Битвы Ренессанса - Владислав Добрый

была далеко не у всех, и основная масса наемников хорошо, если была хотя бы в шлемах:

К началу XV века к этой линейной пехоте добавились знаменитые с античности «критские лучники». Лучников нанимали не только на Крите, было много желающих и на материке, в Греции в том числе. Луки были хорошие, боевые, за этим следили.

И, разумеется, были местечковые воинственные народы, которые добавляли армии Венеции особого колорита:

Имеет смысл упомянуть страдиотов. Это конные наемники с балкан, обходились сильно дешевле рыцарей, зато они на равных могли биться с османами. Но страдиоты станут заметной частью венецианского войска позже, когда венецианцы всерьез закусятся с Османской империей.

Отдельная картинка красивых рыцарей. Нельзя забывать рыцарей! Их доспех уже стал близок к тому, который так любят игроделы и художники рисующие фентези:

Надеюсь теперь вы в общих чертах сможете представить себе сражающиеся стороны. Ну, наконец-то, драка.

Единственное послабление для себя, на которые пошли венгры перед тем как напасть на четырехкратно превосходящие силы венецианцев, так это то, что они сделали это ночью. Но они привязали одну руку за спину.

Ладно, если серьезно, то план был в принципе очень не плох. Большое средневековое войско разнородно и плохо управляемо. Даже если некоторые хорошо сыгранные «команды» смогут сплотиться и дать отпор, их основной целью будет выживание. Лагерь итальянцев стоял на берегу реки, в изгибе. Было несколько различной паршивости мостков, которые через эту реку вели. Мосты хорошо охранялись, но венгры напали со стороны Венеции, откуда их никто не ждал. Слишком хаотичный и плохо защищенный лагерь должен был стать легкой добычей. А во темноте, численность нападавших не будет видна. Венецианские солдаты, даже не сильно поддавшись панике, должны были поступить логично — попытаться спастись, перебравшись по мостам через реку. С хорошими шансами по дороге потонуть. Ведь логично полагать, что если на тебя напали, то нападавший уверен в своих силах и как минимум не уступает числом.

И этот несомненно отчаянно дерзкий, но весьма продуманный план, сработал. Венгры сбили охранение и успели ворваться в лагерь до того, как итальянские наемники организовались. И тут же начали сеять смерть. Карло Малатеста смог сплотить вокруг себя людей, но кроме него не поддаться панике удалось только отряду некоего Руджеро Кане Раньери, из 600 всадников (около 150 копий). К гвардии Малатеста и спешенным рыцарям примыкали и другие отряды, но в хаосе боя, среди телег обоза, поджигаемых венгерскими горящими стрелами, казалось что они способны лишь выиграть немного времени, для спасения основной армии.

Пока эти смельчаки отчаянно дрались, нормальные люди, не менее отчаянно, бежали. Фактически, разгром состоялся. И вот тогда пришел человек с именем как у рыцаря из древних легенд и в одиночку изменил все.

Пьетро Лоредан (Pietro Loredan) был из тех, кто сделал Венецию великой. Отец его отца и его отец были адмиралами. А еще его отец был настолько уважаем в городе, что его даже выбрали прокурором. Кстати, действительно, почему прокурор у нас не избирается? Пьетро был не один — он пришел с отрядом моряков. Морской пехоты, если быть точнее. В этом же, 1412 году он смог договориться о венецианском протекторате одного хорошо укрепленного города в Далмации, после чего был направлен со своими людьми и галерами на усиление сухопутной армии. Да, геройский подвиг становится уже не так кинематографичен. Однако, для реальности, поступок Пьетро иначе как героическим не назовешь. Он одним умным и решительным ходом разрушил план венгерского нападения.

Он сжег мосты.

Около десяти тысяч вооруженных мужчин оказались перед лицом неизвестного количества «венгров», с выбором — умереть, или умереть сражаясь.

Да, венгры (а скорее фриульцы) не любили брать пленных, и вот тут-то им это и вышло боком.

В лагере все сильнее разгорались пожары, и без того скученные люди, многие не успевшие не то, что надеть доспехи, а элементарно взять в руки оружие, становились легкой мишенью для венгерских лучников. Они превратились в мишени, подсвеченные светом от горящих палаток и телег. Карло Малатеста попытался сплотить людей, и повести их за собой, стремясь отбросить врага. В отчаянной схватке его доспехи изрубили боевыми топорами, сам он был тяжело ранен и его только чудом смогли вынести из боя. Но первый ужас итальянцев прошел. В конце концов, это были не просто рекруты. Венецианцы платили только профессионалам, и итальянцы смогли организоваться.

Но и «венгры» не планировали отступать. В темноте, где пылающие костры могли осветить не больше нескольких метров вокруг, люди сходились буквально стенку на стенку, убитые и раненые валились друг на друга, падали и в огонь. Ни одна из сторон не уступала. Закованные в тяжелые доспехи итальянские рыцари пытались отбросить врага, который норовил столкнуть их в реку, и падали под ударами боевых молотов и секир, но на смену им заступали пехотинцы с большими щитами. Венгерские всадники врезались с флангов, стремясь сломать строй и их прошивали насквозь меткими арбалетными болтами. В яростной схватке погиб венгерский воевода Миклош. Попал в плен упавший в обморок от кровопотери Никколо ди Прата. Этот тяжелейший, упорный, опустошающий бой длился и длился. Но, в конце концов, итальянцы начали передавливать. Решимость отчаяния и сокрушительный численный перевес не сломили беспримерную отвагу венгерского войска. Венгры буквально кончились.

Если вы переживали за Пиппо — не переживайте, он выжил и сумел бежать. Но нельзя сказать, что Пиппо плохо дрался, нет, он стоял как титан. Просто этот человек был на удивление живуч. Однажды его не сможет убить даже сам Ян Жижка, хотя будет очень стараться — но сейчас не про это.

Наутро после битвы, в разгромленном лагере насчитали 1300 трупов венгров, всего 400 из них, в основном раненые, попали в плен. Свои потери Венеция так никогда и не озвучила, хотя признавала их как «очень тяжелые».

Любитель отжечь, Пьетро Лоредан, сделал хорошую карьеру. Его даже выберут прокурором. Венеция умела использовать таланты — Пьетро стал бы комиссаром, если бы такая должность была придумана. Он постоянно находился там, где надо было жечь мосты — то командуя гарнизоном узловой точки обороны, то посольством в Милан. Побывал он и членом «Малого совета» из шести «советников дожа».

Карло Малатеста настолько серьезно пострадал в бою, что был вынужден уступить пост главнокомандующего своему брату, Пандольфо Малатеста. Но уже через четыре года Карло достаточно поправился, чтобы в 1416 году быть разбитым Браччо (знакомые все люди) в битве при Сант-Эджидио. Там его снова ранили и взяли в плен. Забегая вперед скажу, что в конце концов у него все будет хорошо — он возьмет в жену девушку из семьи Колонна (племянницу папы) и получит для своих сыновей в кормление богатые города Римини и Фано.

Разумеется, умела Венеция и использовать свои победы. Насколько это позволяла логика средневековой войны. Мотта стала полигоном для испытания нового оружия — Пьетро Лоредан привез пушки. После чего, они вместе с Мартино да Фаэнца обстреляли город. Несмотря на то, что пушки того времени были далеки от совершенства, и могли делать чуть более десятка выстрелов в день, штурма не потребовалось. Не рассчитанные на такое укрепления Мотты медленно рушились, и в конце концов, гарнизон сдался, потеряв убитыми 60 человек. В плен попало 200 венгров, что многое говорит о том, насколько малыми силами можно было сковать огромные армии, если у вас есть стены, за которыми можно укрыться. В октябре король Сигизмунд прибыл лично. И не один, а с силой, как уверяют источники, аж в 40 000 человек. Однако война окончательно превратилась в череду разорительных для бюджета и окрестных селений осад. План Венеции сработал — после неудачной осады Виченцы, которая опустошила венгерское войско сильнее чем монголы, а казну хуже чем византийские казнокрады, Сигизмунд вынужденно заключил перемирие на пять лет, ставшее вечным.

Венеция продолжила свою неторопливую экспансию на материке.

В 1435 году младший и последний из да Каррара был пойман,