Сын лекаря - Матвей Курилкин

– Ух, а тут у нас кое-что есть! Я еще не пробовала со зверюшкой, и это явное упущение!

От омерзения я совсем потерял голову и, не думая о последствиях, подтянулся на руках и изо всех сил пнул двумя ногами эльфийку. Она коротко вскрикнула и отлетела куда-то в общую кучу, а я приготовился умереть, но никто, оказывается, даже не заметил этого инцидента. Слава богам, больше никого в ту ночь моя повисшая на веревке персона не заинтересовала. С рассветом выяснилось, что та эльфийка, которую я пнул, умерла. Наверное, мой удар сломал ей ребра, она потеряла сознание, а потом ее просто затоптали. Но и тогда этот факт никого особенно не взволновал. Потому что не одна она не пережила эту ночь – кого-то тоже затоптали, а один первородный захлебнулся в бочке с вином.

После полудня первородные стали просыпаться и расходиться по своим домам. На меня никто даже не смотрел, и мне показалось, что обо мне забыли. Поддерживать жизнь в перетянутых веревкой руках становилось все сложнее, от меня омерзительно воняло, и я вновь мучился от жажды. Но доу Лэтеар обо мне не забыл. Проснувшись и натянув штаны, он первым делом направился ко мне. Достав уруми, он несколько раз ударил меня по животу и груди, но в этот раз без особого азарта. Он перерезал веревку, на которой я висел, и я мешком свалился ему под ноги.

– Пора бы тебе поработать, тварь, – прохрипел он и пнул меня сапогом в лицо. Координация движений у эльфа до сих пор не восстановилась, поэтому удар прошел вскользь.

– Мне нужно собрать необходимые травы, – таким же хриплым голосом ответил я. – И еще понадобится ступка с пестиком, маленький котелок и очень крепкое вино. Только сейчас я даже встать не смогу.

От такой моей наглости эльф аж затрясся. И снова на мою спину обрушились удары.

– Если ты хочешь заставить его что-то делать, братец, то это не лучший способ, – сквозь туман я услышал спокойный голос Иштрилл.

В ответ доу Лэтеар разразился руганью и проклятиями в мой адрес. Его все еще трясло, и я понял, что это вовсе не от бешенства. Похоже, у доу Лэтеара закончился даже тот настой, который я приготовил для него два дня назад, и ему снова становилось плохо. Сестра на его ругань внимания не обратила.

– И почему от него так омерзительно пахнет? Тебе разве самому не противно это нюхать? Мог бы и загнать его в воду! Только, в самом деле, дай ему сначала хоть напиться, он же у тебя сейчас просто сдохнет!

– Нечего распоряжаться, драгоценная сестричка. Я его тебе еще не подарил. И он не сдохнет, эти твари чрезвычайно хитры и живучи, я думаю, он прикидывается.

– Как-то не выглядит он очень хитрым, – с сомнением покачала головой Иштрилл.

– Ты глупа, сестричка. Эти твари втроем умудрились перебить целый отряд, да еще меня живьем захватили. А потом вытащили из леса и посадили в каменный мешок. И заставляли обучать их нашему языку!

– В самом деле? – удивилась девушка. – Ну, то, что они прикончили восьмерых молодых идиотов, говорит скорее об умственных способностях последних. Но выучить наш язык! Хочешь сказать, что он понимает? И даже может отвечать на вопросы, а не просто выполнять команды?

– О, эти твари намного умнее домашних животных, уж поверь! – как-то даже горделиво ответил доу Лэтеар.

Лицо у девушки стало очень озадаченным.

– Кто бы мог подумать? – протянула она. – Ты говоришь об этих существах, как будто они почти равны нам. Я смотрю, ты даже мстишь ему?

– Да, так, как мстят псу, укусившему за ногу. Не говори ерунды, сестра, их даже близко нельзя сравнить с нами. Но конкретно этот умеет делать замечательное зелье, которое даже лучше вина. Когда я заставлю его это зелье сделать, я тебя угощу.

– Пф… вот еще. Вином вы низводите себя до их уровня, а если ты говоришь, что это зелье еще лучше… Могу себе представить!

– Ну и ладно, мне больше достанется! Лучше позови кого-нибудь из слуг, пусть они оттащат его на реку и отмоют. И надо действительно его накормить и напоить, что ли, а то вчера я, кажется, забыл.

Иштрилл еще раз внимательно посмотрела на меня, после чего молча развернулась и ушла к какому-то дереву. Через минуту оттуда появились двое эльфов, которые брезгливо подхватили меня за руки и куда-то потащили. Потом было мытье в ледяной озерной воде – зима никуда не делась, и если воздух и землю грели удивительные деревья, то вода была лишь чуть теплее, чем в местах, где эти деревья не росли. Но я яростно, до красноты растирался песком, не обращая внимания на то, что из многочисленных порезов, оставленных гибким мечом Лэтеара, струилась кровь. Заодно и напился, наконец, вволю. И тряпку, в которую теперь превратилось мое исподнее, тщательно постирал, стараясь не увеличивать и так многочисленных разрезов. После чего снова надел ее на себя. Можно было бы дождаться, когда высохнет, стесняться было некого. Судя по вчерашней оргии, первородные особой стеснительностью не страдают, а меня вообще за разумное существо не считают, но мне не хотелось опускаться до их уровня. Так что я натянул на себя мокрую одежду и потом долго дрожал от холода. После этого меня отвели обратно на площадь и велели поесть. Здесь действительно еще никто не убирался, так что еды, оставшейся от празднества, оставалось вполне достаточно. Была она разбросана и частично растоптана, и я, несмотря на ужасный голод, даже задумался на секунду, а нужно ли так унижаться? И одернул себя. Мнение первородных меня не интересует. Во время разведывательных выходов нам приходилось и в грязи валяться, и другими неприятными вещами заниматься, но, поскольку все это происходило в боевой обстановке, воспринималось это как должное. Вот и теперь у меня самая что ни на есть боевая обстановка. Я нахожусь в плену на вражеской территории, я должен выжить и сбежать, по возможности набрав как можно больше информации. Значит, ни о какой брезгливости речи не идет. Надо будет – в дерьме искупаюсь. Так что я набрал несколько нетронутых кусков зажаренной дичины, немного фруктов и с большим удовольствием все это съел. А если бы у меня были хотя бы карманы, то и в запас набрал.

Двое молчаливых эльфов куда-то исчезли, но быстро вернулись в сопровождении доу Лэтеара, который теперь уже явно вознамерился получить от меня порцию зелья во что бы то ни стало. Я не стал нарываться на дополнительные побои и покорно попросил отвести меня в лес, чтобы набрать нужных трав. Доу Лэтеар велел слугам принести веревку, после чего собственноручно повесил мне на шею скользящий узел, как для виселицы, и затянул его так, что дышать было можно, но с трудом. А другой конец веревки привязал себе к руке.

– Не слишком удобно, но вечером я раздобуду для тебя настоящий ошейник, тебе понравится, – ласково пообещал он.

Идти предстояло довольно далеко – на территории города растения были потоптаны, так что у меня было достаточно времени для размышлений.

Я пока очень сильно нужен своему бывшему пленнику. До тех пор, пока он сам не научится готовить для себя зелье. И пока этого не случится, я нахожусь в относительной безопасности. Убить меня он не решится. А вот после этого он сможет сполна удовлетворить свою жажду мести, и неизвестно еще, доживу ли я до «счастливого» мига передачи меня во владение Иштрилл. А, главное, будет ли мне легче убежать после этого? И еще интересно, где находятся остальные пленники? Судя по тому, что я слышал, я не единственный человек, которого взяли в плен. Где их держат? Для чего я нужен Иштрилл? То есть у меня создалось впечатление, что ей лично я не очень-то и нужен, но, похоже, это сложившаяся практика. Или просто для развлечения? Я слышал, многие состоятельные дамы, следуя моде, заводят сейчас таких маленьких собачек, которых, конечно, нельзя использовать ни для охоты, ни для охраны, да и в качестве домашнего животного от них никакого толка – настолько бестолковое животное, что не может даже радоваться и любить хозяина. Зато их можно везде носить с собой, демонстрировать другим дамам и поглядывать на них после этого свысока. Получается, я такая же собачка? Пожалуй, хорошо, если так. Хозяйке я не нужен, и, значит, обращать особого внимания она на меня не будет. Меньше внимания – больше возможностей отсюда уйти. Это в том случае, если мои предположения верны. Но даже если и так, до момента дарения еще нужно дожить. И не сойти с ума от боли.