Кассандра и Блэр в Царстве черного ворона - Мэри Лэй

это стоить. Теперь Нумибус заочно забрал мое сердце, облитое кровью от непризнанной любви к самому хрупкому и дорогому изумруду Филориума, к Блэр. Он заставит умирать каждый раз при виде друг друга и осознании несовместимости. С другой стороны, я спасаю сердце Блэр от тьмы этого похотливого монстра, получающего удовольствие от страданий других существ.

– Ты согласен? – спросил Темный маг.

– Да, – ответил я, а после поклялся кровью больше никогда не претендовать на то сердце, что сейчас возвращаю любимой.

После заключения сделки меня возвратили туда, где я, по всей видимости, и был, отсутствуя на астральном уровне.

– Луций! Ты в порядке? Я нашла тебя здесь без сознания! – лепетала Кассандра, прикладывая мокрую тряпку к моему лбу.

– Кэсси, что ты здесь делаешь? – не понял я.

– Я кое-что нашла в книгах! Это поможет нам вернуть Блэр! Точнее, ты вернешь ее…

– Кассандра…

– Не перебивай! В одном из талмудов сказано, что сердце вернет тот, кто искренне любит заколдованного. Он признается в любви и совершит героический поступок! Ты понимаешь? Твоя любовь у нас есть, осталось совершить что-то ради Блэр, и дело с концом, – под впечатлением тараторила Кэсси.

Я просто молчал, не желая признавать, как только что был одурачен Нумибусом. Наглец знал, что моя любовь разрушит заклятье, и нашел верный способ продолжить игру. Какой же я глупец! И за мою глупость теперь расплачиваться только мне.

Глава 14

Блэр

Проснувшись среди ночи, сперва я не поняла, что произошло. Буквально воспарив над своей постелью, почувствовала, как сотни невидимых нейронов заряжаются энергией и бьют все тело током. Конвульсии не заканчивались, пока кожа не зардела красным из-за большого притока крови.

Первое, что пронеслось в голове, – порча. Но потом, когда холод души начал оттаивать, я ощутила просветление, и все стало ясно: это, наоборот, исцеление. Радость была не долгой, ведь я получила смертельную дозу боли в сердце. Оно билось не в своем ритме, но, услышав удары, я заплакала от счастья, превозмогая все тяготы возвращения к жизни.

Опустившись на мягкую перину, все еще продолжала корчиться от неприятных ощущений, теперь уже умноженных на двое: к физическому дисбалансу подключился моральный. Моменты, где я причиняла близким боль, один за другим проносились в памяти и остро кололи то место, где уже и так все было изранено без остатка.

Ни одна из фавориток не прибежала в мои покои, чтобы узнать, по какой причине я так надрывисто кричу, зато мадам Финч была наготове и появилась с каким-то зельем, уменьшающим чувствительность. Потом она напоила меня ромашковым чаем, не задавая лишних вопросов.

– Почему вы не принесли молоко с печеньем, как в тот раз? – спросила я, чуть расслабившись.

– Не хотела еще сильнее ранить вас, напоминая об… – Лили запнулась, не желая произносить имя отца.

Я поняла, что помощница оберегает мои чувства, но роковая мысль о папе заставила выронить чашку из рук. Глянув в окно, убедилась, что Королевство все еще погружено в ночную тьму.

– Он ждет меня у ворот! – выкрикнула я, накинув на ночную рубашку теплую мантию, а затем бросилась через лес, чтобы повстречаться с Гленом.

Никакие препятствия из веток, болот и кровожадных животных не пугали так, как услышать от папы грубость или его несогласие примириться. У меня была возможность прочитать заклинание и переместиться к замку, но я была слишком взволнована и могла с легкостью оказаться на кратере вулкана, чтобы утонуть в лаве своих сожалений и чувства вины.

За считаные минуты я оказалась у родительского дома, но у ворот не было видно ожидавшего меня Глена или того самого угощения. Монолитные очертания замка оставались погруженными во тьму моих потерь и переживаний. Не в силах сдерживаться, упала к подножию ворот и горько заплакала. На удивление, сразу же раздался скрежет открывающейся двери.

– Папа! – закричало мое окончательно ожившее сердце.

На возглас не последовало ответа, только противный смех, разносящийся на всю округу.

– Я думала, узнав, что он не твой отец, ты перестанешь его так называть, – раздался голос Карнелии.

Передо мной стояла мать, жадно ухмыляясь на мое душевное излияние. Ее темные волосы были, как всегда, аккуратно уложены, чтобы не отвлекать внимание от короны, что носила родительница днем и ночью. Острие ее глаз впивалось в меня, разглядывая не только внешние изменения, но и внутренние.

– Как тебе удалось вернуть сердце? – вдруг поразилась Карнелия.

Никому не удавалось застать на ее лице и капли эмоций, но сейчас мама истощала удивление и какой-то небывалый ужас.

– Где папа? – задала интересующий меня вопрос, тем более, я понятия не имела, почему вдруг снова могу чувствовать.

– Этот жалкий старик ушел кочевать. Взял несколько вещей и объявил, что больше не может здесь находиться, – ответила Карнелия, – ты разбила его сердце, Блэр. Может, так теперь Нумибус отдает долги – сердце за сердце? – размышляла вслух собеседница, не упустив возможности сделать мне больно.

Я не могла поверить, что Глен решился уйти от своей жены. Неужели мои слова о его слабости сподвигли на такое? Как простить себе такую чудовищную выходку, где жертвой стал любимый папа? Пусть и не родной, но самый лучший, что мог достаться мне судьбой.

– Кто мой настоящий отец? – сквозь зубы процедила я.

Карнелия не ответила, а лишь повторила смех, с каким пришла в начале нашей встречи. Ворота захлопнулись, а я все еще продолжала сидеть на коленях и осознавать все ужасы реальности. Только тусклые блики рассвета вернули желание уйти от замка подальше и попытаться исправить отношения с людьми, что не сбежали от моего черствого высокомерия.

Раз путь обратно пролегал через лес, зайду к Луцию и признаюсь, наконец, в любви, что сейчас отогревает мое сердце от холода ран. К сожалению, повстречала не совсем того, о ком думала последние несколько минут.

– Блэр, что ты делаешь в лесу в такую рань? Всю дичь мне распугаешь своими рыданиями! – возмутился Роланд, – Стоп! Почему ты плачешь? К тебе вернулись чувства? – тут же осознал охотник.

– Похоже на то, – коротко ответила я, не собираясь и перед ним отчитываться из-за незнания фактов возвращения сердца.

– Это же замечательно! И ты все помнишь? Все, что делала, когда была без…

Пегас не закончил, но мы оба поняли, что он имел в виду.

– Да, и хочу попросить прощение. Я чаще использовала тебя, чем благодарила.

– Ты не отдавала себе отчет, – отмахнулся Роланд.

– Не совсем. Я все понимала, но, словно не хотела делать иначе: искать подход к людям или позволять к ним что-то испытывать…

– А сейчас все