Нереальная дружба - Рина Аньярская

– Миледи, как Вы себя чувствуете? Вам уже легче? Голова всё ещё болит?

– Спроси лучше, как мои ноги, – пробурчала наследница и, тяжело раскачиваясь из стороны в сторону, приподнялась на локтях.

– Могу себе представить… – ответила камеристка, подбивая подушки под спиной любимой госпожи.

– Да уж, мне сразу вся эта затея с балом не понравилась, – помрачнела Ирена.

Запустив руки в волосы, чтобы слегка помассировать кожу, она поняла, что на привычном месте у виска нет жемчужной бабочки, и едва ли не подскочила в кровати с возгласом: «Где она? Где моя заколка?!»

– Не волнуйтесь, миледи, она на месте! – поспешила успокоить принцессу верная камеристка. – Под подушкой…

Ирена без сил опустилась на кровать, сунула руку под одну из подушек, нащупала прохладную поверхность жемчуга и сразу успокоилась.

Волосы наследницы красивыми волнами обрамили её побледневшее личико и в лучах тёплого августовского солнца заиграли золотом. Эйда залюбовалась на эту умилительную картину, отмечая про себя, что, несмотря на кажущуюся на первый взгляд невзрачность внешности английской принцессы, девушка она просто очаровательная.

Камеристка аккуратно поправила одеяло, чуть сползшее вниз, и произнесла:

– Завтрак Вам принесут сюда – я уже распорядилась. Не торопитесь подниматься, понежьтесь, полежите ещё немного. У Вас вчера был сложный вечер…

Хитро приоткрыв один глаз, Ирена ответила ласковым голосом:

– Эйда, я же не больная. Не суетись.

– Будет, конечно, как Вы пожелаете, но я делаю так, потому что очень люблю Вас.

С этими словами мисс Браун отошла в сторону от балдахина, но она отлично видела, как Ирена, перевернувшись на спину, прикрыла глаза и покачала головой, словно подтверждая слова камеристки. «Я это знаю, – пронеслось в голове маленькой принцессы, – и никогда с тобой не расстанусь, моя милая Эйда… Что бы ни ждало меня впереди».

В отличие от наследной принцессы, маркиза Линкольн чувствовала себя более чем великолепно. Она рано поднялась и к тому моменту, когда Ирена едва отрывала от подушки голову, чтобы выпить куриный бульон, принесённый ей на завтрак, уже стояла в конюшне в полном обмундировании, ожидая, когда к ней выведут коня. В руке маркизы, вопреки обычаям времени, был хлыст. Облачённая в мужское платье, ехать она собиралась вовсе не в дамском седле[40]…

В соседнем помещении мелькнула до боли знакомая шляпка, и уже через пару секунд перед красавицей с каштановыми локонами появилась Констанция де Нанон.

– Леди Анжелина? – недоумённо приподняла брови француженка. – И что это Ваша Светлость здесь делает в такое время, да ещё и в таком виде?

– Вернее было бы мне спросить, что Вы тут делаете, мадмуазель, – отпарировала красавица по-французски. – Конюшни вообще-то королевские, и я с детства держу здесь своих лошадей.

– Разве меня уже объявили вне закона? – улыбнулась краешком губ д’Альбре. – Или я не являюсь гостьей двора и не вольна перемещаться свободно по Виндзору?

– Не язвите, герцогиня, – прошипела маркиза, злобно сверкнув агатами глаз. – Вы своим поведением уже добились того, что я Вас ненавижу всей душой.

– Ах, как мы заговорили – у нас, оказывается, острый язычок… – насмешливо промурчала в ответ де Нанон, обходя первую леди кругом. – Негоже племяннице так разговаривать с тётушкой, дорогая леди Анжелина.

– Да замолчите же! – едва не вскрикнула красавица, но слыша, как неподалёку возится конюх Брюс, она не могла позволить себе такой роскоши. – Меня ошеломить новостью можно лишь раз – не думайте, что у Вас это получится вновь!

– Не беспокойтесь, моя милая, я, в отличие от Вас, умею держать своё слово.

– Это на что Вы изволите намекать? – сузила глаза до острых лисьих щёлок англичанка.

Констанция приблизилась вплотную к родственнице и тихо-тихо над самым её ухом проговорила по-английски:

– Даже не помышляйте о вреде королю и наследнице, миледи. Это для Вас плохо кончится.

– Я не потерплю, чтобы мне указывала какая-то француженка, – отпарировала Анжелина.

– Да? – усмехнулась де Нанон и отошла на пару шагов, аккуратно подобрав подол своего тёмно-синего платья.

– Брик! – крикнула первая леди, подбоченившись.

Как обычно, она перепутала имя конюха.

– Брюс, миледи, – исправил её мужчина, вынырнув из-за перегородки. – К Вашим услугам!

– Да какая мне разница, чёрт возьми! – тряхнула кудрями племянница короля, даже не попытавшись развернуть в сторону собеседника корпус и не глядя на него. Каштановые локоны разметались вокруг её белой шеи, но от этого голос маркизы приятнее и нежнее не стал. – Где мой конь? Почему так долго?

– Готов, миледи.

– Прекрасно, – медленно повернув лицо к конюху, прошипела Анжелина, – а то тебе бы не поздоровилось.

После этих слов маркиза снова повернулась к д’Альбре:

– Очень надеюсь, миледи, что Вас я сегодня более не увижу…

Резко развернувшись, девушка быстрыми шагами направилась в смежное помещение, где её ждал осёдланный конь. Брюс держал его под уздцы, но когда маркиза легко запрыгнула на спину жеребца по кличке Жемчуг без посторонней помощи, он отпустил животное. Анжелина пришпорила скакуна и стрелой вылетела из конюшни.

Герцогиня посмотрела ей вслед и покачала головой:

– Подумать только: кузины, обе наполовину француженки, а какие разные! – и, обратившись к конюху, она добавила: – Мистер Вильямс, распорядитесь, чтобы подготовили мой экипаж.

Мельком взглянув на золотую гриву белоснежного скакуна наследницы, де Нанон подумала про себя: «Всё бы отдала, чтобы узнать, как она сейчас себя чувствует…»

Войти в доверие принцессы Уэльской оказалось не таким простым делом, как ранее думалось француженке. Ирена дичилась двора, не подпускала к себе близко фрейлин и совершенно не планировала заводить знакомства с иностранной гостьей. Быть вхожей в покои короля Англии и стать его другом было совсем несложно. Покорить сердце дочери монарха пока не получалось.

Ирена сидела на кровати, опершись спиной на высокие подушки, и напевала вполголоса только что пришедшие на ум слова:

В спальню вошла Эйда с мокрым полотенцем. Камеристка на миг остановилась, потом присела на краешек августейшего ложа: