Обреченные обжечься - Anne Dar

Мои мысли вновь вернулись к вопросу о том, что мой здравый смысл никак не мог мне объяснить: как именно я оказалась в эпицентре жёстких бандитских разборок?.. Точно, это всё Энтони… Я снова начала раскачиваться взад-вперёд, пытаясь упорядочить свои мысли.

А ведь я и вправду виделась с Энтони перед тем, как его зарезали. С этого момента и начались мои проблемы. Сначала полиция, теперь головорезы…

Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить что-то важное, что я упустила, и передо мной почему-то сразу же вспыхнул мой разговор с Хьюи:

– Чего он хотел?

– Он пробыл у меня всего минуту. Сказал, что думал встретить тебя здесь и что жалеет о том, что не справился без матери.

– И больше ничего?

– Больше ничего.

Больше ничего… Больше ничего… Больше ни-че-го…

“Хьюи сказал, что Энтони хотел меня встретить… Он ведь не мог оставить эту злосчастную флешку Хьюи?!” – внезапно прокричал мой внутренний голос, как вдруг – хлоп! – меня накрыло озарение, и я, широко раскрыв глаза, неожиданно произнесла вслух тихо, словно с лёгкостью найденный ответ на достаточно банальную загадку: “Пещера сокровищ”…

Я никогда не была из трусливых, однако действовать ночью так и не решилась. Уже спустя полминуты после случившегося со мной озарения, я стояла у выхода из квартиры, но, повертев ключ в руках, положила его обратно на комод, после чего вернулась обратно в спальню и, не раздеваясь, легла на кровать.

От очередного выброса адреналина я всю ночь провалялась не сомкнув глаз и в итоге заснула за полчаса до рассвета. Проснувшись в десять, я, проигнорировав урчание желудка и даже мимолётно не заглянув в местный холодильник, в котором, по моему опыту, всегда можно было найти что-нибудь съестное, покинула квартиру, забрав с собой все следы своего пребывания в ней.

После удара молнии с нашей грушей произошла аномалия – её восточная часть ствола иссохла, а западная, хотя и не давала больше плодов, год за годом продолжала жить.

Уже подходя к дереву я в который раз удивлялась появившимся на нём первым в этом году листочкам, ещё слишком мелким, но уже достаточно зелёным, чтобы их не заметить с противоположного конца двора.

Остановившись в шаге от груши, я подняла голову кверху, чтобы рассмотреть её недосягаемую крону, которая с каждым годом всё больше кренилась к земле. Быстро пробегающие по небу свинцовые тучи поддерживали моё мрачное настроение на должном уровне.

“И что я здесь делаю?!” – гулко выдохнув, мысленно и не без злости поинтересовалась сама у себя я. Мне начинало казаться, будто я попала в хреновый триллер, по итогам которого меня либо убьют, либо я сама себя убью, соскользнув с груши и свернув себе шею из-за своих каких-то совершенно дурацких умозаключений.

Кретин Энтони!..

Вновь тяжело выдохнув, я дотронулась правой ладонью ветхой коры и попыталась вспомнить, как именно когда-то по ней взбиралась. Секунда – и моя рука держиться за ветку над головой справа. Ещё секунда – и я закинула ногу на ветку слева. Мне повезло, что я была в свободных чёрных штанах, которые когда-то купила в магазине одежды для танцев хип-хоп направления. Естественно танцы меня не интересовали, но вот в свободной одежде предпочтительно тёмного цвета я, будучи подростком с “дикими” замашками, нуждалась часто. Такая одежда реже всего рвалась и на ней никогда не оставались следы грязи. Или крови.

То ли ветки старушки-груши стали менее прочными, то ли я за последние одиннадцать лет стала менее проворной, но дерево подо мной трещало так, будто я бравый медведь, а не хрупкая девушка. Хотя, с “хрупкой” я явно погорячилась.

Прежде до дупла добраться было не так уж и просто, но теперь, прибавив в росте, это получилось у меня намного ловчее, чем я ожидала. Злосчастная для груши молния попала прямо в дупло, от которого трещина и пошла. Теперь эту искорёженную расщелину и дуплом-то назвать было сложно – она больше напоминала глубокую пещеру.

Шатаясь на раскачивающейся подо мной ветке и до боли впиваясь правой рукой в ветку над головой, я, мысленно бранясь и не понимая, что вообще здесь делаю и с чего вдруг решила вновь поиграть в индейца из племени апачи, уверенно запустила руку в расщелину.

Создавалось впечатление, будто я ковыряюсь в живом организме. По крайней мере влажные от прошедшего недавно дождя, гнилые прошлогодние листья и сломанные отростки веток, которыми дупло было заполнено до верху, невольно рисовали перед моими глазами картину, в которой я запускаю свою руку вовсе не в древесное дупло, а в глотку огромного, трясущегося под моим весом осьминога. Словно я пытаюсь нащупать склизкое сердце чудовища, с чёткой миссией вырвать его и съесть, чтобы обрести его бессмертие.

Морщась от неприятных ощущений, я продолжала рыться в перегное, как вдруг совершенно неожиданно нащупала нечто, что не могло быть ни замшелой веткой, ни перегнившим листом. Дёрнув нечто, я посмотрела на находку в своих руках и поняла, что держу прозрачный водоотталкивающий пакетик. В подобных обычно хранят продукты питания, сейчас же в нём лежала стальная флешка.

От увиденного у меня перехватило дыхание. Кажется я не могла поверить в происходящее.

Прежде, чем я попыталась осмыслить находку, я ловко спустилась вниз. Рассматривая прозрачный пакетик в своих руках, я направилась через весь задний двор обратно к машине, обдуманно припаркованной на обочине перед домом Генри, чтобы никто из домашних не обратил на мой приезд внимания. Я так и не заметила, что всё это время, из окна чердака родительского дома, за мной наблюдала Амелия.

О том, что я вернусь обратно в квартиру Дариана, я поняла после того, как осознала, что именно держу в руках. Это была не просто флешка – это была информация, за которую могли лишить жизни. За неё убили Энтони и за неё с лёгкостью могли прикончить меня. Прежде, чем делать следующий шаг, мне нужно было перестраховаться. Я должна была знать, с чем именно имею дело, и, естественно, ради собственной безопасности сделать дубликат. А лучше несколько дубликатов. Мой допотопный ноутбук сломался ещё перед Рождеством и за ненадобностью я так и не занялась его починкой, а в квартире Дариана, в которую не сунется даже самый заядлый камикадзе, как раз имелся незапароленный макбук. Дариан его ещё даже распаковать не успел – так, прикупил для квартиры “на всякий случай” и при мне задвинул его в прикроватный комод. Я видела рекламу этой обновлённой модели макбуков и знала, что она стоит неприлично дорого, но Дариан воспринимал этот девайс всего лишь за какую-то безделушку, которую можно просто взять, “на всякий случай” задвинуть в комод и, собственно, забыть о её существовании. Очередное доказательство того, что у нас разное отношение к материальным благам и, соответственно, отсюда у нас разные понятия относительно жизни, и сопутствующих ей ценностей.

Поднимаясь в квартиру, я заметила, что на меня обратил внимание консьерж, едва удержавшийся от того, чтобы встать передо мной и рассмотреть моё лицо поподробнее. Придя к выводу, что его привлекла моя треснувшая нижняя губа, я поджала её и, сдвинув брови, зашла в лифт, запоздало ответив на его приветствие нечленораздельным бубнением, напоминающим словосочетание “хорошего дня”. Этого консьержа, предположительно не старше двадцати пяти лет и определённо индийского происхождения, я уже видела, когда приходила сюда с Дарианом, но вчера вечером и сегодня утром на его месте была миловидная, миниатюрная, шустренькая и неизменно улыбающаяся блондиночка, которая, здороваясь со мной, параллельно успевала раскладывать прессу и присматривать за персидским котом, сидящем на поводке у её ног. Она явно была менее любопытной или же мне это только казалось.