Мое время - ночная пора - Мэри Хиггинс Кларк

— Вообще никаких признаков насилия? — спросил Сэм.

— Небольшой кровоподтек на плече. Но этого явно недостаточно для выдвижения версии об убийстве. Мы, конечно, пригласили фотографа, но затем передали тело близким.

— Да, я знаю. Ее прах захоронили здесь, на семейном участке, — сказал Сэм. — Спасибо, Кармен. — Он вдруг понял, что не хочет прекращать разговор. — А что теперь с ее домом?

— Ее родители живут в Палм-Спрингс. Они уже немолоды. Насколько я понял, они поручили домохозяйке Элисон следить за домом, пока они не решат продать его. Не так уж они охочи до денег. В том районе дом должен стоить несколько миллионов долларов.

Сэм удрученно повесил трубку. Профессиональное чутье говорило ему, что Элисон Кэндал погибла не своей смертью. Обратив внимание на то, что пять погибших женщин учились в одном классе в Стоункрофте и сидели за одним обеденным столом, Джейк Перкинс что-то раскопал. Сэм в этом уверен. Но если смерть Элисон не вызвала подозрений, то насколько удачными окажутся его попытки представить как убийство каждую из четырех смертей, случившихся за двадцать лет?

Позвонил Рич Стивенс.

— Сэм, благодаря этому болтуну Перкинсу, мы должны дать пресс-конференцию и сделать нечто вроде официального заявления. Приходи, решим, что делать.

Через пять минут, в кабинете Стивенса они обсуждали, как наилучшим образом угомонить взбудораженную прессу.

— Мы полагаем, что имеем дело с серийным убийцей. Поэтому мы должны устроить все так, чтобы он не насторожился, — говорил Сэм. — Расскажем все, как есть. Причина смерти Элисон Кэндал — случайно утонула. Даже зная, что четыре женщины, в прошлом близкие подруги, погибли, полиция Лос-Анджелеса не считает ее смерть подозрительной. Лаура Уилкокс позвонила в отель и сказала, что планы у нее неопределенные. То, что ее голос звучал нервозно, не более чем пристрастная догадка впечатлительной служащей отеля. Лаура — взрослая женщина, имеет право на личную жизнь, которая обсуждению не подлежит. Мы запросили данные по четырем погибшим женщинам, некогда сидевших за одним обеденным столом, но очевидно, что обстоятельства их гибели — в случае с Глорией Мартин самоубийство — не укладываются в схему, по которой можно сделать вывод о серийном убийце.

— Мне кажется, сделав такое заявление, мы выставим себя глупцами, — прямо сказал Рич Стивенс.

— А я и хочу выставить нас глупцами, — ответил Сэм. — Я хочу, чтобы каждый человек, любой, вне этих стен считал нас остолопами. Если Лаура все еще жива, я не хочу, чтобы негодяй запаниковал, прежде чем у нас появится возможность спасти ее.

В дверь постучали, и вошел один из молодых следователей.

— Сэр, мы просмотрели личные дела студентов Стоункрофта, приглашенных на встречу выпускников, и у нас, похоже, кое-что есть на одного из них — Джоэла Нимана.

— Что именно? — спросил Сэм.

— На последнем курсе его допрашивали в связи с делом о шкафчике Элисон Кэндал. Кто-то вывинтил шурупы с петель, так что когда она открыла дверцу, та отвалилась и сбила ее с ног. Элисон отделалась легким сотрясением мозга.

— Почему его допрашивали?

— Потому что он разозлился из-за ее статьи в школьной газете. На последнем курсе ставили «Ромео и Джульетту». Ниман исполнял роль Ромео, а Кэндал написала о нем какую-то гадость, вроде того, что он не способен запомнить свои реплики. Он гордился своим знанием Шекспира и заявил во всеуслышание, что еще покажет ей. Он говорил всем, что просто несколько секунд не мог совладать с волнением — страх перед зрителями, и дело не в том, что он забыл слова. И после этого случилась история со шкафчиком.

— Есть еще кое-что. Он вспыльчив, и его неоднократно привлекали за драки в барах. В прошлом году его чуть не осудили за какие-то махинации с бухгалтерией, а его жена постоянно в разъездах. Кстати, сейчас ее тоже нет.

А неизвестный, угрожающий Лили, цитирует малоизвестный сонет Шекспира, подумал Сэм.

— Ромео, как мне жаль, что ты Ромео![16]

Рич Стивенс и молодой следователь удивленно уставились на него, и Сэм сказал:

— Вот это я и намерен выяснить прямо сейчас. Посмотрим, что еще из Шекспира сможет нам процитировать Джоэл Ниман.

В половине седьмого Филин вернулся в дом и поднялся по лестнице. На этот раз Лаура явно почувствовала его присутствие, а может, ждала его, потому что когда он вошел в комнату и направил на нее фонарик, она дрожала.

— Здравствуй, Лаура, — прошептал он. — Ты рада, что я вернулся?

Она часто задышала, пытаясь вжаться в матрас.

— Лаура, ты должна мне ответить. Давай ослабим кляп. Нет, уж лучше я его выну. Я принес тебе поесть. Ну так что, ты рада моему возвращению?

— Д-д-да-а, я рада, — прошептала она.

— Лаура! Ты заикаешься! Не ожидал от тебя. Ты ведь смеешься над заиками. Покажи мне, как ты над ними смеешься. Нет, не надо. Я ненадолго. Я принес тебе бутерброд с арахисовым маслом и желе, и молока. В начальной школе ты ела это каждый день. Помнишь?

— Да... да...

— Я рад, что помнишь. Это важно, нам нельзя забывать прошлое. Я позволю тебе сходить в туалет. Потом ты сможешь съесть бутерброд и попить молока.

Он резко притянул ее и, усадив, срезал шнуры с ее запястий. Движение было столь быстрым, что Лаура покачнулась и случайно схватилась рукой за предплечье Филина.

Он дернулся от боли и сжал кулак, чтобы ударить ее, но передумал.

— Ты не могла знать, что у меня на руке рана, поэтому я тебя не виню. Но впредь не трогай эту руку. Поняла?

Лаура кивнула.

— Вставай. После того, как сходишь в туалет, я позволю тебе сесть на стул и поесть.

Лаура повиновалась, ступая с трудом, едва не падая. В ванной горел ночник. Она поспешно ополоснула лицо и руки, пригладила волосы. Только бы остаться в живых, думала она. Меня должны искать. Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы меня искали. Ручка двери повернулась.

— Лаура, пора.

Время! Он убьет ее? Господи... прошу тебя... Дверь открылась. Филин показал на стул за комодом. Лаура молча проковыляла к нему и села.

— Давай, — поторопил он. — Ешь.

Он взял фонарик и направил свет ей на шею, чтобы видеть выражение ее лица, но не слепить. Ему было приятно, что она опять плакала.

— Лаура, правда, тебе очень страшно? И уверен, тебе интересно, как я узнал, что ты насмехалась надо мной. Сейчас я расскажу тебе одну историю. Двадцать лет назад наша группа вернулась домой на выходные из своих колледжей. Решили устроить вечеринку. Как ты знаешь, я никогда не был частью толпы или узкого крута. Я далек от этого. Но почему-то меня пригласили на эту вечеринку, и там я увидел тебя. Красавицу Лауру. Ты сидела на коленях у своего нового приятеля, Дика Гормли, нашей бейсбольной звезды. Я места себе не находил, Лаура, так был одержим тобой. Само собой, на вечеринке была Элисон. Пьяная. Она подошла ко мне. Я терпеть ее не мог. Признаюсь, я опасался ее острого язычка... Она напомнила мне, что как-то на первом курсе я имел неосторожность пригласить тебя на свидание. «Ты! — сказала она, смеясь. — Филин приглашает Лауру». И тогда Элисон показала, как ты меня передразнила, вспоминая одну школьную постановку. «Й-й-яааа ф-ф-фииииил-л-л-лиииин-н-н, я, я, я ж-ж-жииив-в-ву н-над-д-д-д-д-д...»