Бессмертные - Джеймс Ганн

– Проклятье! – раздался его стон.

Он просидел несколько минут не шевелясь, застыв, словно каменное изваяние. Коук сжался в углу, неподвижный, настороженный. Наконец больной выпрямился, отбросил тяжелое одеяло и встал. Он тяжело прошлепал к окну, жалуясь на ходу:

– Я болен. Я умираю.

Подойдя, потянул за толстый бархатный шнур; шторы с шелестом разъехались. Солнечный свет хлынул в комнату, залив фигуру больного и делая его алую пижаму похожей на пламя, а бледное лицо – на тесто.

– Это ужасно, – заявил он, – когда больной не может вызвать врача. Мне нужен эликсир, Коук. Мне нужно лекарство от этой боли. Я не могу больше терпеть.

Коук наблюдал; его глаза ни на секунду не теряли из виду высокую тонкую фигуру человека, который стоял в потоке солнечного света и незряче глядел на город. Коук убрал руку ото рта; она была вымазана красным, и кровь продолжала сочиться из трех царапин на губах.

– Найди мне врача, Коук, – велел больной. – Не важно, как ты это сделаешь. Просто найди.

Коук тут же вскочил на ноги и удрал из комнаты. Больной все так же глядел в окно, ничего не замечая.

Отсюда развалины были не так хорошо видны. Город был почти тем же самым, что и пятьдесят лет назад. Но если присмотреться внимательнее, можно было увидеть дырявые крыши, а также дома, где декоративные фасады обвалились и кирпич за ними раскрошился, загромоздив улицы.

Двенадцатая улица была полностью перекрыта. Кучи булыжника сделали многие улицы непроходимыми. Время действует не так быстро, как человек, но оно неумолимо.

Далекая, изогнутая словно лук автострада 35, выделяясь на фоне унылого однообразия, привлекала взгляд, словно движение среди неподвижности. Медицинский центр Канзаса отсюда не был виден, скрытый за холмами на юге, но этот огромный, окруженный стенами комплекс на Миссурийском Больничном холме блестел в солнечных лучах подобно бриллианту.

Подобно острову он восставал из моря убогой серости: царство жизни посреди умирающего города.

Больной смотрел из окна, как первые щупальца смога наползают с реки на улицы, взбираются по двадцатиэтажной крепости на Больничном холме. Им никогда не достичь ее вершины.

– Да чтоб их всех! – буркнул больной. – Чтоб их!

Флауэрс уставился из узкого окошка одноместной «Скорой помощи» в непроглядную ночную мглу, в которой морось смешалась со смогом. Эта мгла, словно зверь, атаковала противотуманные фары, пытающиеся ее развеять. Она безостановочно перетекала с места на место, не давая лучу цвета янтаря зацепить себя, и он отступал, побежденный.

С того времени как Флауэрс свернул с автострады, где горели фонари и периодически проезжал патруль, в нем поселилось беспокойство и растерянность. Даже на автостраде теперь было небезопасно. Когда двадцатимиллиметровый снаряд срикошетил от бронированной крыши «Скорой», грохот стоял чудовищный.

Где была полиция в тот момент?

Карты, на которых шоссе Труман-роуд все еще считалось проезжим, явно устарели. А это точно было шоссе Труман-роуд – слишком уж широкое для обычной городской дороги. Но он весьма туманно представлял себе, как далеко на восток уже забрался. Улицу по обе стороны от шоссе затопила тьма; хотя справа, кажется, она была немного гуще.

Похоже, там находился парк, если, конечно, над опустошением этой полоски земли не потрудились ветер, огонь или динамит. Он мысленно представил карту города. Должно быть, это парк Парейд или Гроув.

Вдруг под передним колесом что-то взорвалось. Содрогнувшуюся «Скорую» подбросило в воздух. Приземление было жестким. Прежде чем амортизаторы смогли погасить удар, автопилот потерял управление, и «Скорая» вильнула влево.

Флауэрс схватил аварийный руль, взяв управление на себя, и развернул машину в сторону заноса. Шины взвизгнули, словно стая разъяренных кошек.

Внезапно впереди мелькнул свет: тускло-красные огни, почти незаметные в ночи, затянутой смогом. Человеку, находящемуся на улице, они бы были по пояс. А значит, стояли на каких-то опорах.

На этот раз Флауэрс резко выкрутил колесо вправо и сжал сиденье одеревеневшими ногами, когда машина зацепила бордюр и, попав в грязь, едва выправила чудовищный крен, а затем снова ушла в занос. Это точно был парк! Машина неслась сквозь него, а Флауэрс безуспешно пытался вернуть управление, чудом объезжая деревья и сломанные телефонные столбы, опутанные сетью проводов, пока наконец не вырулил назад на улицу. В безумном рывке через парк позади остались несколько кварталов. Он затормозил.

Сидя в машине, зависшей на обочине, Флауэрс чувствовал, как лицо покрывается потом. Он вытер лоб тыльной стороной ладони и расправил сведенные судорогой плечи.

Чертов город! – мелькнула яростная мысль. – Чертовы дорожные службы! Чертов Ординатор, способный отправить студента на выезд в такую ужасную ночь.

Но в случившемся некого было винить.

Те, кто выезжал ночью, действовали на свой страх и риск. Но их было слишком мало, чтобы вынудить городские службы расходовать жалкие крохи налогов на ремонт улиц, ведь днем-то объезжать ямы, колеи и вырванные из земли куски бетона не составляло труда.

Флауэрс вернулся мыслями к недавнему инциденту. То, что попало под колесо, на яму совсем не походило. Скорее на фугас. А те фонари вполне могли быть установлены на баррикаде, за которой скрывалась банда налетчиков.

Вздрогнув, Флауэрс нажал на газ и страстно пожелал оказаться в Центре и отработать свою смену в отлично защищенном, асептически обработанном, комфортном помещении отделения «Скорой помощи».

Автопилот, похоже, снова работал как следует. Флауэрс ослабил хватку на руле, только когда вывел машину на середину дороги.

Смог слегка поредел, и он заметил свет, слабо, как тающий в ночи огонек свечки, мерцавший в дальнем конце улицы.

Флауэрс выключил все освещение и направил машину к кафе. В нем, не считая официанта, находился один-единственный посетитель. «Скорая» нырнула в чернильную темноту за углом.

Прежде чем открыть дверь, Флауэрс вскрыл новую упаковку фильтров и вставил их в ноздри, убедившись в том, что они плотно прилегают к стенкам. Уже на выходе достал свой игольчатый пистолет из кобуры. Магазин был полон. Он настроил систему управления «Скорой» на защиту и шагнул в ночь.

Настороженно втянул ноздрями воздух. Конечно, его никто не очищал, что за дикая фантазия, но пахло здесь вполне терпимо. Так что пара минут не могла заметно сократить его жизнь.

Смог вился вокруг, облепляя, пытаясь достать до его легких своими ядовитыми щупальцами. Бойд правильно сказал: «Мы плаваем в море канцерогенов.

И у нас есть два пути. Ты можешь вынырнуть из моря или постоянно отфильтровывать канцерогены. Но пока ты воплощаешь первое, идеальное решение в жизнь, постарайся сделать все, что возможно, для тех, кто из этого моря не вынырнет никогда».