Пленники вечности - Дмитрий Морозов

— Шановний оратор, — обратился к нему Стас, — а как же астрал?

— А это уже — идеологическая диверсия «агентов влияния». Нет никакого астрала. Нет, не было и не надо!

Стас достал сигарету из пачки и с наслаждением закурил, подумав: «Пропади оно пропадом, это бросание. В этой конторе и колеса глотать начнешь — не заметишь».

— Не стоит, — сокрушенно покачал головой Герман. — Аспирин — яд!

Стас вздрогнул и потушил сигарету.

— Психика и телеса. Занятная картина. И что же здесь первично?

— Глупо ставить вопрос в таком разрезе, — Герман уселся и закинул ногу на ногу. — Какая, к лешему, разница? Левая половинка первее, или правая? У целого-то! Важно, что это всего лишь самая вразумительная терминология. Го есть — описательная конструкция. В природе она вряд ли существует, а только на словах. Чтобы понималось лучше. Усложнять ее не стоит.

— А что существует в природе?

— Существует это самое целое. Его мы и воспринимаем.

— А ближе к практике?

— Напрямую мы воспринимаем только микропластику, определенный тембр звуков и всякие другие ощущения различными органами чувств. Первична не «картинка», не звуки, и уж тем более — не смысл какой-то там, а именно микропластика движений.

— И ее ты научился воспроизводить?

— Ее меня и научили воспроизводить, — поправил его Герман. — Все человеческое существо девяносто процентов информации получает от микропластики иного организма, а до сознания доходит едва ли не сотая часть. Эту малость мы можем «сфотографировать» по твоему меткому выражению. А большая часть остается где-то на подкорке, в тени.

— Интересная мысль, — зевнул Стас. — Но эта самая микропластика — функция тела. А где душа? Псюхе это самое — где?

Герман возмущенно всплеснул руками:

— Не попав в эмоциональную волну, никак не воспроизведешь пластику. Тут как раз больше души, психики, чем тела.

— Теория шаткая, — признался Стас. — Но практика — устрашает своей эффективностью.

— А как говорил вождь всех рабочих и крестьян «для пролетариата нужна только та теория, которая подтверждается практикой». Несколько демагогический лозунг, но по сути — верный. А всякий астрал и прочий спиритус вместе с центральной нервной системой только приводят людей в грязные объятия фрейдизма и сексшопы.

— Вот чем мой дядя занимается на государственные деньги, — усмехнулся невесело Стас. — Учит офицеров госбезопасности воспроизводить души людские.

— Не надо так печально. Ведь пока ты не понимаешь, зачем это надо. Какие головокружительные возможности это дает. И потом, не корчи из себя осла в погонах. Тело и душа — это описательные конструкции. Есть только единое целое, именуемое человеком. А воспринимаем мы из целого в большей степени — именно микропластику. Ее и научились в данной конторе воспроизводить.

— Бесценный материал для глубинных разведчиков, надо полагать.

— Да, — важно кивнул Герман. — Они интересуются. У них и у самих были и есть сильные наработки. Да и людишек, интуитивно способных к полному перевоплощению во все времена хватало. Только их интересует банальная сторона дела — маскировка и тому подобное. Это — как телескопом орехи колоть.

— А вы можете предугадать действия других людей, слова и мысли?

— Только учимся, — печально заметил Герман. — Результаты более чем скромные. Для цирка — годится. А для серьезного дублирования нужно досконально знать человека, желательно — с детства. По крайней мере, годами наблюдать его в различных ситуациях. Знать родителей или родственников. Проработать первые каракули… гм… поцеловать его первую девушку…

— Ну-ка, — встрепенулся Стас. — С этого места подробнее!

— Давайте не будем, товарищ капитан, — замахал на него руками Герман. — Тебе уже табельное выдали, как начнешь шмалять.

— Да не буду я шмалять.

— Врешь, будешь. Я ведь точно знаю.

Стас помолчал, думая о своем.

— Ладно, — вздохнул он, — Верка дурой была всегда, да мы и расстались, так что… Как насчет галерки? Что ты плел про универ?

Герман еще раз взъерошил волосы, придал лицу диковатое выражение.

Взял со стола какие-то паки и побрел к выходу. Стас зажмурился, припоминая.

— Было что-то эдакое.… Где-то на периферии сознания…

— Вот-вот, — закивал головой Герман. — Мы, тени, и созданы быть на периферии сознания.

— Зачем?

— А это ты у начальства спроси, — ухмыльнулся Герман. — Спросила пуля у пороха — зачем мы созданы Творцом…

Они некоторое время сидели молча.

— И сколько лет ты за мной наблюдаешь?

— Не сильно много, да и то — урывками. Служба, знаешь ли, у нас всегда в параллель с обучением. Помог дядя Саша. Да и вообще — это его затея. Тени пару не выбирают.

— Значит, это не контора вовсе, типа Лубянки, а научная лаборатория, где в колбах выращивают новый вид чекиста? Двухголовый монстр — терминатор госбезопасности?

— Глупости. — Герман сделался удивительно печальным, что ему совершенно не шло. — Не хватает тебе головокружительных погонь, слежки, подслушиваний и прочей лабуды? Будет. И слишком много. А пока что — мне пора на дежурство.

— Дежурство?

— Банально сидеть на телефонах. От оперов получать сообщения и разруливать всякую рутинную чепуху.

— За «зелененькими человечками» следят ваши оперативники?

— Точно. За ними, супостатами. Готовятся, понимаешь, Землю-матушку оккупировать.

— А я когда…

— На настоящую службу заступишь? — ухмыльнулся Герман. — Не боись, хватит и на тебя нарядов!

— И все же, товарищ полковник, — почти жалобно попросил Стас, — почему я не разрабатываю дело об исчезнувшем «фестивале». Ведь знаю, роете вы землю, может — чего уже нарыли?

— Нарыли не нарыли, — бухтел дядя Саша, упрямо глядя невидящими глазами в телевизор, вечно включенный в его кабинете. — Чего не служится-то? Попрекает кто-то, бездельем, или с первой получкой проблемы были? Или общага хуже вашей?

— Я и не вижу никого, кроме длинноногого прапорщика, да изредка — Германа. И еще этих горе-терминаторов на вахте. Некому попрекать. Жилищные условия — прекрасные, честно если, я и не рассчитывал на такое. Деньги — пыль для чекиста…

— Пыль?

— Ну — не главное.

— И все же приятно, что они есть, не так ли? И почти столько же, сколько и было.

— Спасибо, конечно…

— Нет, ты и мертвого достанешь, — полковник выключил футбол, яростно отхлебнул газировку прямо из горлышка. — Докладывай, как проведена тобой последняя неделя! Как на духу.