Уж эти мне мужчины - Ирина Волкова

— Как ты наивен! — Андалузка цинично усмехнулась. — Эта девица одета как проститутка. Русские проститутки безошибочно умеют отличать иностранцев от своих соотечественников. Вот она и строит тебе глазки в надежде вытянуть у тебя побольше долларов.

— Проститутки не носят длинные юбки, — заметил журналист. — Все дело в моей исключительной мужской привлекательности. Желаю хорошо провести время.

Альберто, успевший за последние двадцать минут почти профессионально освоить технику кокетства по принципу «в угол, на нос, на предмет», одарил томным взором приближающегося к нему Хосе Мануэля.

— Вы позволите пригласить вас на танец? — по-английски спросил журналист.

— Я буду счастлива, — проникновенно ответил Альберто.

— Степан Иванович говорил твоему отцу чистую правду, — подтвердил Папа Сочинский. — Он действительно очень богатый человек, подчеркиваю — очень богатый. Так что, если он обещал выплатить ему за свое освобождение двести пятьдесят тысяч долларов, он эти деньги заплатит. В доказательство того, что я не обманываю, по окончании нашего разговора тебе дадут десять тысяч долларов за то, что ты принес мне информацию о моем друге. Вот что должен будет сделать твой отец…

Дверь в потайной комнате за зеркалом приоткрылась, и хрипатый помощник Папы Сочинского сделал ему знак, что нужно срочно поговорить.

— Рафик, извини, у меня дела, мы с тобой продолжим через десять минут, — сказал Папа Сочинский и отключил микрофоны. — Ну что там у тебя? — спросил он.

— Отличные новости! — радостно сообщил помощник. — Только что позвонил Снусмумрик. Он уже сутки шпионит за Генсеком. Ему удалось записать на пленку переговоры Родина со Стрелком по поводу выкупа за Серого Кардинала.

Папа Сочинский потер руки от удовольствия.

— Скажи Снусмумрику, чтобы срочно ехал ко мне. Одна нога здесь, другая там, — скомандовал он.

* * *

Сжимая Альберто в объятиях, Хосе Мануэль пребывал на вершине блаженства. Они танцевали блюз, покачиваясь, как лодка на волнах, поднятых легким бризом.

Хосе Мануэль успел узнать, что его знакомую зовут Джейн Стоун и что она из Австралии. Маркиз решил выбрать в качестве своего нового местожительства родину кенгуру и коал потому, что точно знал, что журналист не слишком хорошо знаком с австралийским акцентом. Четко проговаривая «ing» и «r» в конце слов и внеся еще некоторые изменения в артикуляцию, Альберто добился того, что Чема не заподозрил подвоха.

Блюз сменился на мамбо.

— Вы танцуете мамбо? — спросил журналист.

— Я танцую все, — соблазнительно улыбнулся в ответ Альберто.

Мамбо в исполнении маркиза окончательно покорило Хосе Мануэля. Плотнее прижавшись к неотразимой Джейн, журналист приподнял голову, чтобы прошептать на ушко красавице типичный набор приятных банальностей. Ответная улыбка придала Чеме смелости, и, привстав на цыпочки, журналист впился в губы Джейн в страстном поцелуе.

— А я-то думал, что ты изучаешь жизнь сексуальных меньшинств в чисто теоретическом плане, — с трудом оторвавшись от Хосе Мануэля, сказал по-испански маркиз своим обычным голосом. — Но мне было приятно пробудить в тебе столь чистые и возвышенные чувства.

Журналист поперхнулся и, споткнувшись, наступил на подол юбки Альберто. Маркиз ухватился за сползающую вниз деталь туалета.

— Только не надо прилюдно меня раздевать, — заметил он. — Давай оставим эти удовольствия для спальни… Чема, да возьми же себя в руки, на нас начинают смотреть. Обними меня и танцуй.

Хосе Мануэль, повинуясь приказу, автоматически положил руку на талию Альберто.

— Аль, это ты? — недоверчиво произнес он. — Что ты здесь делаешь?

— Тот же вопрос я собирался задать тебе, — ответил маркиз. — Кроме того, меня интересует, какого черта ты притащил за собой эту шизанутую искательницу законного брака?

— Это ты о Мириам? — тупо спросил все еще не пришедший в себя журналист.

— О ней, родимой, о ком же еще. Мало у меня без нее неприятностей.

— Я не хотел, честное слово, — сделал попытку оправдаться Чема. — Ты же знаешь Мириам. У нее бульдожья хватка. Она в буквальном смысле взяла меня за горло.

— Скорее за яйца, — усмехнулся Альберто. — Признайся, она и тебя изнасиловала?

Хосе Мануэль смущенно потупился:

— Как работник прессы, я просто не мог упустить подобного случая. Все-таки Мириам занесена в Книгу рекордов Гиннесса. Ты не сердишься на меня?

— Ты окажешь мне услугу, если женишься на ней, — весело сказал маркиз. — Если хочешь, я могу быть шафером на вашей свадьбе.

— Что ты! — содрогнулся Чема. — Я же не самоубийца. Кстати, ты знаешь, что тебя обвиняют в убийстве? — спохватился он.

— Клянусь, я никого не убивал, — заверил приятеля Альберто.

— Я в этом никогда и не сомневался, — успокоил его Хосе Мануэль. — Меня только интересует, как ты ухитрился влипнуть в подобную историю. Что ты на самом деле делаешь в России?

— Это сложно объяснить, — сказал маркиз. — Мы и так танцуем слишком долго. Я не хочу вызывать подозрений.

— Где мы сможем встретиться? — спросил журналист.

— Я дам тебе адрес комнаты, которую снимаю. Приходи туда сегодня ночью один, но только сначала убедись, что за тобой никто не следит. Главное — ни слова обо мне Мириам или тому громиле из вашей компании. Придумай какой-нибудь предлог, чтобы исчезнуть.

— Можешь на меня положиться, — заверил его Чема. — Так куда я должен прийти?

— Ну как? Твой русский роман продвигается успешно? — недовольно поинтересовалась Мириам, когда Хосе Мануэль вернулся за столик.

— Она запросила слишком много, — нарочито безразличным тоном ответил журналист. — Проститутки меня не интересуют.

— Я же сразу тебе сказала, что она проститутка, — победно улыбнулась модель, — а ты заладил свое, мол, проститутки не носят длинные юбки. Да я таких, как она, за версту чую.

«Рыбак рыбака видит издалека», — подумал Чема и привстал, махая рукой вошедшему в зал немецкому журналисту.

— А вот и Гисберт! Я же говорил, что он придет, — сказал он.

* * *

— Черт! Это Родин! — прошептал маркиз.

Маша обернулась. В зал входил грузный мужчина лет пятидесяти в сопровождении трех высоких накачанных телохранителей.

Метрдотель засуетился, провожая высокого гостя к навечно зарезервированному для него столику.

— Проклятье! У меня ноги дрожат, и в туалет страшно хочется, — призналась Арлин. — Даже не ожидала, что я такая трусиха.

— Ты не должна рисковать, — мужественно сказал Джокер. — Я этого не допущу. Лучше я сам пойду к нему. Все-таки я мужчина, а он голубой.