Мареновая Роза - Стивен Кинг

— Ну? — проговорила она. — Что вы думаете? Кто-нибудь,скажите хоть слово.

— Странная картина, — заметила Анна.

— Верно, — подтвердила Синтия. — Чудная какая-то. По-моему,я что-то подобное видела, не помню только где.

Анна смотрела на Рози.

— Почему вы купили ее, Рози?

Рози пожала плечами, ощущая непонятный страх.

— Не знаю, смогу ли объяснить толком. Мне показалось, чтоона… взывала ко мне.

Неожиданная улыбка Анны удивила ее и у нее отлегло отсердца.

— Все правильно, — кивнула Анна. — В этом и состоит сутьискусства, как мне кажется, и не только живописи — то же самое происходит скнигами, скульптурой, даже с замками из песка. Иногда произведения искусствапросто взывают к вам, вот и все. Словно голоса тех людей, кто их создал, звучату вас в голове. Но эта картина… она кажется вам красивой, Рози?

Рози посмотрела на картину, пытаясь увидеть ее такой, какойона показалась ей в ломбарде «Либерти-Сити», когда безмолвный язык холстазаговорил с ней с такой силой, что она замерла на полпути как вкопанная, и всеостальные мысли вылетели у нее из головы. Она посмотрела на светловолосуюженщину в тоге маренового цвета (или в хитоне — так, кажется, назвал ее одеждумистер Леффертс), стоящую в высокой траве на вершине холма, снова заметилатолстую косу, свисавшую вдоль спины, золотой браслет над правым локтем. Затемона позволила своему взгляду переместиться к разрушенному храму и поверженнойстатуе Бога у подножия холма. К предметам, на которые глядит женщина в тоге.

«Откуда ты знаешь, что она смотрит именно на них? Как тыможешь знать? Она же стоит к тебе спиной! Ты ведь не видишь ее лица!»

Да, все верно… но ведь ей больше не на что глядеть, разве нетак?

— Нет, — медленно проговорила Рози. — Я купила ее не потому,что она показалась мне красивой. Я купила ее потому, что она показалась мнесильной. Она остановила меня на пути; значит, она действительно обладаеткакой-то силой. Разве для того, чтобы считаться хорошей, картина обязательнодолжна быть красивой, как вы полагаете?

— Нет, — ответила Консуэло. — Вспомни Джексона Поллока. Егопроизведения никто не мог назвать красивыми, но энергии в них, хоть отбавляй.Или Диана Арбус, например.

— Это еще кто такая? — поинтересовалась Синтия.

— Знаменитый фотограф. И знаменитой она стала благодаряснимкам женщин с бородой и портретам карликов с сигаретами в зубах.

— Ух ты. — Синтия задумалась над услышанным, и ее лицовнезапно вспыхнуло светом пойманного воспоминания. — Точно! Я уже виделаоднажды эту картину на одной званой вечеринке с коктейлями. В художественнойгалерее. Галерея принадлежала парню по имени Эпплторп, Роберт Эпплторп, ипредставляете, что потом оказалось? Что он развлекается с другим парнем! Серьезно!И по-настоящему, не понарошку, как те, что на обложках журналов для педерастов.Он старался, прилагал все усилия, работал не на страх, а на совесть. Вы даже непредставляете, что мужик может иметь такую ручку от швабры между…

— Мэпплторп, — сухо произнесла Анна.

— Что?

— Мэпплторп, а не Эпплторп.

— Возможно. Я не помню точно.

— Он умер.

— Да? — нахмурилась Синтия. — От чего же?

— От СПИДа. — Анна не сводила глаз с картины Рози и говориларассеянным тоном. — Известного в некоторых кварталах как болезньгомосексуалистов.

— Ты говоришь, что уже видела эту картину, — пророкоталаГерт. — Где ты ее видела, кротка? В той же художественной галерее?

— Нет. — Пока речь шла о Мэпплторпе, на лице Синтии читаласьявная заинтересованность, теперь же ее щеки порозовели, а уголки рта изогнулисьв слабой защитной улыбке. — И вообще, это была не та же самая картина, знаете,но…

— Давай, рассказывай, — сказала Рози.

— Отец мой был священником методистской церкви вБейкерсфилде, — начала Синтия. — В маленьком городке Бейкерсфилд в штатеКалифорния, я оттуда родом. Мы жили в пасторате, и в маленьком зале для встречна первом этаже висело несколько старых картин. Портреты президентов, пейзажи,натюрморты с цветами, собаки. Ну да они, впрочем, не важны. Их попросту вешали,чтобы стены не казались слишком голыми.

Рози кивнула, вспоминая картины, которые окружали ее впыльном ломбарде «Либерти-Сити» — изображавшие гондолы в Венеции, фрукты ввазе, собак и лис. Точно, эти предметы вешают на стены, чтобы те не выгляделислишком голыми. Рты без языков.

— Но там была одна… которая называлась… — Она нахмурилась,сосредоточенно копаясь в памяти. — Если не ошибаюсь, она называлась «Де Сотосмотрит на запад». На ней был изображен мужчины в шляпе, похожей на тарелку,окруженный группой индейцев. Он стоял на скале и смотрел через вытянувшийся намногие мили лес на огромную реку. Миссисипи, наверное. Только дело в том…понимаете…

Она окинула их растерянным взглядом. Ее щеки порозовели ещесильнее, улыбка исчезла. Неуклюжая повязка над ухом казалась очень белой,бросалась в глаза, словно необычное устройство, и Рози успела удивленноподумать — далеко не в первый раз со дня своего появления в «Дочерях исестрах», — что мужчины почему-то бывают очень жестокими. Почему такпроисходит? Что с ними? Им чего-то не хватает или же в них с рождения естьнечто неправильное, выходящее из строя, как некачественная плата в компьютере?

— Продолжайте, Синтия, — сказала Анна. — Мы не будемсмеяться. Правда же?

Женщины согласно закивали головами. Синтия соединила руки заспиной, как школьница, которую вызвали к доске прочитать перед всем классомвыученное наизусть стихотворение.

— Значит, так, — заговорила она непривычно тихим голосом. —Мне казалось, что река движется, и я не могла смотреть на картину спокойно.Картина висела в комнате, где отец проводил вечером по четвергам библейскиечтения для учеников местной школы, и я заходила туда, иногда садилась напротивкартины и глядела на нее. Могла смотреть не отрываясь час, а то и больше, как втелевизор. Смотрела на реку, которая двигалась, или сидела, ожидая, когда онадвинется. Мне было лет восемь или девять. Ага! Я точно помню, что думала: еслирека движется, то рано или поздно по ней проплывет плот или лодка, или каноэ синдейцами, и тогда я узнаю наверняка. А потом я вошла однажды в комнату, акартины нет. Наверное, мать заглянула ненароком, увидела, как я сижу, словномумия, перед картиной, и, знаете…

— …встревожилась и сняла ее, — подсказала Робин.

— Да. Скорее всего, выкинула ее на свалку, — добавилаСинтия. — Я была тогда совсем маленькой. Но твоя картина, Рози, напомнила мне отой. Пэм внимательно изучала полотно.