По следам тунгусской катастрофы - Николай Владимирович Васильев

На это мы возразим им, что гимны пишут поэты, а поэты — народ увлекающийся, что стихи — стихами, а наука — наукой и что мечтать, наконец, не заказано. Л. А. Кулик писал стихи, и, говорят, неплохие.

Как бы то ни было, слова гимна нравились всем, него пели с одинаковым удовольствием и Леня Шикалов, который считал вопрос о звездолете почти решенным, и Володя Матушевский, который, как уже говорилось, ни в какие звездолеты не верил.

Я не знаю, где встретиться

Нам придется, пилот.

Под земным полумесяцем

Ты провел звездолет.

И мелькали города и страны,

Голубые наши океаны,

Проносилась под тобой планета,

Солнцем жизни навсегда согрета.

Мы проходим завалами

Средь Тунгусских болот,

Чтобы горы сказали нам,

Где погиб ты, пилот.

Расстояния страшны человеку ли

И пускай разделены парсеками,

Неизвестными мегагерцами,

Друг у друга будем слышать сердце мы.

Плыли зори бессонные

До высоких небес.

И тайга мегатонная

Поклонилась тебе.

Если гибель нас в пути застанет,

Если сердце биться перестанет,

Пусть такие же пылают зори.

Пусть такие же грохочут горы.

Есть на свете таежная

Высота Фаррингтон.

К ней дорогой тревожною

Наш маршрут проведен,

Потому что мы народ бродячий,

Пожелай же нам, пилот, удачи.

Этот мир на самом деле тесен

Без дерзаний, без дорог, без песен.

Знаю, есть неизвестная

Средь небесных широт

Та планета чудесная.

Где живет твой народ.

И туда через преграды времени

Прилетит пилот земного племени,

Чтобы звезды силу мысли знали,

Чтобы люди руку дружбы сжали.

— А теперь — в дорогу.

Снова — в который раз — одеваются и застегиваются рюкзаки. Мы выходим на улицу, еще раз фотографируемся на фоне избы, после этого Плеханов с Красновым наглухо закрывают в нее двери. До следующего лета!

Переходим гать, подымаемся на торфяной вал и еще раз, остановившись на минуту, глядим в ту сторону, [где осталась Метеоритная заимка, ставшая за эти дни для нас родным и обжитым местом.

Обратный путь — 90 километров — занял около полутора суток. Оно и понятно: есть было нечего, шли мы на одном «НЗ», и если бы с нами не поделился продуктами Геннадий Брюханов, которого мы встретили на Чамбе, нам было бы плохо.

Почти вся экспедиция вернулась в Ванавару пешком; трое — Виктор, Саша и Леня — спустились вместе с грузом на лодках до устья Чамбы, откуда их привели на буксире.

Уже спускались сумерки, когда по Чамбинской дороге мы вошли в Ванавару. Народу на улице было мало, мы прямо прошли к столовой, и, несмотря на то, что она была закрыта, попросили накормить нас. В этом отношении в Ванаваре свой закон: людей, только что вышедших из тайги, обслуживают без всякого промедления.

В столовой было тихо. На окнах висели белые занавески. Из репродуктора, висевшего на стене, слышались звуки «Прелюда» Рахманинова.

…Поход был закончен.

Начало КСЭ-2

Как уже говорилось, наша книга не является научным отчетом. Однако необходимо подвести некоторые итоги первого этапа работы. Необходимость эта усугубляется тем, что отдельные сведения о деятельности экспедиции, просочившиеся на страницы печати, дают иногда повод к необоснованным, а подчас и безответственным выводам и заключениям.

Самими участниками экспедиции до настоящего времени каких-либо печатных выступлений не делалось (за исключением опубликованной в журнале «Физика», № 2, 1960 г. заметки «О геомагнитном эффекте взрыва Тунгусского метеорита»). Тем более, никто из членов экспедиции нигде не утверждал, что катастрофа 1908 года связана непременно с ядерными взрывами и с «космическими кораблями». В интервью, данном начальником экспедиции Г. Ф. Плехановым корреспонденту газеты «Советская Россия» В. Когинову, нет никаких сведений, которые бы могли прямо свидетельствовать в пользу ядерной природы тунгусского взрыва (причина повышения радиоактивности в центре катастрофы, как мы увидим ниже, нуждается еще в расшифровке).

У читателя возникает, естественно, вопрос: что нового дала экспедиция 1959 года по сравнению с предшествующими? Оправдала ли она себя? На правильном ли пути находятся поиски? И можно ли сейчас высказывать хотя бы предварительные предположения о что же произошло в районе Ванавары пятьдесят два года назад?

В настоящее время основная часть лабораторной обработки привезенных экспедицией образцов закончена. Проводилась она в ряде специализированных учреждений Москвы, Новосибирска и Томска.

Как и следовало ожидать, сделать какой-либо категорический окончательный вывод в настоящий момент невозможно. Основной итог, на котором можно настаивать вполне категорически, это то, что Тунгусская катастрофа оказалась явлением более сложным, чем это можно было предполагать по литературным данным. Изучать его можно, лишь применяя комплекс различных методов, и это изучение следует начинать с завершения исследования общей картины явления, которая до сих пор еще не ясна.

Работа экспедиции 1959 года показала, в частности, что очертания вывала вряд ли имеют форму вытянутого к югу эллипса, как об этом утверждается в литературе. Крайняя граница бурелома оказалась расположенной на востоке в 22–23 километрах от изб Кулика (1,5–2 километра к западу от р. Укиииткон), на западе — в 15–16 километрах от Метеоритной заимки, на юге — соответственно в 22–25 километрах, на 3—ЮЗ — в 20–22 километрах и на севере — в 22–25 километрах (последнее по данным группы туристов г. Москвы под руководством Б. Смирнова). На расстоянии 30–32 километров к западу от изб Кулика обнаружена мощная зона обратного повала деревьев (вершинами на восток) примерно той же давности, что и вывал в междуречье Хушма — Кимчу. Связаны ли эти вывалы между собой генетически — пока сказать трудно.

Впервые предпринятое детальное исследование Лакурского хребта — одного из предполагаемых мест падения метеорита — дало отрицательные результаты: в районе этих возвышенностей нет ни повала леса, ни следов так называемой «Сухой речки» — борозды, оставленной по рассказам эвенков, метеоритом при его падении. Можно предполагать, однако, что эвенкийское и географическое понятия «Лакурского хребта» не однозначны: по сведениям приводимым К. Янковским со слов охотников эвенков, упоминавшийся ими «Лакурский хребет» находится в зоне «мертвого леса», в то время как его графический аналог находится за пределами бурелома на расстоянии полуторадневного перехода.

Некоторые интересные детали были обнаружены при анализе спилов деревьев из района окружности Южного болота (анализ проведен по нашей просьбе ассистентом