Человек войны - Андрей Негривода

Когда-то помню в детстве я,

Мне пела матушка моя

О том, что есть счастливый край,

В котором жизнь не жизнь, а рай.

Там нет ни слез, ни бед, ни бурь,

А в небе чистом, как лазурь,

Над очертаньем рек и сел

Парит, парит степной орел...

С надрывом, охрипшим голосом, как умел, может, и не очень-то и хорошо и правильно, но Андрей пел от самой глубины души, а Генка... Он, наверное, чувствовал, что с Андреем происходит что-то неладное. Наверное... И, будучи от природы своей одесской насмешником, он все же не задевал своего друга «за живое». И понимал, наверное, что вот именно в такие моменты, с микрофоном в руке Андрей отпускал свою душу из клетки погулять на воле. И не мешал этому никогда – Филин пел эту песню один. Ну, или почти один...

Не улетай, не улетай!

Еще немного покружи!

И в свой далекий дивный край

Ты мне дорогу покажи...

И хоть он очень далеко,

Ты долетишь туда легко...

Преодолеешь путь любой!

Прошу! Возьми меня с собой!..

Эта песня... Эта атмосфера тоскливого праздника... Все это... Все это хоть как-то заряжало Филина энергией и призрачной уверенностью в завтрашнем дне.

С тех пор прошло немало лет,

И сказки нет, и птицы нет,

Но иногда, подняв глаза,

Гляжу с тоской я в небеса.

И может быть, в судьбе моей

В один из хмурых серых дней,

Неся надежду и тепло,

Мелькнет орлиное крыло...

И, что самое удивительное, Андрею становилось легче и не так тоскливо и тошно. «Нам песня строить и жить помогает!» После таких вечеров Андрей возвращался к себе, зная, что как бы там ни было, но в этой чужой ему стране есть по крайней мере один человек, которому от него ничего не надо, который всегда будет рад их встрече и всегда даст ему «возможность» выгулять свою душу, «подержавшись» за микрофон.

...Но сидеть в своей конуре взаперти целыми днями и ждать вечера, чтобы пойти в бар, было опасно. И, чтобы не свихнуться, Андрей устроился на работу. На автомойку. За сущие копейки он целый день мыл машины. Нет, Андрей мог бы, конечно, найти себе и более пристойное занятие, но... Во-первых – он хотел убить в себе гордыню, мол, я достоин и лучшего, а во-вторых – такой тяжелой «трудотерапией» он лечил свои мозги. И, что самое удивительное, это помогало! Простые движения, простая цель, без выдумки и фантазии – бери пару ведер воды, бери тряпку и шампунь, и вперед, к победе коммунизма!

Хозяин этой мойки, «бизнесмен» Фима, был рад и счастлив, заполучив такого работника. А чем плохо? Пашет целый день, как вол, и глупых вопросов по поводу повышения зарплаты не задает. Поди, плохо?!

...Все как-то постепенно устоялось со временем само собой и вошло в обыденную, наезженную колею.

В 7.00 Андрей уже мыл первую машину, потом их с каждой минутой становилось больше и больше... И начинался «круговорот говна в природе», часов до шести вечера. Потом он дотаскивал свое уставшее, измочаленное тело до «дома» и подолгу стоял под упругими, прохладными струями душа. А в 20.00 он уже сидел за «музыкантским столиком» в баре ресторана «Версаль». Сюда он стал ходить с завидной постоянностью, каждый день, словно на работу, и в конце концов Феликс ее и предложил – теперь, кроме «банкетных дней» в пятницу – субботу, Андрей охранял еще и этот бар, но уже все остальные, будние дни... В этом был свой большой плюс – в конуре у Андрея не было холодильника, его попросту некуда было поставить, а поэтому он каждый день, возвращаясь с работы, задавал себе один и тот же вопрос: «Ну! И че мы седня жрать будем?» Теперь эта проблема решилась сама собой – здесь его и кормили, и зарплату платили исправно, каждый день, по окончании посиделок, часам к трем утра.

Андрей постепенно погружался в болото размеренности и уже ждал... Ждал, зная себя, что скоро «грянет гром», потому что по-другому просто и быть не могло! Потому что в его жизни никогда по-другому и не было. Потому что со временем ему начинал надоедать такой образ жизни лягушки, и он потихоньку, подспудно, порой и сам того не понимая, начинал выискивать причину или повод, чтобы «взорвать тишину». Постепенно он становился непримиримым к чужим, даже к самым мелким оплошностям...

Этот день для Андрея всегда, еще с детства, был особенным. Потому что только в Одессе всегда, при любой погоде и правительстве, отмечали День смеха – это было старой традицией, которую свято соблюдали все одесситы, в каком бы конце света они ни находились! Что-то витало в воздухе в этот день такое, что хотелось просто без причины, от души, посмеяться, отвлекшись от каждодневных проблем и забот. Просто забыться, вернувшись, хотя бы мысленно в Одессу своего детства...

– Ну, что, Дрюля? – У Генки сегодня было по-особенному приподнятое настроение. – Бамбарбия киргуду?

Это был их «пароль». Помните эту знаменитую фразу Никулина в фильме «Кавказская пленница», когда вся эта знаменитая троица пришла в ресторан «приглашать» Шурика поучаствовать в «кавказском свадебном обычае красть невесту»? Вот-вот!..

– Канэшна хачу, э! – ответил Андрей с горским акцентом.

Генка повернулся лицом к барной стойке и сказал бармену, прищелкнув пальцами:

– Э-э!.. Человек! Анисовой водочки, щучьи головы фаршированные и заячьи почки! Два раза!

– А по почкам два раза?! – улыбнулся Сергей.

– Это потом... – И Генка обратился к Андрею: – Вот так всегда! Как только захочешь праздника, так тебе его кто-нибудь добрый обязательно обломает! Ну, что, барменская душа, раз царской еды в этой забегаловке нет, тогда давай наш с Андрюхой комплект.

– Литруха «Немировской с перцем», кола и фисташки?

– И откуда только ты такой догадливый взялся? – включился в эту игру Андрей. – Только это... «С перцем» – это ты погорячился, Сержик! «Перцы» у нас свои есть, и всегда с собой.

– Так шо, ты его оттуда достань и себе оставь, ага? – улыбнулся Генка.

– А закусывать, когда пузырь прикончите, тоже своими будете?

– А шо, этим, шо в бутылке, можно закусывать?

– После литра на двоих можно и пробкой закусить!

– Добрейшей ты души человечище, Серега! – Андрей протянул через барную стойку руку. А мог бы и шашкой рубануть! – Дай я тебе за это клешню пожму!

– Идите уже в жопу, господа охранники и музыканты! И не загораживайте мне тут пейзаж! Щас вам девочки все на стол нарисуют!

– А счет на Фелу запиши! – хохотнул Гена и направился к столику.

– Ага! Ты шо, хочешь, чтобы он разрыв сердца получил?

– Главное, чтобы не разрыв перца! – внес свою лепту Андрей.

– Не, пацаны! Мне потом придется другого «хозяина» искать. Я лучше свои заплачу – дешевле выйдет!