Блеск и нищета 90-х - Игорь Прокопенко

Такая бесшабашность пришлась по душе всем: и публике, и авторитетам, и депутатам, которые раздавали на концертах программы своих партий и развешивали плакаты с призывами.

Бари Алибасов считает, что участвовал во многих политических событиях того времени, но никогда скопом и кучкой. Вся политика была у него в квартире. Да и все политики тоже.

Так политика незаметно стала неотъемлемой частью шоу-бизнеса, и наоборот. Депутаты и музыканты теперь встречались на одних тусовках, участвовали в одних концертах. Музыкальная «солянка» постепенно стала музыкально-политической.

В 1990-е обратно в Россию хлынула волна возвращенцев, тех, кого по политическим или другим соображениям вынудили уехать за границу еще в 1980-е. Но спустя десять лет по стране стремительно расходятся пиратские записи малоизвестных и запрещенных Шуфутинского, Токарева и Успенской.

И вдруг россияне открыли для себя, что «злые эмигранты» поют на их родном языке. Вот тогда эта музыка зазвучала из всех окон советских пятиэтажек!

Своими первыми впечатлениями от шансона делится певец Виктор Чайка:

«Мы о них только слышали, что они продали родину, где-то живут за границей на каком-то Брайтоне страшном и выступают в ресторанах. И вдруг у всех начинает звучать эта музыка, становится нашей народной. И по-русски поют, про то, что «небоскребы, небоскребы, а я маленький такой». Какой он маленький? Какие небоскребы? Почему по-русски, если он живет в Нью-Йорке? Все непонятно!

И вдруг это начинает всем нравиться. Начинает все меняться. «Ты слушал Токарева?» – «Нет, кто такой Токарев?» – «Послушай. Шуфуту слушал?» – «Нет». – «А ты послушай». Какие-то жуткие, проклятые эмигранты вдруг начинают становиться популярными.

Саша Буйнов принес запись Вилли Токарева, и мы реально подсели на эту музыку. Она была и вроде родная, наша, но как-то по-американски… И мы даже начали ее копировать».

«Чужими среди своих» они перестали быть в 1990-е. Именно в этот период русские музыканты понимают, что можно больше не скрываться в эмиграции, и начинают паковать чемоданы. Михаил Шуфутинский одним из первых возвращается из сытой и солнечной Калифорнии в суматошную Москву. Сначала приезжает с концертом, но сразу после него певец задает себе вопрос, а стоит ли уезжать снова?

«Когда я вышел на сцену в Киеве и стоял за кулисами, то услышал гул десятитысячной толпы. Эти микробы в воздухе моментально в меня попали, я заболел. Я отпел концерт полный, люди знали все песни. Настолько меня это потрясло и убедило, что мне даже не надо было уезжать».

Когда-то это была запрещенная музыка. Ее, опасаясь, привозили из-за границы и прятали в шкафах. А слушали ночью, собираясь у кого-нибудь в квартире.

Хит 1990-х «Как упоительны в России вечера» композитор Александр Добронравов написал в музыкальной эмиграции, в Америке. Туда он уехал в начале 1995 года записать несколько песен, но так сложилось, что композитор остался там почти на два года.

Тогда в России шансон только зарождался. Так называемые блатные и дворовые песни начали звучать на эстраде, по радио и телевидению. Музыкант Александр Добронравов наступление эпохи шансона ждал с начала 1990-х, когда он еще был участником коллектива «Веселые ребята». После развала Союза артистам приходилось жить по закону джунглей, где каждый сам за себя. До 1990-х у нас был чес, а потом все изменилось, трейлеры с аппаратурой стали нерентабельны.

Сытую на гастроли эпоху 1980-х сменили голодные и опасные 1990-е…

Тогда Александр понял, что теперь он предоставлен сам себе. Вместе с певцом Сергеем Крыловым он придумал программу и поехал в гастрольный тур. Концерты, стадионники и все атрибуты жизни – теперь в условиях нового шоу-бизнеса.

Именно от этого Александр, как и десятки советских музыкантов, бежал за океан. И все не скрывают: соблазн остаться в Америке с ее комфортными студиями и свободой творчества был велик. Но, почувствовав вкус свободы, в Россию вернулись почти все.

Как емко сказал Александр Добронравов, «я приехал и понял: олигархическая лихорадка, новая Россия. Что ж, будем работать…»

1990-е годы – время нечаянных успехов, когда можно было вечером спеть одну песню, а утром уже проснуться звездой. Никаких кастингов, никаких продюсеров и раскруток. Только ты и удача, которую удалось поймать за хвост.

Всего раз молодая учительница из Дзержинска Наталья Рудина исполнила на школьном концерте дворовую песню «Ветер с моря дул». Знакомые музыканты впечатлились вокальными данными Наташи и пригласили девушку солисткой в свою группу.

Получилось что-то типа «Миража», было выступление на рок-фестивале. Певице нужна была короткая юбка, распущенные волосы, что было недопустимо в музыкальной школе и в вокальном ансамбле, Натали вспоминает, что, когда она приняла соответствующий облик, то почувствовала себя как на панели. Ей было очень стыдно, и она решила больше никогда не выходить на сцену. А еще из зала доносились реплики: покажи ножки, подними юбку…

Организаторы фестиваля оказались весьма влиятельными в Дзержинске людьми. Скромную учительницу они приметили – один из них оказался преподавателем Натали из музыкальной студии – и вскоре обратились к ней с предложением записать собственный альбом в Москве.