Варяг. Золото старых богов - Александр Мазин

Обрывалась скачка ничем. Пустотой.

Кое-какую ясность внёс так и не представившийся незнакомец.

– Мы тебя искали, – поведал он Илье на третий день путешествия. – Мислав за тебя двадцать марок обещал. За мёртвого. А за живого сорок.

Понятно стало и то, почему Мислав так на Илью обиделся.

Сбежавший во время драки с Миховилом вояка поспешил прямиком к владетелю Миславу и наврал с три короба. Мол, ехали они себе, ничего дурного не замышляя, а тут вдруг налетели на них свирепые русы изрядным числом и перебили всех, включая владетелева шурина и его сына.

Дальше – просто.

Беглец подробно описал Илью, которого он имел возможность разглядеть как следует, вооружение Ильи и его коня. По этому описанию Илью и опознали, когда их караван по возвращении остановился в одном из хорватских городков.

Напасть на сильный отряд русов хорваты не рискнули. Это означало войну с Киевом, которой князь хорватский Собеслав всемерно старался избежать. Когда-то его отец кланялся данью великому князю Святославу, но когда Святослав погиб, подданство как-то позабылось. Теперь же, когда великим князем стал Владимир, успевший показать, что умеет возвращать потерянное, хорватскому князю меньше всего хотелось ссориться с русами и давать им повод подгрести его земли под себя. Хорватский князь вёл переговоры с лехитами. Хотя приносить вассальную клятву Мешко ему тоже не очень хотелось. Тем более что болезнь изрядно поубавила грозности объединителю лехитских племён.

Положение у Собеслава было нелёгким. Но надежда у него была. На печенегов. Бежавшие от степняков людишки из тиверцев рассказывали, что в степи стоит большая орда, которая только и ждёт, чтобы дружина Владимира ушла куда-нибудь повоевать. Можно было предполагать, что и Владимир об этом слышал и с примучиванием хорватов повременит. Похититель Ильи сам оказался весьма осведомлённым человеком. А вот назвать своё имя Илье отказался. Вернее, сообщил, что в разных местах его зовут по-разному, так что Илья может называть его как угодно. По-словенски он говорил с чуть заметным чешским выговором, однако чехом не был. Илья слышал, как он говорил со своими людьми по-угорски, но знаний хватило лишь на то, чтобы узнать язык. В отличие от Артёма Илья языком угров не владел.

В общем, любопытным человеком оказался незнакомец. И разговорчивым. В другое время и в другом положении Илья, пожалуй, счёл бы его интересным. В другом положении.

– Вынули тебя, как курочку из гнёздышка, – похвастался незнакомец. – Мягкого и тёпленького.

Илья помалкивал. Никак не проявлял кипевшей в груди ярости. Ярости в первую очередь на самого себя.

– Говорили: ты один пятерых стоишь. Этот трус кричал: ты один зарубил и дядю, и племянника, и ещё четверых. А я тебя взял без единой царапины! – Незнакомец даже причмокнул от удовольствия. – Немного сонной травки, немного хитрости… Которая, скажу тебе, даже и не понадобилась. Никто тебя не хватился, рус. Никто. Как пировали, так и продолжали пировать. Беспечный вы народ, что русы, что нурманы. Как праздник у вас, так будто и все враги разом сгинули. Помню, один из уличских сваргов, коих Мислав привечает, рассказывал: пришли к ним такие вот молодцы. Идолов пожгли, капище разграбили, на жертвенном месте овец пожарили, бочки с мёдом разбили и устроили пир. Да такой, что где пировали, так и попадали. А сварги и тут как тут. И тут уж их веселье началось! – Хорват хохотнул. – Потом, правда, бежать всем пришлось. Уличский князь больно лютый. Как узнал, что на его земле такое сотворили, разъярился ну прям как медведица, у которой малыша прибили.

«Вот это на Артёма похоже», – подумал Илья. А вот первая часть истории доверия у него не вызвала. Гридь у брата опытная. Такой оплошки дать не могла.

Ещё он подметил, что когда его похититель говорил о сваргах, то явно был за них, а не за их противников. Язычник, что ли?

Хотя и в Киеве иные крещёные старым богам кланяются. В дружинах повсеместно Перуна поминают: и взывают, и клянутся.

А что там в лесах творится? Хотя что творится, как раз понятно. Как князь или его люди наедут, так обереги долой и кресты на рубахи, пока не уедут. Да и сам он, если подумать, Перуна чаще Христа вспоминает. Особенно когда чует, как ярость боевая по жилам течёт.

Похититель болтал, устроившись в противоположном углу возка. Илья оказался подходящим слушателем. И понимающим, и помалкивающим. Снаружи лил дождь. Твёрдая дорога стремительно превращалась в жирное топкое месиво, но колёса возка пока не вязли. Илья надеялся, что, когда дорога совсем раскиснет, возок застрянет. И его узника придётся выпустить наружу.

Надеялся зря. Вечером того же дня они свернули с тракта на узкую лесную дорожку, а через некоторое время оказались внутри небольшой крепости.

Разглядеть её Илье толком не дали. Вытащили из возка, не сняв цепей, а только сбив кольца, потащили через двор вшестером, на растянутых цепях, как медведя, впихнули в низкую дверь, сволокли вниз по лестнице, потом ещё в одну дверь и ещё по одной лестнице, с которой Илью попросту столкнули. И вот он лежит на полу, кузнец закончил работу, и Илья снова на привязи.

Приехали.

Дальняя крепость владетеля Мислава

– Пованивает здесь, – заметил Илья. – Зверушкой хищной. Небось до меня ты сам здесь отдыхал?

Стражник тут же ткнул Илью древком в бок.

– Не туда, – ухмыльнулся Илья. – Левее. Там чешется.

– Скоро тебя почешем, – пообещал стражник. – Колом в задницу.

– Не тронь его, Сречко. – Владетель Мислав, невысокий мужчина с короткой седой бородой, побитой оспинами физиономией и надменно выпяченной нижней губой, к Илье не приближался. Сидел на ступеньке с заботливо подложенной под седалище подушкой.

– А ты дерзкий, рус!

– Это ты дерзкий! – возразил Илья. – Ты главная жаба в этом болоте, но не думай, что твоё болото – это весь мир. Будешь слишком громко квакать, пришибут лопатой.

– Я сказал: не трогать! – остановил владетель замахнувшегося стражника. – Пусть поговорит. Всё же я за него сорок марок серебром заплатил.

– Торгаш ты отменный, – похвалил Илья, прикидывая, сможет ли он рывком добраться до стражника и свернуть тому шею. Нет, не получится. Цепь помешает. А вот если за древко ухватить… – Считай, за бесценок меня взял. А ещё оружие, с меня снятое. Да ты вообще в прибытке. А знаешь, сколько золотом сможешь выручить? – И, не дождавшись ответа: – Хотя нет, не сможешь. Понимаешь, наверное, что потом проглоченное у тебя вместе с глоткой вырвут.

– Щенок! – фыркнул слюной Мислав. – Кому грозить вздумал!

– Жабе, – хладнокровно ответил Илья. – Причём дурной жабе. Ты хоть знаешь, кто я, владетель? – Последнее слово Илья произнёс как сплюнул.