Трепет - Сергей Малицкий

– Я хочу представить вам… – начал говорить Адамас, но затем замолчал, выдержал паузу и поправился: – Я хочу поблагодарить всех, кто принес соболезнования дому Валор. И принца Игниса Тотум, и его супругу Ирис Тотум – в том числе.

Прерванная тишина восстановилась. Только дрова потрескивали в камине. Где-то за стенами замка загудели трубы.

– Можно? – вдруг раздался дрожащий голос.

– Конечно, дорогая Процелла, – кивнул Адамас.

– Я быстро. – Стройная, красивая, заплаканная Процелла Тотум, двоюродная сестра Игниса, младшая сестра нынешнего герцога Лаписа Дивинуса, на глазах собственной матери Пустулы Валор и отчима Милитума Валора подбежала к Ирис, обняла ее, быстро расцеловала в обе щеки, потом шагнула к Игнису, опустилась на колени, взяла его руку, прижалась к ней губами и тихо, но отчетливо, так, что слышал каждый из находящихся в зале, произнесла:

– Я присягаю тебе, король Игнис.

И, уже подхватив ее с пола, обняв и прижав к себе, Игнис успел разглядеть все такой же внимательный взгляд Софуса, испуганный – Пустулы и наполненный болью взгляд Милитума.

– Пора, – произнес Адамас.

Они шли рядом. Процелла не произнесла больше ни слова, но держала за руки Игниса и Ирис так, как не держали друг друга за руки никогда они сами. Стражники несли тело королевы, перед ними и позади них шли служители Энки в красных балахонах с факелами, затем Адамас и Регина. Потом Соллерс, Фидеса Хоспес, еще кто-то, кого Игнис не мог узнать со спины. И тело Армиллы, следуя спирали лестницы, как будто вкручивалось в плоть тиморской земли.

– Опасность, – прошептала Ирис, когда процессия вышла из замка.

– Опасность, – повторила она, когда тело королевы поплыло вверх по лестницам привратных башен.

– Опасность, – сказала еще раз, когда тело было водружено на погребальное ложе и храмовники затянули посмертные восхваления, а тонущее во мраке людское море под стеной огласилось стонами и рыданиями.

– Идите сюда, – прижал к себе одновременно Ирис и Процеллу Игнис, но Ирис покачала головой и развернула Игниса и прижавшуюся к нему Процеллу спиной к заполненной народом равнине, и в тот самый миг, когда вспыхнуло, слепя глаза, пламя погребального костра, вдруг сделала шаг в сторону. И окровавленный наконечник стрелы вышел из ее тела под грудью.

Город открылся сразу. И если Литус, который с самого утра был напряжен, как раскаленный клинок, – тронь, зашипит, и даже не смотрел в сторону берега, то Лава не отрывала от него взгляд. Му близ Самсума раскидывалась на полторы, а где и на две лиги, но нахоритский берег был гол, разве только рыбацкие деревни попадались на нем время от времени, а вот левый берег, ближе к которому и держалась барка, деревни постепенно заполонили так, что обратились бескрайним скопищем заснеженных домиков, огородиков и садов. Хотя край у этого деревенского царства все-таки был и совпадал он с берегом, к которому причалила барка, чтобы исторгнуть из себя малую толику путешественников, и Литуса с Лавой, вновь выглядевшей худощавым черноволосым подростком, в том числе.

– Это уже Самсум? – недоверчиво спросила Лава, спеша за Литусом по гнилому деревянному тротуару между глиняными домиками.

– Считай, что да, – хмуро кивнул он. – Хотя это еще тиренская земля. И живут тут в основном тирсены. До Самсума еще десяток лиг. Он отделен от тиренских земель каналом, так что придется пройтись.

– А почему мы сошли на берег так рано? – не поняла Лава. – Места-то были оплачены до Самсума?

– Время тяжелое, – пожал плечами Литус и добавил после паузы: – Самсум свободный город. Им правят главы цехов, даже храмовники и магические ордена не имеют тут особой силы. Хотя и довольствуются безопасностью, которую вот уже много лет им предоставляют стражи Самсума. Так вот, теперь опасность реальна. Вокруг Самсума вода и Тирена, а Тирену уже долгие годы терзают кочевники. Южные районы обезлюдели, население бежит к тому же Самсуму и в междуречье Утукагавы и Му. А оттуда их начинает давить Светлая Пустошь. Куда им еще деваться? Многие ушли в Тимор и Обстинар, но не всем по вкусу холодные зимы. Так что только в Самсум. Тут уж всякого, прежде чем впустить в город, надо перетряхнуть. А нам лишней славы не нужно. Пусть даже ярлыки у нас с городскими отметками. Понял, Тереб?

– Понял, – буркнула Лава и спросила: – А разве у того канала нас не будут проверять?

– На паром не пойдем, – покачал головой Литус. – Доверь это дело мне. В город мы попадем в любом случае.

«Доверь это дело», – пробурчала про себя Лава. Как будто можно было еще кому-то довериться. И ведь даже спасибо не сказал Литус, что спасла его Лава в Эбаббаре, когда странно обратившийся в мерзость с горящими глазами кузнец ударил его молотком в грудь. Или и не за что было ее благодарить? А нанесла бы она тот самый удар, если бы предыдущие две недели именно его и не повторяла сотни, тысячи раз по наущению Литуса? Как он говорил? Если не уверена, что ты лучше, сильнее, быстрее противника, учись убивать его с первого удара. В любой схватке есть та секунда, половина секунды, четверть секунды, когда вы равны. Потом уже будешь рассчитывать на мастерство и удачу, а на судьбу полагайся только один миг. Так кто кого должен благодарить, она его или он ее?

Жалко, конечно, что пришлось бросить лошадей, но, с другой стороны, что у них имущества было, да и то все с собой. Хорошо еще, что на кузнечной улице никого не оказалось, да и в самой кузнице – тоже. Или эбаббарский кузнец сберегал свои секреты в одиночестве, или в неурочное время заявились к нему гости. Только Литус мгновенно затащил тело внутрь здания, вслед за ним едва ли не за шиворот впихнул внутрь Лаву и легко, словно не корчился от боли минуту назад, побежал по узкой лестнице наверх. Тут-то Лава не оплошала, заперла изнутри дверь, обыскала мертвеца, который тут же вновь из чудовища стал тем же стариком, что вышел к ним на стук, и принялась распускать окровавленную рубаху у него на груди, чтобы снять с него странную кольчугу.

– Не нужно, – прошептал Литус, который вдруг появился не с лестницы, а из двери, ведущей на первый этаж здания. – Вот. – Он тряхнул связкой таких же чешуй, что показывал Лаве уже давно. – Все здесь. Три десятка готовых, сотни две полуготовых, форма для выбивки и образец… Образец, правда, без магии. Ну, это мы поправим.

Литус нагнулся над телом, перевернул его, рванул рубаху и показал Лаве причудливый узел на шее кузнеца. Осторожно распустил его и дернул. Причудливая чешуйка, вымазанная в крови, выскочила наружу, а кольчуга тут же исчезла, будто ее и не было.

– Что это за магия? – испуганно прошептала Лава. – В кого он превращался?

– Мне эта магия неизвестна, – задумался Литус. – Кем он обращался, я тоже не знаю… Впрочем, кольчуга эта исчезла бы и сама… Они исчезают быстро… Но и в этой чешуйке тоже нет магии. Я не вижу ни амулетов, ни источников мума, ничего. А сил, чтобы создать такую кольчугу из одного лепестка, нужно много. Да и превращение… Однажды подобные твари убили мою жену. И они были куда как шустрее этого кузнеца. Значит, он только мясо…