Апостол Павел - Ален Деко

Драма, переживаемая Павлом, заключалась в том, что некоторые из его соратников под впечатлением поступков Петра последовали примеру первого из апостолов. Среди них оказался и дорогой Павлу Варнава, спутник и брат. В глазах Павла это было худшее из того, что могло произойти. Чувствуется, что Павел близок к отчаянию. «…Даже Варнава, — восклицает он, — был увлечен их лицемерием» (Деян 2:13). Бури эмоций сотрясали антиохийскую общину. Случилось так, что Петр и Павел столкнулись лицом к лицу. Можно представить, как они стояли друг против друга — один в смущении, а второй кипя яростью: «…сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски? Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники» (Гал 2:14–15).

Павел выступил против Петра — кто бы мог подумать, что такое случится. Выпрямившись во весь свой малый рост, уверенный в своей правоте, Павел дал урок тому, кого все признавали оплотом церкви: «…однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть. Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Никак. Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником. Законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня. Не отвергаю благодати Божией; а если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Гал 2:16–21).

Какая диалектика! И как же она обогатится в Послании к римлянам — этом идейном завещании Павла. После столкновения с Петром позиции Павла в Антиохии ослабли. Противостояние затронуло всю церковь: она оказалась буквально разделенной. На церковных собраниях теперь встречались иудеи, выступающие за следование закону Моисееву, и обращенные язычники, обрезанные и необрезанные. Эллинисты же, прежние сторонники Стефана, хотя и продолжали считать себя иудеями, все более отклонялись от Торы, все более сомнительной казалась им возможность обращения всех евреев.

Павел же не сдавался. В Послании к римлянам он со всей силой убеждения повторяет, что у иудеев и язычников один Господь и что Бог никогда не отвергал Израиль. Более того, новообращенные никогда не должны забывать, что они были бы ничем, если Бог через Авраама не избрал бы народ Израиля. Отсюда знаменитое сравнение с корнями и ветвями маслины: «…и если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя» (Рим 11:16–18). Вывод ne varietur — иным быть не может: христианство есть ответвление иудаизма. Что вполне очевидно.

Как мог чувствовать себя Павел, оказавшись втянутым в конфликты, которые в сопоставлении с тем, что снизошло на него по дороге в Дамаск, казались ему ничтожными? Он ощущал себя несчастным. Чтобы избавиться от этого чувства и снова начать делать дело — исполнять назначенную Богом миссию, Павел отправляется в те церкви, которые он создал. Горит желанием узнать, что с ними стало.

Отправятся ли Павел и Варнава, как прежде, вместе? Несмотря на «дезертирство» друга, Павел попробовал к нему обратиться, но Варнава уклонился. Может, как считают некоторые, Варнава хотел взять с собой Марка, а Павел, будучи не из тех, кто легко забывает, отверг юношу. Я склонен считать, что Павел, обиженный на Варнаву, высказал претензии другу — это нам известно, — а Варнава не стерпел его горячности. Их дружба умерла. Варнава возвратился на Кипр вместе с Марком.

Одному отправляться в путь было немыслимо. Павел взял себе в спутники Силу, иудея из Палестины, того самого, кто принес христианам Антиохии весть о решениях иерусалимского собрания. Сказать, что они стали соратниками, — значит сказать слишком мало: Сила был предан Павлу душой и телом. Как и Павел, Сила был римским гражданином и даже принял имя Сильван, что означает «Лесной».

На этот раз Павел предпочел сухопутный маршрут, от которого они некогда отказались с Варнавой, возвращаясь из первого путешествия, поскольку зимой Тавр был непроходим. Как сообщается в Деяниях, Павел «проходил Сирию и Киликию, утверждая церкви» (Деян 15:41). В Сирии христианские общины были уже многочисленны и процветали. Шагая на север, двое путников перешли поросшие лесом горные цепи Амана, именуемого сегодня Кызыл-Даг. Затем они вновь спустились к заливу Исса, омывающему равнину, где в 333 году до н. э. Александр Великий сокрушил царя персов Дария III. В тот день Восток открылся для эллинов.

Пройдя через Адану, рубеж, знакомый Павлу с молодых лет, они дошли до Тарса. Конечно, Павел и Сила должны были сделать там остановку. Двадцать семь лет назад юный Савл с дорожной торбой за плечами покинул родной дом ради Иерусалима. Тринадцать лет назад за ним пришел Варнава, чтобы отправиться вместе в Антиохию. Если родители были живы, им к этому времени перевалило за шестьдесят. Оставаться в Тарсе долго Павел и Сила не могли — долг звал их. Они пошли дальше вверх по течению Кидна, им предстояло перейти горы Тавра.

Эта дорога знакома и мне. Как и другие путешественники, я почувствовал разочарование, потому что эта горная цепь, о которой говорили как о труднодоступной — местами она действительно такова, — сегодня совсем не выглядит таковой. Может, это взгляд из окна машины? Дорога, по которой мы ехали, идет не через знаменитые Киликийские Ворота, это невозможно. Чтобы их увидеть, надо оставить машину и пойти пешком в глубь прохода между двумя отвесными стенами: их высота сто двадцать метров и всего лишь двадцать метров ширина. Становится понятным, почему слава о Киликийских Воротах шла по всему миру. На память приходят завоеватели всех времен — персы, греки Александра Македонского, римляне Цезаря, — проходя ущелье, зажатые каменными стенами, они, должно быть, ощущали страх и тайную тревогу и передали эти чувства грядущим поколениям.

Дорога все круче и круче. Пробираясь густым лесом, уставшие путники обращали внимание на окружающий пейзаж. А здесь пейзаж очень контрастен: скалистая бесплодная местность через сорок километров от Тарса преображается, появляется хвойный лес. На высоте 1268 метров над уровнем моря путешественники прошли последний перевал и выбрались на высокое плато: на несколько дней они оказались избавлены от подъемов и спусков. Пришлось ли им идти под проливным дождем, похожим на тот, что хлестал нам в стекла машины в апреле? Если они появились в этих местах ближе к лету, а это возможно, им довелось брести под палящим солнцем, что не лучше дождя. И в любое время года им пришлось бороться с ветром. Сражаясь с ним, сегодня турки высадили на плато тысячи молодых тополей.

Наконец Павел стал узнавать местность: они прибыли в Дервию. Конечно, Павел не мог не рассказать Силе, в каком жалком состоянии привезли его в этот город, как он здесь выздоравливал и сколько душ за время выздоровления обратил в христианство. Когда Павел и Сила появились на улицах, Павла узнали: сбежались люди, окружили путников. Десяток домов распахнул перед ними двери. Павел был счастлив, обнаружив, что духовно христианская община почти не пострадала. Душеспасительные беседы, чтение проповедей, общий пост. Миссионеры покинули Дервию, лишь почувствовав, что стараниями Павла эти христиане держатся пути истинного.