Я никогда не полюблю - Лина Баркли

Джулия ответила не сразу. Она смотрела в пространство невидящим взглядом.

– Нет, – выдавила она наконец. – Мистер Флэвин не был отцом этого ребенка. Он ни разу даже не прикоснулся ко мне.

Очередная ложь? Что-то здесь не так. Глэдис бросила быстрый взгляд на Дэйва. Наморщив лоб, он смотрел на Джулию, явно недовольный краткостью ответа. Ему требовались более подробные объяснения.

Глэдис тоже не усидела на месте – поднялась и прошлась по комнате.

– Тогда почему, Джулия? – отрывисто спросила она. – Почему вы заставили нас пройти через этот ад?

– Это ваша собственная вина, – выпалила Джулия; теперь она смотрела на Глэдис с неприкрытой враждебностью. – Вы должны были поверить своему мужу. Если бы я начала жизнь заново, я опять сделала бы то же самое.

Глэдис изо всех сил старалась сохранить спокойствие и заговорила тихо, глубоким ровным голосом:

– Признаю, что должна была верить своему мужу. Но в то время я поверила вашему рассказу. Я не думала, что женщина может выдвинуть против мужчины столь серьезное обвинение, не имея на то никаких оснований.

– Значит, у вас была очень спокойная жизнь, миссис Флэвин, – с издевкой заметила Джулия. – Вы просто счастливица.

– Неужели я чем-то задела вас? – спросила Глэдис. – В ответ раздался громкий, почти истерический смех Джулии. – Зачем было причинять нам столько страданий, Джулия? – настаивала она. – Или вы надеялись, что, если я исчезну, Дэйв обратит внимание на вас?

Горький смех оборвался, словно Джулия вдруг задохнулась от ненависти.

– Вас когда-нибудь насиловали, миссис Флэвин?

– Нет, – ответила Глэдис, ошеломленная яростным тоном Джулии Мюррей.

– Ну, а меня – да. Я пошла на вечеринку и встретила там мужчину, такого же обаятельного, как и ваш муж. Высокого, смуглого, красивого… Я думала, мне повезло – раз в жизни. Как и вам, миссис Флэвин. Но для него я оказалась только вещью. Вещью, которую используют, чтобы удовлетворить свое животное желание. Я умоляла, кричала, плакала – он не слушал. Ему было безразлично. Он желал получить от меня то, что было нужно ему. Вы знаете, каково это?

– Нет, – пробормотала Глэдис.

– Ну а я знаю. Это грязно. Бесстыдно. Отвратительно. Все мужчины стали для меня животными. И когда я поняла, что забеременела от него, то сама выбрала себе жертву.

Ее яростный взгляд обратился на Дэйва.

– Они были похожи. Оба красавцы, оба совершенно очаровательны, и обоим в глубине души было наплевать на меня как на человека, на личность. Я ненавидела вашего мужа за то, что он не замечал, чего я стою на самом деле. Я тоже была для него вещью, но только той, которая работала на него. И не видела причин, почему бы мне не отплатить ему за то, что у меня родится ребенок от ему подобного.

Дэйв покачал головой и тихо произнес:

– Значит, Джулия, я обманулся в вас, если вы могли подумать такое обо мне.

– Я вас не волновала. Вам было наплевать на меня. И сейчас наплевать. Вас волнует только она. – Джулия обвиняюще повела глазами на Глэдис. – А вы… вы мне поверили. Вы поверили, что он способен на такое. И это меня оправдывало.

– Нет, – мягко проговорила Глэдис. – Но я понимаю, почему вам не было дела до того зла, которое вы причинили нам. И мне очень жаль, что вам пришлось столько пережить.

Внезапно гнев и ярость Джулии сменились слезами.

– Пожалуйста, не причиняйте мне вреда. Я люблю своего мужа. Он хороший человек. А вы ведь все равно вместе…

– Да, – согласилась Глэдис, почувствовав вдруг огромную благодарность Дэйву за то, что он давал ей еще один шанс.

Она больше не испытывала враждебности к Джулии Мюррей, ведь вина за то, что произошло, в одинаковой мере лежала и на ней. Поддержи она Дэйва и поверь в его любовь к ней, никакой другой женщине не удалось бы разрушить их брак. Глэдис приблизилась к Джулии и сжала ей руку, стараясь успокоить женщину.

– Мы сейчас уйдем. И никогда не вернемся. Надеюсь, вы будете счастливы с мужем.

Джулия испуганно посмотрела на Дэйва.

– Муж ничего не знает. У нас будет ребенок. Я уже люблю его… И мы так счастливы…

– Я не собираюсь мстить тебе, Джулия, – серьезно ответил Дэйв. – И очень сожалею, что тебе пришлось пережить такое.

Неожиданное сочувствие заставило Джулию разрыдаться.

– Мне тоже жаль, что так получилось, – с раскаянием всхлипывала она. – С вами и с вашей женой… Я рада, что вы пришли. Эта история камнем лежала у меня на сердце. Я ощущала себя страшно виноватой и просто пыталась не думать ни о чем, делать вид, будто всего этого никогда не было. Я не могла… – глаза молили о прощении, – я просто не могла признаться даже самой себе, как жестоко поступила.

– Но теперь все закончилось, – уверил ее Дэйв.

– Пожалуйста, не могли бы вы уйти, прежде чем вернется муж? – попросила Джулия.

Они покинули дом в молчании – после всех этих неожиданных открытий никто не в силах был заговорить первым. Так же молча поехали вперед, пока Дэйв не остановил автомобиль у старого парка, где под сенью деревьев цвели примулы и цинерарии.

Дэйв вышел из машины и помог выйти Глэдис, по-прежнему не произнося ни слова. Он взял ее руку в свою, крепко сжал и медленно повел Глэдис по зеленой лужайке к одной из скамеечек.

Мирное очарование цветов, пышная зелень, которую никто не пытался укротить и красота которой заставляла забыть о грубости, жестокости и зле, рождали надежду на лучшее. И снова Глэдис ощутила глубокую и нежную любовь к Дэйву – их души были созвучны сейчас, как в лучшие дни юности.

Она не помнила уже, когда они утратили это ощущение единения, знала только, что это случилось давно, задолго до истории с Джулией Мюррей. Если бы их чувства оставались неизменными, ничто не могло бы повредить им. И Глэдис понимала, что большая часть вины лежит на ней самой.

Они сидели на теплой, нагретой солнцем деревянной скамье, наслаждаясь покоем и душевной близостью. Глэдис посмотрела вверх, на переплетение ветвей.

– Как я была не права, – тихо произнесла она.

– Мы все были не правы в чем-то, разве нет? – ответил Дэйв.

Глэдис взглянула на него и увидела Дэйва Флэвина таким, каким он всегда оставался в глубине ее сердца и в памяти: милосердным, открытым и неодолимо привлекательным. И прокляла себя за слепоту, которая не позволяла ей поверить в его любовь, за слепоту, которая помогла очернить этого человека в ее глазах и причинила ему столько боли.

– Ты простишь меня? – прошептала она.

В его глазах читалось понимание, заставившее Глэдис смутиться еще больше.

– Мне нечего прощать тебе, Глэдис, – с тихой улыбкой проговорил он. – На твоем месте я, вероятно, поступил бы так же. Но, как бы ни было нам тяжело, главным для меня всегда оставалось то, что ты моя. Если бы тебя не было… – Он покачал головой.