Маруся. Провинциальные игры - Галина Гончарова

– Маша, будешь?

Ваня откопал где-то флягу и протягивал мне.

– Там что?

– Квас.

– Отлично, – обрадовалась я. Спиртное мне нельзя, а тут сахар, дрожжи, как раз подпитка! Еще бы шоколадку, но чего нет – того нет. Я вообще здесь съестного не держала. Зато нашлась краюха хлеба. Мы разломили ее и душевно слопали на троих.

Оставалось только ждать.

Аким прогуливался вдоль уложенных строем пленников, смотрел зло, пару раз даже кого-то пнул… Поговорить о правах человека? Вот совершенно не тянет! Хватит этим гадам, что в живых оставили.

Вот за что они рабочих?

Такие же заключенные, у них семьи есть, дети… свяжи ты, избей, но не убивай! Подневольные же люди, не своей волей сюда пришли.

Надо будет узнать, может, кто в семьях нуждается… хоть копейкой, да помогу!

Мы с баронессой последнее время серьезно занялись благотворительностью. Проводили лотереи, благотворительные вечера… баронесса проводила, я поддерживала. Ей сейчас намного легче стало, все не одна старается.

Опять же… романтика.

В нынешнее-то время – получилась почти сказка про Золушку. Княжна, сбежав из дома, от немилого брака, живет среди простых людей, потом влюбляется, замуж выходит за прекрасного принца…

Тот факт, что принц на пятьдесят лет старше, да и смертельно болен, молвой просто игнорируется. Начисто. Зато сколько «романьтизьму»! Аж из ушей прет!

Остается махнуть рукой и смириться. И улыбаться всем, кто желает меня поздравить.

Пусть так…

* * *

Храмов ждать себя не заставил.

Митяю повезло, он никуда не влетел, ни на какую засаду не наткнулся, а потому приехал в город очень быстро. Тут же к губернатору, рассказал обо всем, и получаса не прошло, как к нам в лощину малым не вся казачья сотня сорвалась.

Ладно, полусотня – точно.

И церковники… Эти-то откуда узнали? Но ведь примчались!

Храмова не было, ему уже становилось тяжело ездить верхом. Да и вообще – болезнь брала свое. Когда живешь рядом с человеком, это заметно.

Четче выделяются вены, с лица словно лишняя плоть уходит, глаза западают, кожа желтеет, волосы редеют…

Признаков много, и на первый взгляд не слишком значительных, но в совокупности…

Жаль его. Хороший человек. Слуги на генерал-губернатора разве что не молятся, в особенности служанки. Ни к кому под юбку не лезет, никого не обижает, жалование платит в срок, премии к праздникам… чего надо-то?

Это меня куда-то в сторону понесло.

– Кхм… ваша светлость?

Я повернулась к мужчине, который со мной заговорил.

– Да? Э…

– Отец Александр, к вашим услугам.

– Рада знакомству, отец Александр, – кивнула я попу лет сорока. – Я могу вам чем-то помочь?

– Сложно сказать, ваша светлость. Не могли бы вы рассказать мне, что тут произошло?

Я могла.

Спокойно, без суеты изложить и как мы приехали, и как встретились с беглыми, и что они мне говорили. И даже заклинание.

Поправку я уже внесла во всю историю – сказала, что свиток нашла у отца в библиотеке. Даже само заклинание согласилась и зарисовать на свитке, и написать.

Церковник покивал головой.

– У вас, ваша светлость, активные, проявленные способности?

– Да… вы не знали? Я не скрывала…

– Обычно у женщин они не проявляются. И вы, простите…

Взгляд на мой живот был очень выразительным. Я развела руками.

– Что ж тут такого? Да, я маг земли. Да, у меня активные способности. И я смогла их применить. Жить хотелось…

– Вы, наверное, за ребенка боялись, ваша светлость?

– Очень, – кивнула я. – Но за себя тоже. Если б они меня схватили, ребенка все равно бы убили. И я бы погибла.

– Редко встретишь в столь молодой девушке такую мудрость.

– Это не мудрость. Это же любой понятно было бы…

– Не любой, – вздохнул церковник. – И вы так спокойны…

– Вы еще два фактора не учитываете, – огрызнулась я. – Два раза примененное заклинание из меня все силы выпило. Чтобы истерику устроить, мне хоть бы на ногах держаться нужно. А я и так едва стою…

– Простите, ваше сиятельство.

– Я и так не обижаюсь. И… вы сами сказали – я княжна.

Церковник покачал головой.

– Не понимаю…

– В меня с детства вбивали, как себя вести. Что подумают обо мне эти люди, если я сейчас сорвусь в пошлую и вульгарную истерику? Что скажут? Вот дома я позволю себе и рыдать, и кричать… да и ребенок у меня на руках, и ребенок у меня внутри… разве детям такое полезно?

– Вы очень умны, ваша светлость.

Мне осталось лишь развести руками.

– Я стараюсь, отец Александр. Но жизнь, как видите, подкидывает сюрпризы.

– Ваша светлость, вы позволите нанести вам еще визит? Если что-то…

И что мне оставалось делать? Конечно, я позволила.

* * *

– Машенька, это слишком опасно.

Я посмотрела на Храмова усталыми глазами.

– Сергей Никодимович, вы прекрасно понимаете, что это разговор ни о чем. Ездила – и ездить буду. Могу брать с собой больше людей в сопровождение.

Подтекст Храмов считал четко.

Даже если сейчас он мне что-то запретит, сколько ему осталось-то? Меньше года, хорошо, если ребенка на руки взять успеет. И мужчина смирился.

– Ладно… Я усилю охрану, а вы мне пообещаете быть осторожнее.

– Это и моя жизнь. Конечно буду.

– Ребенок?..

– Все в порядке.

– Может, стоит пригласить доктора?

Я понимала, что это не ради меня. Мне-то доктор не нужен, а вот мужу будет спокойнее.

– Конечно. Пусть посмотрит – на всякий случай.

Храмов расслабился и кивнул.

– Приглашу. Машенька, еще раз прошу – осторожнее…

Я кивнула.

Интересно, кто и зачем спустил с цепи этого Федьку? Не просто так он шел, ох не просто так…

* * *

Следующая неделя выдалась суматошной.

Примчалась маман. Попробовала упасть в обморок, разверещалась о своих переживаниях, получила пятьдесят рублей и удрала тратить. Куда и страдания делись…

От всех остальных так же дешево откупиться не удалось.

Визиты наносились буквально без продыху. Приходилось сидеть, рассказывать всем, как я испугалась, пить чай в диких количествах – и ничего не поделаешь. Надо.