Соблазн для Шейха - Виктория Вишневская

От вида её соблазнительных ног и ягодиц меня отвлекали беседы любовниц на арабском языке. Заводя новую тему, они частенько обращались ко мне, выслушивая мой ответ. Это помогало, но бесило одновременно.

Эти два часа были для меня адом. Я еле сдерживался, смотря на эти ноги и стараясь не дотрагиваться до них без причины. Боялся, что сорвусь.

Именно поэтому закончив работу, вскочил с места и как можно быстрее ретировался, на ходу бросая, чтобы Коваль забинтовали ногу.

Нужно было срочно снять напряжение.

Асад

Зайдя в гарем на следующий день после мехенди, снова увидел Анну-Марию, плавающую в бассейне. Мои наложницы снова куда-то подевались, и что-то подсказывало мне, что они ушли смотреть фильм в домашний кинотеатр.

– Плескаешься? – спросил, подойдя к бортику бассейна. Сегодня она заметила меня с входа, мазнула равнодушным взглядом, и продолжила плавать, не обращая на меня никакого внимания. Неужели, это всё из-за вчерашнего? Или кто-то успел уже испортить настроение нашей русской гусыни?

На мой вопрос Коваль не ответила. Продолжила рассекать водную гладь, сверкая своей пятой точкой. Взгляд зацепился за ногу, расписанную хной, оценивая свою работу. Интересно, что она думала о том, что я нарисовал ей совсем другую картинку? Она выбрала лотос, обрамлённый разнообразными витыми узорами, но получила вместо этого раскрывшиеся бутоны розы. Я был доволен своей работой, потому что вкладывал в него все свои чувства.

Чёрт, когда я вообще был таким в последний раз?

– Что случилось? – прищурив глаза, спросил, рассматривая тонкую спину.

Она остановилась и повернулась в мою сторону. Сегодня она выглядела по-другому. Вечно холодное и серьёзное лицо Коваль куда-то пропало. Сейчас она выглядела подавленной, грустной и какой-то опечаленной?

Может, я и ошибался, но у девушки явно что-то произошло.

– Если я скажу, тебе ведь будет всё равно, – произнесла спокойно, без обычного вызова в голосе. Нет, здесь точно что-то не так.

– Ты плохо обо мне думаешь, – её слова меня немного задели. Да, порой я не слушал её, делая всё по-своему, но только тогда, когда знал, что не дождусь от неё ответа.

– Правда? – сказала как всегда с иронией, и я улыбнулся. Вот такая она мне нравилась больше. Только вот моя улыбка продержалась недолго. – Дай мне телефон, я хочу позвонить.

– Нет, – чётко произнёс. – Это не обсуждается.

– Асад! – она впервые назвала меня по имени, поднимая во мне необычные эмоции. Внутри плескалась радость вперемешку с каким-то странным, гнетущим чувством. Она воскликнула так, будто просила меня вслушаться в её слова. – Ты понимаешь, что это ненормально? Я должна была уехать домой, заняться своими делами, но ты заставил меня остаться здесь! Я скучаю по дому и хочу вернуться обратно в Россию. Я могла бы целыми днями искать, как сбежать с этой клетки, доставляя и тебе и себе неприятности. Мне дико скучно здесь и нечем заняться, но вместо того, чтобы занять себя, бегать вне гарема, играя тебе на нервах, я просто прошу тебя дать мне позвонить!

Внимательно слушая девушку, пытался сдерживаться. Не хотел этого признавать, но в чём-то она была права. В малой части. Почему никто никогда не задумывается, что чувствую я? Разве Коваль не относится ко мне также равнодушно, как я к её просьбам? Я просто просил покорности, но что получил в ответ? Ничего.

Чтобы не наговорить лишнего и не поссориться в конец, развернулся и пошёл себе в кабинет от греха подальше.

Анна-Мария

С утра пораньше настроение не задалось. В комнате было нечего делать, поэтому решила спуститься в беседку. По пути пришлось идти мимо главного зала гарема, где не осталась незамеченной.

Змеюки что-то говорили на своём арабском, а потом, увидев меня, перешли на английский. Тогда Медина заикнулась о моей семье, спросив меня с подковыркой, не волнуются ли за меня родные. Ответив ей, что не её ума дело, ушла. Только вот неприятный осадок на душе остался.

Несмотря на то, что родителей у меня не было, мне хотелось вернуться домой.

У меня остался маленький частный дом от отца, в который я всегда любила возвращаться. И именно воспоминания о моём уютном гнёздышке заставили меня вспомнить о Максе, о Полине, Майе и остальных моих знакомых. Резко захотелось сходить в бар, посидеть с друзьями, вспомнить о былом…

Но вместо этого я застряла в эмиратах в плену невозможного шейха. И стало как-то грустно, уныло, и даже хорошая погода и посиделки в беседке никак не подняли настроение.

Возвращаясь обратно к себе в комнату, увидела, что все наложницы куда-то ушли. Это немного, но взбодрило. Сходив в комнату за купальником и переодевшись, на мгновение задержалась на своём отражении. Взгляд зацепился за узор на ноге. Эта была не та картинка, которую я выбирала. Асад сам выбрал её, нарисовав.

Когда только услышала, что он сам будет делать мехенди, не поверила. Шейх и умеет красиво рисовать? Я не поверила в это! Терпеливо ждала, напрягшись всем телом и стараясь не двигаться. Хотела увидеть результат, но ногу мне сразу же забинтовали, чтобы хна лучше отпечаталась на коже. Только под ночь пришла Иман, убирая пасту с бедра. Тогда я не стала смотреть в зеркало, оставляя это на завтра. И когда увидела результат, зависла.

Ожидала увидеть некрасивые каракули, а узрела красивые бутоны роз. Сказать честно, работа шейха мне понравилась, хотя вначале я и сомневалась в нём. Оказывается, мужчина был творческой личностью, что по нему и не скажешь.

Рассмотрев мехенди и переодевшись, я пошла в бассейн, надеясь никого там не застать. Мне повезло, потому что главный зал гарема был пуст.

Только вода не принесла мне ни капли радости. Плавать одной скучно. Меня нельзя назвать человеком, который поддерживал любой кипишь. Предпочитала отдыхать весело, но в то же время адекватно, без всяких последствий. И сейчас мне нужно было банально с кем-нибудь поплавать, поговорить.

С наложницами общаться – себя не уважать, а с прислугой и говорить то не о чем. Они постоянно молчат, а когда из них выбьешь хоть слово, сухо отвечают. Это начало наскучивать, поэтому просто забивала на это дело.

И когда Асад появился на территории гарема, хоть немного, но признаться честно, обрадовалась. Буквально на чуть-чуть, но только потому, что хоть с кем-то здесь можно было поговорить. Даже сказать гадость, съязвить, хоть что-то.  Но потом пришло резкое осознание. Передо мной стоял человек, из-за которого всё это происходило.

Беседовать с ним не хотелось, да и разговор у меня не задался.

Один его вопрос заставил всё внутри вскипеть и я не сдержалась, высказав ему. Не всё, но часть точно. Но Асад ничего не ответив, ушёл. Вот и как с ним выйти на диалог?! Говорит, что что-то чувствует ко мне, пытается изменить о себе мнение, но никак не прислушивается ко мне!