Встревоженный зной джунглей - Дейл Уилмер

— Я начинаю понимать, — медленно проговорила я. — Ты рассчитываешь загнать в угол студию, поставив ее перед фактом. Ты думаешь, что если мы отснимем как можно больше, то единственным выходом для них, чтобы оправдать произведенные затраты, будет создание фильма из отснятого материала?

— Верно. Дешевле будет завершить уже начатое, чем швырнуть все на полку. И завершить с тобой, Рокси, об этом мы позаботимся. Мы будем снимать тебя всюду, где только можно, в каждой сцене, в каждом плане, во всевозможных настроениях и всевозможных действиях, на фоне всех пейзажей в округе. Мы отснимем все джунгли, каждую лиану и обезьяну. И повсюду неизменным и неизбежным атрибутом будешь ты, Рокси! Мы сделаем так, что женщина-тигрица превратится в домашнюю кошечку. — Он развел руками. — Ну как, детки, хотите поиграть в моей песочнице?

Мы хотели.

Собственно, что мы теряли? График предписывал нам покинуть Гурроч-Вейл назавтра. В сложившейся ситуации нам нужно было либо следовать плану Дэна, либо возвращаться домой с пустыми руками. Нельзя не быть игроком, если занят в индустрии развлечений.

Нас, конечно, могут уволить за то, что предлагал Дэн, а могут преподнести нас всем своим киностудиям на блюдечке с голубой каемочкой. Ставки были высоки, но высок был и возможный выигрыш.

Джи Ди, видимо, согласился с идеей Дэна скорее из любви ко мне, нежели в расчете на почетные награды, хотя я видела, что дерзость этой затеи будоражила его воображение. Его положение оставалось достаточно прочным, как бы дело ни обернулось. Вспомнив о его ране, я предложила, чтобы съемку вел Нордж, но Джи Ди и слышать об этом не хотел. Он даже настаивал на том, чтобы Нордж вообще не принимал участия в авантюре, теперь он просто не желал работать с ним.

Когда мы уже были готовы начать работу, Керк еще не вернулся, и мы сомневались, стоит ли ждать его, чтобы сообщить ему о наших планах. В конце концов было решено, что это не имеет значения, поскольку у нас оставалось мало времени и мы не собирались покидать территорию усадьбы. Вот в этом мы ошиблись. Наш энтузиазм быстро подвигал дело вперед, и вскоре мы отсняли все сцены с моим участием, которые можно был снять возле бунгало. Джи Ди предложил поработать в каучуковой роще, и мы, загрузив «джип» всем необходимым, отправились туда.

Переходя от одной придуманной сцены к другой со страстью, больше присущей энтузиасту-кинолюбителю на пикнике, нежели трем тертым профессионалам, мы незаметно потеряли ориентацию.

Это было нетрудно, так как один ряд деревьев походил на другой и вокруг не было ни одной живой души — все попрятались от невыносимого полуденного зноя. Мне в голову не приходило беспокоиться о том, что мы можем заблудиться.

Дэн держал свое слово: камера не выпускала меня из объектива ни на секунду. Меня снимали бегущей к камере и убегающей от нее, влезающей на дерево и спускающейся с него, падающей на землю и поднимающейся с нее.

Это продолжалось до тех пор, пока я не взмокла от пота и не начала задыхаться, как спортсмен после проигранного марафона, и Джи Ди не объявил, что больше он снимать не в состоянии. Спотыкаясь, я пошла к тому месту, где стоял наш джип, оставив мужчин собирать аппаратуру.

По пути я заметила огромную поляну диких роз и, подталкиваемая ностальгическим желанием вдохнуть их аромат, направилась к ним. Таким образом, я вышла из поля зрения моих друзей. Это было глупостью, даже если бы я была вооружена, но я не думала об опасности. Так приятно было мечтать о цветах, которые сорву, как они подойдут к моему…

Что-то мягкое и липкое неожиданно окутало меня сверху, что-то похожее на прочную сеть. У меня было такое ощущение, словно я, споткнувшись, попала в паутину гигантского паука. И пока я стояла, застыв на месте, паучьи лапы обхватили меня со всех сторон. А самая грязная и вонючая — стиснула мой рот, перекрыв мой крик. Ослепленная ужасом, я начала бороться с неистовым отчаянием плененной мухи. В этот момент я получила удар в висок и больше уже не сопротивлялась. Я взлетела вверх, уносимая в одном направлении, а мое сознание понеслось в другом.

Странная мысль о том, что меня похитил гигантский паук, настолько завладела мною, что когда я наконец открыла глаза, то была почти готова обнаружить себя в огромном гнезде. Продлению этого кошмара способствовало сознание того, что я все еще опутана чем-то, что приняла за паутину.

Но освободившись в следующее мгновение от наваждения, я поняла, что связана веревкой, а паутина в действительности является сетью, всего лишь рыболовной сетью.

Сделав это утешительное открытие, мой мозг стал работать более осмысленно, и я осмотрела место своего заключения.

Это было небольшое узкое помещение с низким потолком, с полом из бамбуковых планок, на которых я лежала. Вначале я подумала, что это крошечная лачуга. «Но лачуги не движутся», — пробормотала я. А моя тюрьма явно не стояла на месте. Повозка? Автомобиль? Но не было слышно ни шума мотора, ни скрипа колес. Скользящее движение, ритмичный подъем и спуск… И тут до меня дошло: я находилась в лодке. Конечно же, это объясняло и откуда взялась рыболовная сеть, опутавшая меня. Но кому эта лодка принадлежит? Куда она плывет?

Было непохоже, чтобы кто-то собирался ответить на эти вопросы, поэтому я перекатилась по полу, пока не смогла посмотреть в маленькое отверстие. Суденышко представляло собой челнок, выдолбленный из дерева, около двадцати футов длиной и трех футов шириной. Каюта, в которой я лежала (как я узнала позже, она называлась «каджанг»), находилась на корме. На носу были подмостки, на которых на коленях стояли четверо мускулистых китайцев, обнаженных по пояс. Они ловко действовали длинными шестами, управляя лодкой. На корме, вне моего поля зрения, находился рулевой («камуди»). Это были мои похитители.

Увидев людей — кем бы они ни были — я испытала какое-то облегчение, Жуткое видение паука еще не исчезло до конца, к тому же гребцы не казались такими уж свирепыми на вид. Повинуясь первому душевному порыву, я крикнула, чтобы привлечь их внимание.

И тут же пожалела об этом. Один из них оглянулся и, увидев, что я умоляюще смотрю на него, сказал что-то своим приятелям. Остальные тоже оглянулись на меня и начали улыбаться. Это были нехорошие улыбки, и хотя я не понимала, что китайцы говорят друг другу, неприличный жест, который сделал один из них, дал мне понять смысл их реплик.

Я лежала, застыв от страха. Думаю, любая женщина чувствовала бы то же самое, оказавшись на моем месте. Я никогда особенно не боялась изнасилования, хотя и знала, как устроен этот мир. Мне просто не верилось, что женщина, тем более женщина культурная цивилизованная, может быть попасть в такую обстановку, при каких становится реальной угроза изнасилования. Теперь я знала, как ошибалась, потому что была беспомощной пленницей недружелюбно настроенных незнакомцев, которые вполне могли заставить меня выполнить их желания, какими бы гнусными они ни были.

Итак, я лежала там и ждала… и молилась. Вероятно, мои молитвы были услышаны, ибо ко мне никто не подошел. Мужчины вернулись к шестам (на самом деле они не пропустили ни одного гребка), и я начала верить в то, что, пока путешествие продолжается, я буду в безопасности. Путешествие… но куда? Из каюты я могла видеть лишь мутную воду реки и отрывочные полоски джунглей на берегу.