его привлекать? Я не хотела становиться профессионалкой, которая переходит из рук в руки, от одного мужчины к другому. Нейл — единственный кого я люблю, и если я не могу получить его навсегда, все лучше, чем однажды потерять его.

Я медленно брела по направлению к хижине, неся обнаруженные на берегу отрезы шотландки и муслина. Весь тот день до тех пор, пока ноги не отказались служить мне, я собирала на пляже вещи, которые могли нам пригодиться, и относила к дому. Я предоставила Нейла ему самому. Он набрал на берегу груду обломков, но я понимала, что дерево предназначено вовсе не для костра. Он сооружал себе подобие кровати, чтобы не делить постель со мной и не спать на холодном полу.

Желая помочь, я сняла со скалы обломок мачты и прикрепила его поперек угла, отгородив ту часть комнаты, где стояла моя кровать. Затем я накинула на образовавшуюся перекладину кусок муслина, и получилось подобие ширмы. Довольная собой, я разожгла огонь и согрела воду в мятом котелке, который тоже нашла на пляже.

Нейл втащил в хижину довольно искусно сработанную деревянную кровать. Он посмотрел на мою самодельную спальню и на маленькое пространство у окна, которое я оставила ему, и его губы искривились в грустной улыбке.