Однажды в Москве. Часть II - Ильгар Ахадов

начнет стрелять там, где может и не надо.

К ихванам24 я не пошел. Наши пути давно разошлись. Их шейхи объявили нас отступниками. С такой просьбой меня не мои, не они не поняли бы…

Я словно окаменел. Беда этого человека заставила забыть меня свою. Очнулся, когда Хаджи начал трясти меня за плечи.

– Ты в порядке?

Вздохнув, я тяжело посмотрел в его глаза:

– Завтра я заберу его. Пусть Аллах простит нас, но этот человек воистину тот, кто нам нужен. К сожалению…

– Ты сделал все, что мог. Я свидетель. Аллах свидетель!

– Хаджимурат, Мансур на последнем дыхании велел передать, чтобы ты не возвращался в Баку и не посылал туда своих людей. Там подстава.

– Так он сам…

– Видимо, что-то пошло не так. Он сказал, что поле вашей деятельности теперь Северный Кавказ. Вы должны остановить войну в горах. И выдворите из Кавказа ваххабитское бандполе. Тогда и федералы уйдут.

Наш покойный друг велел еще передать, что эти слова только для моих и для твоих ушей…

Когда я выходил из комнаты, оглянулся. Магомедказиев, задумавшись, уставился в одну точку. Лишь четки у него в руках монотонно двигались, издавая звуки, напоминающие тиканье настенных часов…

Чуть позже я вышел прогуляться и из первой попавшейся телефонной будки позвонил Наиле.

– Все нормально… – услышал ее напряженный голос. – Она по-прежнему под капельницей, но ровно дышит. Даже открыла глаза. Прогнозировать сложно. Надо ждать. Может, чуда…

– Это твои умозаключения?

– Нет, Иннокентия.

– Спасибо.

Она всплакнула:

– Рафаэль, останься живым!..

Я положил трубку. Вышел и продолжил прогулку.

“Чуда!.. Почему нет, если действительно все в твоих руках…”

Я медленно шел, просто дыша свежим морозным воздухом и стараясь ни о чем не думать.

Это часть города, несмотря на близость к центру, своими узкими переулками и старыми зданиями напомнила мне ту, которую я оставил. Впереди орала пьяная орава юнцов. Кто-то задиристо посмотрел в мою сторону. Подумав, я свернул. Чуть не поскользнулся на обледеневшем тротуаре. За спиной услышался мерзкий, оскорбительный хохот…

Утром Тощий внимательно меня выслушал. Лишь в конце я почувствовал всю бурю охвативших его эмоций. Вроде вполне спокойный, он слегка дрожал от волнения.

– Черт бы тебя побрал!..

– Я как понял, ты меня похвалил.

– Этого… твоего “клиента” сам Аллах ваш послал.

Я вздохнул:

– Трофим, Аллах един…

– Знаю, Аллах Акбар и прочее… – нетерпеливо перебил он, махнув рукой. – Меня в Афгане наши обкуренные шурави чуть не оскопили, пытаясь сделать обрезание. Спасибо, век не забуду.

– Трофим, ислам – это не только обрезание…

– Ты меня исламу не учи. Я эту Шахаду лучше Отче Наш знаю. Мы все учили ее на всякий случай. Попадись в руки духов25, мог бы жив остаться, если знал шахаду и обрезанный. Во всяком случае бошку не сразу отрезали бы, похвалили бы сначала, накормили, напоили… Где он?

– В машине. Ночью помылся, надел на себя чистое солдатское белье – вроде савана.

Тощий покачал головой:

– Столько лет воюем, но до сих пор не могу понять…

“Да и не поймешь… Привыкли ведь, сила есть ума не надо. Так Афган просрали, Туркестан просрали. Ума не наберетесь, и Кавказ, и Урал…”

– Как предлагаешь далее действовать? – Тощий.

– Группы по ликвидации готовы?

– Да. Мы все цели установили, их нетрудно будет убрать. Зажрались и о…уели от власти и денег. Ни один не уйдет.

– Пока не ударим по основной живой силе – по базе в Краснопавловске – их не надо трогать. Взрыв должен прогреметь завтра, допустим в 5 утра. Это и будет сигналом к последующим действиям.

Акции должны произойти единовременно. Может не все пройдет гладко. Но итог должен быть один: все лица, указанные в списке Никитина, должны быть ликвидированы, а база уничтожена. Этим мы внушим чекистам и веру в нашу силу, и они не будут колебаться, когда встанут перед выбором.

Вели стрелкам живыми не даваться – это бессмысленно. Лучше пусть отходы грамотно отработают.

– Верно! Пусть так и будет!..

Я никогда не видел Тощего таким взбудораженным.

– Тогда тебе пора заняться взрывным устройством и разработать пути отхода из Краснопавловска. От этого будет зависеть более или менее приличный вид наших шкур… Вы поедете с Трофимом, – обратился я к братьям, сидевшим тоже за столом и внимательно слушающих, – и чем скорее, тем лучше. Дороги безобразные, погода еще неизвестно что выкинет.

– А ты? – Трофим глянул через окно на “Ниву”, в которой различался силуэт Харчиева. – А вы?

– Мы позже. Он хочет в последний раз помолиться в мечети. И еще, я должен передать деньги. Они с тобой?..

Тот кивнул.

– …У него никого не осталось. Деньги завещает общине. Его братья по вере каждый год в дни мусульманского поста26, пока у них шевелятся уста и не помрачнеет разум, будут читать Коран для успокоения его души и за души его родных.

– Понятно… – буркнул Тощий – Действительно, Аллах велик… Черт возьми!..

Глава XVI

По дороге к Краснопавловску мы с Харчиевым обменялись лишь несколькими фразами. В основном он думал о своем и чему-то иногда улыбался. Наверное, предвкушал радость от скорой “встречи” с родными. Я не ошибусь, если скажу, что он был в приподнятом настроении.

– Зачем ты не молишься, брат мой, если мусульманин? Почему не совершаешь намаз?

– Не все мусульмане молятся, Магомед, ты знаешь. Я, выходит, немолящийся мусульманин.

– Мусульманин обязан делать намаз. Иначе какой он мусульманин? Ты просто не знаешь какая сила, какое чудо заключается в молитве! Когда вокруг все замолкает и остаются только твои уста и слух Всевышнего, настроенный на тебя…

“Да, но видно с настройкой что-то не сработало в твоем случае… Прости меня, Всевышний, за богохульство, но эти мысли сами лезут в голову, и нет от них спасения…”

Я тряхнул головой, как будто действительно хотел избавиться от них.

“Если бы то, что случилось с ним произошло со мной, я бы давно в тебя веру потерял. А он еще призывает к молитве…”

“Лишь вера в тебя и хлеб насущный…” – я вспомнил его слова.

“Почему ты так жесток? Все ли в твоей власти? Есть ли ты?..

Или опять эти твои чертовы пути…”

Тощий в Краснопавловске нас встретил в условленном месте. Снег валил. Мороз, наверное, -18 -20. Ветра не было. К сожалению. Вьюга гонит людей по домам.

Я медленно вел машину за Тощим по почти прилично очищенным дорогам…

Мы заехали во двор частного дома, находящийся сравнительно на отшибе.