СССР: вернуться в детство?.. - Владимир и Ольга Войлошниковы

довольно быстро. Нотариус в те годы вовсе не был пафосной персоной, и от небожителя отличался кардинально. Скорее, это был такой клерк, имеющий право заверять бумаги. И удовольствие заверить подпись на документе стоило тридцать копеек, а выдача всякого рода нотариальных удостоверений, свидетельств и справок — пятьдесят! На этом месте я едва не начала нервически смеяться. Я-то думала! А тут! Восемьдесят копеек!

Но оказалось, что я рано радуюсь. Дядька нотариус вдруг усомнился в своём праве подтвердить именно авторство. И вообще — такой маленький ребёнок…

И тут я вспомнила эпизод, рассказанный мне давным-давно папиным братом, Николай Иванычем. Правда, он был про советскую поликлинику и приезжего на концерт музыканта, но суть от этого не менялась. Я слезла с неудобного стула для посетителей, встала перед дяденькой и громко, отчётливо сказала:

— Неужели советский нотариус может отказать в удостоверении документа простому советскому гражданину на основании того, что этот гражданин — несовершеннолетний? В каком законе это написано?

Нотариус как-то неловко заёрзал. Я добавила:

— От вас не требуется экспертных действий. Ваша задача: удостоверить дату и время предъявления документа и подлинность моей подписи. Больше нам от вас ничего не нужно.

Дядька посмотрел на меня долгим взглядом. Потом сказал:

— Вы совершенно правы. Госпошлина восемьдесят копеек.

Мою рукопись обклеили специальными нотариальными марками, дяденька подписал рукопись прямо поверх, наставил печатей и отпустил нас с миром. Правда, долго в след смотрел.

И только в автобусе до меня дошло: он, наверное, подумал, что меня научили так говорить, и всё это такая ведомственная проверка. А, впрочем, мало ли каких заумных мыслей могут себе напридумывать люди, связанные с такими сложными сферами.

Читать заверенную книжку я бабушке, всё-таки, не дала. Уж больно машинописные листы тонкие, боюсь, разорвут их нитки. Начальную часть прочитала сама из тетрадок, а потом дала ей распечатанные листы тех глав, которые я ещё не отправила. С тем условием, чтобы осторожненько по одному листику брать, прочитывать — и также по порядку складывать.

А сшитое упаковала в пустой бумажный конверт от листов для пишущих машинок, надписала сверху жирно: НЕ ДОСТАВАТЬ! АВТОРСКИЙ ЭКЗЕМПЛЯР КНИГИ, НОТАРИАЛЬНО ЗАВЕРЕННЫЙ! Маме тоже показала, чтоб она из любопытства не натворила делов.

Нет, ну надо суметь вот так на ровном месте приключений поднять, а…

ВЫШКА, ДЕНЬГИ, СВЯЗИ…

Матушка поехала в Улан-Удэ. Учебное заведение в ту пору называлось «Бурятский государственный педагогический институт имени Доржи Банзарова», это уж потом он университетом станет.

Я строго напутствовала матушку, что если вдруг кто спросит, не родственник ли ей однофамилец, Михаил Михайлович, чётко отвечать, что это — дядя, двоюродный брат отца.

— Ты чё придумала-то? — удивлялась мама.

А я сердилась:

— Я чё тебе говорю? Запоминай! Ты хочешь поступить или нет?!

Не уверена, что мама так уж хотела поступить, но в конце концов она сдалась и повторила всё как надо. Да, я умею быть чрезвычайно настырной.

Провожали мы её с железнодорожного вокзала, хотя можно было самолётом полететь. Но на самолёт билет стоил дороже, а купить его было ещё труднее. Мы вообще время просохатили, и остались билеты только в общем вагоне, ещё и на боковое место, но это оказалось даже лучше, потому как одно место — один уголок, и никто тебя не потеснит, и привалиться в угол и подремать спокойно можно. Более того, верхняя полка над этими двумя местами имелась — вагон-то обычный, плацкартный, только уплотнённый — и мама быстренько туда залезла, а бабуся со второго места опустила столик и легла внизу. Единственное неудобство оказалось в том, что матрасов-подушек нет, но свёрнутая мастерка под голову решила дело. Отъезжал поезд в восемь вечера, приходил в Улан-Удэ в шесть утра, так что и особо чаи распивать резона нет, дома же поужинали.

Короче, матушка отправилась.

Мы же с бабушкой остались на хозяйстве. Получили денежки за статью про игры (вторые уже, первые были в начале июня, и те мы дружно договорились маме на поездку выделить) — и благополучно их потратили. Поехали в какой-то малоизвестный мне магазин и купили за сорок три рубля на диван такое покрывало типа ковра, тоже шерстяное, но более тонкое, чем ковёр. Узорчатое и с кисточками по краям. Не знаю, что там пишут про дефициты на ковры в советские времена — не ощутили мы как-то особого дефицита. Выбора практически не было, это да. Совсем не было, если честно. Один вариант вот этих ковро-покрывал лежал и всё. Но купили мы его спокойно, даже в очереди стоять не пришлось.

И ещё набор хрустальных рюмок. А то что́ это у нас древняя стеклянная пересортица в шкафу стоит, срамота. Я убедила бабушку, что гораздо удобнее и красивее, когда все рюмки на столе одинаковые, и мы сделали выгодное вложение — бахнули в посуду весь остаток денег — на восемнадцать рюмок хватило. Мама, наверное, будет ворчать, что однообразие, но потом точно оценит. Зато теперь сквозь стеклянные створки стенки блестят хрусталя. Красиво.

Да, через двадцать лет это станет немодно, но я всё равно хрустальные рюмочки и бокальчики больше люблю, чем просто гладкое стекло. Так что — имею право, на кровно заработанные.

Потом ездили на дачу к дяде Саше — на его новеньком жигуле! С клубникой у них было не особо разбежаться, но малинник по тем временам впечатляющий, вот нас с бабушкой и позвали ягоды побрать. Мы даже варенья немножко сварили.

Мама приехала довольная страшно. Поступила! Каким-то чудом умудрилась не встретиться там с отцом (и это к лучшему, на самом деле). Думаю, к её поступлению он-таки был косвенно причастен — всё же, обещал. Так или иначе, в отпуск матушка отправилась уже студенткой.

Тут тоже казус вышел. Получила она зарплату за июнь да за два месяца отпускных — почти пятьсот рублей вышло! — и, конечно, в отдельных частях организма сразу загорелся огонь немедленно денежки потратить. Но мы с бабушкой были решительно против.

— Ты посчитай-ка, — рассудительно сказала бабушка, — следующие деньги когда будут? В конце сентября аванс, копейки. Три месяца жить как будем?

— Да, — поддержала я. — И ещё на зиму сапоги тебе надо или унты. Или ты такая красивая в валенках будешь ходить?

Мысль о сапогах оказалась внезапной для всех кроме меня. Купить приличные сапоги в Иркутске можно было только с огромной переплатой у фарцовщиков или искать блат в обувных. Блата у нас не было. И это, опять же, переплачивать неизвестно сколько. Бабушка ещё предложила вариант пошить в «Сапожке» (это такое полукустарное обувное предприятие у нас было,