Пулемет для витязя - Антон Скрипец

Истерично вжикнув о дорогие ножны, в кулаке боярина коротко сверкнул булат. Тверд тут же почувствовал бритвенно-острое лезвие на щеке.

– Жить, мразота, тебе осталось ровно до тех пор, пока я буду считать до трех! – яростно хрипел нависший над ним Полоз. По нему было видно – не врет. Не понятно лишь оставалось, какими такими внутренними силами он удерживает себя, чтобы не исполнить свою угрозу прямо сейчас, не дожидаясь какого-то там бесконечного счета до трех. – Говори, падла, какой ящер тебя притащил сегодня сюда?!

– Сам пришел, – спустя бесконечные два вдоха нехотя вытянул из себя Тверд. В конце концов, смерть в его план посещения этого подворья не входила. Тем более – смерть напрасная. – Предупредить.

– О чем ты, падаль, можешь меня предупредить?! – пальцы второй руки боярина судорожно сжались на горле кентарха. Сглотнув и с трудом поборов желание сломать ему нос, боднув лбом, Тверд прохрипел:

– О том, что мы с Путятой были правы.

– Что?!

– Мы с гильдийским купцом Путятой были правы. Вовсе не Аллсвальд устроил поджог и погром в своем городе. И вовсе не его люди позже напали на Лемеха, вырезав всю его сотню. Как мы и говорили – это хазары. Они и земляное масло для того полоцкого поджога отсюда, из Киева, привезли. Из-под твоего, кстати, носа. Посольство-то их с твоим ведь теремом соседствует. Если, конечно, есть в том случайность…

Тверд вполне обоснованно ожидал свежей вспышки гнева. Но боярин его удивил. Он отшатнулся от своего пленника, будто тот и впрямь боднул его лбом в переносицу, и растеряно принялся запихивать клинок в ножны заблудившимися вдруг пальцами.

– Что ты, скот, несешь? – только и сказал он. Ну, хоть обозвать не забыл. – Откуда ты все это… взял?

– Оттуда, что я там был. И видел смерть каждого из княжьей сотни. И смерть гильдийца – тоже. А потом нагнал разбившее нас войско. Как раз в тот момент, когда оно соединилось с еще несколькими такими же ряжеными полками. Шли они на Новгород. А вел их хазарин. Тархан Илдуган. С таким, знаешь, фонтанчиком огня на башке. Иди, вон, соседей своих спроси: знают они такого?

Где-то в углу поруба, за тусклым кругом света, гулко шлепнулась в лужу капля. Послышались торопливые шаги пробежавшего мимо открытой крышки погреба челядина. Может, псарь пошел открывать клети своих зверюг, выпуская их на ночь во двор. А может, кто к девке сенной втихаря бегал.

Только гридни, стоявшие с ними в порубе, боялись даже мельчайшим звяком кольчужных колец напомнить о своем присутствии. Видно, понимали, что все здесь сказанное совсем не для их ушей предназначалось.

– Почему ко мне с этим пришел? – тускло обронил боярин, словно внезапно убоявшийся лишних ушей.

– Так князь мне в последнюю нашу встречу ясно дал понять – еще раз попадусь на глаза, сам себе пропишу дорогу за Камень. А ты вроде как его ближник. Сможешь передать.

– Передать – что?

– Что непонятного? Поход нужно отменять. Киевское войско готово хоть сейчас выдвинуться на Полоцк, я ж все видел, как в стольный град приехал. А смысла в этой войне нет никакого. Все это – большой заговор и измена. С Аллсвальдом Светлому делить нечего. Нужно вместе искать тех, кто на самом деле за всем этим стоит.

На сей раз успели упасть в воду две тяжелые капли. Зловещая тишина уже начала ощутимо давить на плечи. Даже факелы в руках гридней вроде как принялись светить тусклее и пришибленнее.

– Ты ведь знаешь, почему я тогда так скоро покинул Лемеха. Я нашел свидетелей аллсвальдова предательства.

– Вот с них и нужно начать выяснять, кто за этим всем стоит. Кто эти твои свидетели? Где они?

Глаза боярина вновь блеснули хищным сполохом в танцующем огненном свете.

– Так вот для чего все это затеяно!

Он даже довольно хлопнул себя по перевязи.

– Тебе нужно было узнать, что это за люди! Вот зачем тебя послал ко мне проклятый полоцкий норд! Ха! Что ж, неплохая попытка, мой продажный друг. Жаль, не удалась, – он вновь придвинулся вплотную, словно вновь напрашиваясь на удар лбом в переносицу. – Мы выдвигаемся на рассвете. И скажи спасибо, ромей, что у меня сегодня марать об тебя руки нет ни времени, ни желания. Пока мы будем бить нурманнов, ты посидишь в этой луже. Может, жабры вырастишь. А потом, когда мы вернемся, придумаем, как тебя казнить. Светлый еще подкинет, поди, какую идейку. Ты ж знаешь, он страх как не любит изменников да предателей. Вот вас обоих с Аллсвальдом на одной плахе и разделаем!

Последние слова он чуть ли не проорал в лицо, нависая сверху и здорово брызжа слюной. Будто в этой яме без него недоставало сырости.

– Эта война – именно то, чего добиваются хазары! Она будет огромной ошибкой, что бы ни было ими задумано! Развернуться еще не поздно.

– Поздно! Да и никто, кроме тебя, не говорит ни о каком «развороте».

– То есть ты полагаешь, будто этого мало? Человек, чудом выживший в бойне, сам приходит к тебе в руки, чтобы рассказать, что там случилось на самом деле, – и тебе этого недостаточно?

– Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь?! Чудом, говоришь, выживший в бойне? А я тебе расскажу, каким именно чудом. Ты, царьградец, изначально был с теми, кто эту бойню устроил. Вы – заодно! Поэтому в вопросе твоего выживания ничего волшебного нет. Смысл своим убивать тебя? Вот так ты живот и сохранил. Сам-то скольких дружинников в спину порешил? А может, и самого Лемеха?

– Это глупо.

Хотя сам Тверд прекрасно понимал, что правда в боярских словах все-таки есть. Может, так оно со стороны и выглядело.

– Глупо было идти ко мне. Лучше бы остался в том гадюшнике, откуда выполз. Двое твоих людей, ромей с лучником, кажется, оказались умнее тебя, поступив именно так.

– Они, – Тверд сглотнул комок в горле, – пали. В той самой сече. Прикрывая Лемеха.

– Что ж, – оборачиваясь к Тверду спиной и направляясь к лестнице, фыркнул Полоз. – Видать, Царьград развращает не каждого из нас. Хоть что-то радует. Подумай хотя бы об этом. Время у тебя еще есть. Может, Светлый все ж таки смилостивится и дарует тебе… хм… легкую смерть.

* * *

Когда лестница, обдав его зловонной волной застоявшейся воды, опустилась в поруб вдругорядь, он не особо удивился. Ну, разве что немного. Очень уж скоро это случилось после ухода Полоза. Может, боярин забыл чего сказать и вернулся?

Но вниз спускаться не спешил никто.

Напротив. В отверстие просунулась рука – и поманила его пальцем вверх. Вылезай, мол.

С радостью, будь у него свободны руки.

Но выбирать не приходилось. Посетовав про себя на скользкие, в темных потеках то ли слизи, то ли мха ступеньки лестницы, кентарх принялся подниматься по ним без помощи рук, стараясь балансировать весом тела. Что было бы во сто крат проще, не отбей ему до этого боярские гридни половину органов и чувствуй он это самое тело хотя бы на четверть так хорошо, как сегодня утром.