Рабы свободы - Сергей Вольнов

Упрямый Макс не взял свои слова обратно. Он сидел и ждал приговора судьбы. Или – или.

Вы хотите больше, чем… чем даже ков стоит. Хорошо, я вам попытаюсь помочь. У меня есть друг. Я соберу для него посылку, а вы отвезёте. Заодно и расспросите о том о сём. Вдруг он окажется более разговорчивым, чем я, и решится на откровенное интервью.

А он владеет необходимой информацией?

Он владеет информацией по многим вопросам, и лучше него вам никто не поможет. В случае, если он… м-м, пожелает взять на себя ответственность за… э-э, разглашение. Я – не хочу. Я хочу спокойно дожить жизнь, перебирая экспонаты моей коллекции и по-стариковски ностальгируя по ушедшему былому… и окончить её в своей постели.

СПАСИБО.

С Судьбой надо быть вежливым, что бы она тебе ни преподнесла.

– Не торопитесь благодарить. Как бы проклинать не пришлось… Посылку вам предоставят завтра. Мне нужно время, чтобы… э-э, упаковать.

«Тайм-аут для окончательного вердикта, – понял Макс. – Утро вечера мудренее. Господин Гонзалес может ведь и передумать к утру… М-да-а, не думал не гадал, что ненароком влезу в кучу дерьма поистине слоновью».

Всё равно спасибо.

Не за что. Завтра не советую медлить. Отправляйтесь тотчас же. Иначе рискуете не застать его дома.

Он уезжает? Не лучше ли было бы…

Нет. Я сказал – завтра. – В голосе Барракуды проскользнула фирменная стальная нотка. – Он домосед, вообще-то, как и я. Но к нему не только вы собираетесь. Насколько мне известно, у вас появилась… м-м, конкурентка.

Даже так?

«Ох, во что же я вляпался, авантюрист доморощенный?!» – Макс на миг поддался всё-таки панике. Но моментально взял себя в руки.

– Так. Не далее как сегодня ко мне наведывалась одна молодая особа. Удивляюсь себе, но я принял её, хотя предварительной записи не было… Странное совпадение, она интересовалась тем же.

Она тоже хотела узнать, что рассказали о свободе пи-экстсрититу? – Макс сумел выговорить заветное слово на одном дыхании и порадовался возвращению самообладания.

Нет. Ей просто было нужно узнать его адрес. Я не спрашивал, зачем, и не сказал… Хотите посмотреть мой сад?

Макс понял, что ВСЁ. Он исчерпал все возможные резервы терпения Барракуды. Встал.

Хозяин продолжал сидеть.

– Буду рад. Ваш сад знаменит на всю вселенную.

– Ну уж, на всю… не льстите. Но я постарался его обустроить красиво.

– До свидания, сэр…

– Э-э, нет. ПРОЩАЙТЕ. И больше никогда мне не попадайтесь на глаза. Я здесь не для того спрятался и лелею сугубое одиночество, чтобы видеть одни и те же лица дважды… Галерею я вам не покажу, и не просите, и не возвращайтесь. – Ворчливо, словно натуральный старичок, послал Макса подальше один из немногих выживших Избранных.

Посланный молча развернулся и канул в листву; там его уже поджидал лакей. Лес вокруг просто кишел слугами. Барракуда ни на миг не оставался один. Но для Хозяина, само собой, не было никакой разницы между мебелью, роботами, домашними животными и живыми прислужниками.

Макс понимал его как никто. Год назад он сам не видел никакой разницы.

Небольшой по площади, но бесконечно красивый Ночной Сад, спрятанный поодаль от охотничьего домика в гуще леса, действительно был волшебным. Макс ничуть не льстил Форду Гонзалесу. В другом состоянии он заценил бы рукотворное чудо по достоинству и от всей души счёл бы, что сюда стоило приехать хотя бы ради того, чтобы увидеть Сад. Вкусить неповторимую смесь цветов, кустов, деревьев, трав, лиан, чьё переплетение создавало немыслимые узоры. К тому же все растения были умышленно распределены так, что запахи… Запахи превращали в совершенно иного человека. Макс, несмотря на взвинченное состояние, словно побывал в детской сказке, внутри того непередаваемого предощущения чуда, которое случается с людьми только в детстве. Ещё до того, как жизнь преподаёт самый жестокий урок: чудес не бывает.

Больше всего его, конечно, поразил средневековый замок в треть натуральной величины, выполненный исключительно живыми растениями. Сто процентов натуральный, без поддерживающей арматуры или силовых полей. Только растительность и фантазия садовника.

У этого сада был единственный рачительный садовник. Форд «Барракуда» Гонзалес.

Хозяин жизни.

Макс плохо соображал, как добрался обратно в город и ввалился в номер.

Последнее, что упомнилось более-менее отчётливо: он падает лицом вниз, и синяя поверхность подушки стремительно надвигается на него, застит весь видимый мир. Словно планета рх32, нависшая над самой Землёй…

ОН

Человек оторвал голову от подушки и стремительно развернулся на спину. Рывком сел в кровати.

Осмотрелся. Прищуренные глаза настороженно сканировали внутренность номера.

Встав с кровати, человек подошёл к зеркалу, посмотрел на себя изучающее, словно впервые увидел этого голубоглазого атлетически сложённого блондина с типичным смазливым лицом разрушителя женских сердец. Потрогал кончиками пальцев свои щёки, подёргал за нос. Покачал головой. Вздохнул тягостно. Отошёл от зеркала, вынул из сумки мощный компьютер. Видимо, ресурсов мощности его наручного терминала не могло хватить. Разомкнув плоскую «книжку» на две половины, постоялец номера задействовал почтовое программное обеспечение и принялся набирать на клавиатуре текст сообщения. Молча. Вслепую, с отключённым дисплеем. Возможностью «наговорить» аудиопослание или отправить видеофайл он не воспользовался. К тому же навис над компу-том, прикрывая торсом набираемый текст от возможного просмотра сверху. Его пальцы стремительно, за считанные секунды, набили текст, дали команду ВВОД, и руки тотчас захлопнули «книжку»…

«щшрфт юдыво эагые жямфп эфекба жшфак хоыал афорк оэфоа закбь сфбда оарер», – ушёл мессэдж.

– Обжёгшись на молоке, дую на водку, – одними губами, беззвучно прошептал человек; артикуляция губ соответствовала не интерлингу и не дойчелингу, а русслингу. – Перестраховщик, ч-чёрт. Засекли б, уже б мочить заявились… б!

Он замолчал, криво ухмыльнулся уголком рта, поднял руку и потыкал по сторонам пальцами, сложенными особой комбинацией: большой палец просунут между указательным и средним. Опустил руку, но через секунду поднял обе руки, сложил ДВЕ комбинации по три пальца, и потыкал ими в пространство. Издал при этом звуки отрывистые, резкие: «Пш-ш, пш-ш». И в сочетании получилось похоже на выстрелы из лу-чемётов с двух рук.

Снова ухмыльнулся уголком рта.

Не опуская поднятых рук, потянулся, зевнул. Затем ещё раз настороженно оглянулся. Разделся до трусов, бросил одежду на пол и стремительно нырнул под лёгкое одеяло. В мире вечной весны ночи особенно холодными не бывают, но под простынкой спать – свежо…