Ловушка миллиардера - Доминика Магницкая

притягивая ближе, и резко впивается в губы. Чтобы было удобнее, хватает за волосы, наплевав на прическу, и запрокидывает голову. Углубляет поцелуй, жадно смакуя каждую минуту.

А мы ведь не одни. И оттого еще более неловко.

Я подписывалась на фейковые отношения, а тут даже близорукий разглядит, что притворством и не пахнет.

В голове странно шумит, лицо вспыхивает, а сердце несколько ударов пропускает.

Ненасытная ласка губ все мысли выбивает. Чувствую, что еще немного, и я окончательно рехнусь. Тихонько ладонью отталкиваю.

Горящие губы с трудом поддаются.

— Хватит.

На этом всё и заканчивается. Взгляд Раевского проясняется, хватка слабеет, и я тут же отстраняюсь.

Без слов иду к выходу, сдерживая ненавистные слезы и стараясь не оборачиваться. Я свою часть выполнила. Теперь его очередь.

Тимур потеряет ко мне интерес, забудет и наконец-то заживет своей крутой жизнью. Не знаю почему, но от этой мысли легкие тисками сковывает. Становится и легко и больно одновременно.

Не думала, что так бывает.

— Мирослава, — меня догоняет Сергей, — вы не подождете в машине?

Еще бы. У Раевского ведь дела поважнее — надо наследство получить, с бумажками разобраться.

— Конечно, — соглашаюсь, чтобы не спорить, и беру ключи.

Хватит на сегодня потрясений.

Как послушная дурочка иду к машине, но лишь для того, чтобы забрать свою сумку. Там телефон, ключи от дома и немного денег. Достаточно, чтобы купить несколько шмоток и переодеться.

Тачку оставляю открытой, предварительно бросив ключи на переднее сиденье. Вряд ли угонят. Да и в случае чего Тимур мало что потеряет. Новую найдет.

В ближайшем магазинчике, смахивающем на секонд-хенд, беру юбку с длинной водолазкой, кроссовки и на месте переодеваюсь. Не совсем мой размер, но жмет поменьше свадебного платья, которое я оставляю в примерочной. Мало ли, вдруг кому пригодится.

Мне теперь уж точно не нужно.

Ловлю такси и вскоре добираюсь до дома. Все дни в голове спутались, поэтому я по-настоящему удивляюсь, обнаружив внутри Алинку. При виде меня подруга срывается с места и крепко обнимает, позволяя опустить чугунную голову на ее плечо.

А дальше слова льются из меня потоком. Все быстрее и громче, пока я не начинаю задыхаться от собственных воплей.

— Тише, Мира, тише, — успокаивающе гладит по спине.

Я выкладываю абсолютно все, потому что чувствую, что если это не сделаю, то просто взорвусь от массы эмоций. Алина только слушает, позволяя мне выговориться.

Глаза стекленеют, а в голову приходит еще более абсурдная вещь.

— Давай сходим в клуб. Я хочу оттянуться.

И рот затыкается на моменте, когда хочу сказать правду.

Хочу забыться.

Через пару часов слезы заканчиваются. Я чувствую опустошение и приятную пустоту, словно вулкан потрясений наконец-то выбрался на свободу и жалящим пламенем к чертям отрубил все живое. Пустая башка, тихое сердце и расфокусированный взгляд.

Свернувшись калачиком на диване, смотрю на стол, заставленный горячей и домашней едой. Алина приготовила. Пахнет вкусно, но желудок узлом закручивает. Мотаю головой на предложение поесть.

— Так нельзя, — упрямо закидывает котлеты в тарелку, — что теперь, из-за каждой свиньи себя голодом морить?

— Не надо. Не напоминай, — нервы и без того хлипкой ниткой натягиваются.

Того и гляди треснут.

— Ладно. Съешь хотя бы половину, и я отстану.

Раздается звонок. Кто-то яростно тарабанит в дверь, и я уже успеваю подумать о том, что Раевский по мою душу явился, однако тут тишину сотрясает женский голос. Злой такой.

И я его узнаю. Уж лучше бы Тимур приперся.

— Не открывай, — одергиваю подругу. — Ей здесь не рады.

А сама сомневаюсь. Мама приходит только в двух случаях. Первый — проверить, жива ли я. И второй — похвалиться дорогими дочурками своих знакомых, которые уж точно лучше меня. Не хамят, родителей уважают и пятки им целуют.

В моем случае уважать особо не за что.

Почему пришла? Из-за новостей? Раевский уже запустил свою гранату в виде фоток со свадьбы?

Мне любопытно, поэтому встаю и подхожу к двери. Может, мама сама какую-то подсказку даст. В гневе она страшна.

— Мира, я знаю, что ты дома! Открой сейчас же! Как ты посмела без моего одобрения замуж выйти, соплячка?

Отлично. Еще даже не вечер, а она уже пьяная.

— Уходи.

Не слышит. Орет как резаная и каблуками по двери бьет. Через глазок вижу, что лицо краснющее. Хотя одета прилично. Видимо, специально перед визитом ко мне напилась.

Стыдно перед Алиной. Уже не в первый раз такое происходит.

Глазами прошу ее уйти и дверь прикрыть. А еще лучше телевизор на всю громкость врубить. Чтоб наверняка.

Открываю замок, но цепочку оставляю. Не хочу задерживаться, и так внутри все полыхает.

— Приходи, когда протрезвеешь.

— Паршивка, — поправляет белые, почти седые волосы и кривит ярко накрашенные губы. — За что мне такое наказание?

— Так чего ты орешь? — я усмехаюсь. — Сама же мне говорила не упустить такого мужика. Вот я и послушалась.

Ага. Прям белая и пушистая. Только когти спрятаны.

— Ты даже на свадьбу меня не пригласила!

Еще забавнее. Я бы и себя туда не приглашала, если бы могла.

— Мне пора на работу, — бросаю пыль в глаза. Всё равно она ничего не знает. — Если это все, уходи.

— Почему ты все еще живешь здесь? Муж тебя в первый же день выкинул, да? Не стерпел твой мерзкий характер?

— Что-то вроде того.

От равнодушия в моем голосе мама чуть ли не бледнеет.

— Если не любишь, зачем тогда замуж вышла? Плевать тебе, я же вижу. На деньги повелась? — костлявые руки подрагивают. — Я тебя не так воспитывала.

Ну-ну. Значит, о сватовстве с мамкиными сынками мы уже благополучно забыли. И я, как всегда, хуже всех.

— Езжай домой и проспись. Потом поговорим.

Захлопываю дверь прямо перед ее носом и на несколько секунд замираю. Дожидаюсь, пока подъезд опустеет, и только потом возвращаюсь на кухню.

— Опять у нее пластинку заело, — от злости даже аппетит просыпается. Берусь за вилку. — Теперь ее на свадьбе заклинило. Еще что-то о деньгах говорила.

Мучительно удерживаю себя от желания включить телефон и погуглить. Мало ли что там написали.

Но держусь. Вместо глупостей сипло роняю.

— Кстати, о деньгах, — терять уже нечего, — я сегодня угощаю. Давай оторвемся в самых крутых местах Москвы.

Алина видит мое состояние и не спорит. Деликатно откашливается, пока я ее стряпню нахваливаю.

— Может, нам переехать?

Теперь я начинаю кашлять. Кусочек в горле застревает.

— Что? Куда? — глаза выпучиваю.

Раньше мы об этом не говорили. Да и хорошо тут, не шибко дорого.

— Найдем что-то еще, — пожимает плечами, — чтобы твоя мама и Тимур не смогли найти. А