Боевая Академия: Карахан - Александр Пасацкий

а вокруг была зловещая, мертвая тишина. Недоучко ждал, что сейчас распахнется дверь, и кто-то из студентов со вздохом облегчения скажет, что ничего страшного, все обошлось… но этого не происходило.

Продолжая икать, магистр рискнул высунуть голову. Вид кабинета, где не было никого, кроме него, немного его успокоил. Закрыв глаза, Недоучко досчитал до десяти, потом на всякий случай еще до пяти, открыл, и вылез из-под стола.

Тишина.

Икота постепенно начала отступать. Сделав несколько медленных, неверных шагов, магистр подошел к стене, приложил ладонь к поверхности, и тотчас часть стены отъехала в сторону, открывая спрятанный там тайник, где находился мини-бар. Дрожащей рукой Недоучко плеснул в стакан коньяку, и засадил без закуски, в последний момент уловив легкое, почти невесомое движение позади себя.

— Кто здесь? — переплетая пальцы в попытке создать оружие, магистр обернулся. Перед ним, улыбаясь, стояла двенадцатилетняя девочка — в разорванном, изношенном платье и стоптанной обуви.

— Привет, — сказала она, и последнее, что увидел в своей жизни Недоучко — как ее в руке блеснула остро отточенная сталь…..

«Конец первой части»

Часть вторая: Снова под прикрытием

9

«Штирлиц стоял на склоне горы, и внимательно наблюдал, как связной, пыхтя и отдуваясь, переходит на лыжах через границу.

«Тяжело ему!» — подумал Штирлиц.

Шел июнь 1944 года…»

Похороны магистра Недоучко проходили с той торжественностью, без которой не обходятся похороны ни одного влиятельного человека.

Шестеро боевых магов в полном парадном облачении, с застывшими каменными лицами, медленно и скорбно тащили на плечах оббитый вышитой золотом тканью гроб. По обеим сторонам движения процессии стоял почетный караул с боевыми артефактами вместо ружей наизготовку. За гробом несли портрет магистра в полный рост, его боевые доспехи и растянутый, как полотно, государственный флаг.

Длинные ряды скамеек занимали многочисленные важные личности — все, кто имел честь близко знать покойного, а также родственники… которых, почему-то, оказалось намного меньше, чем всяких деловых партнеров, с которыми Недоучко при жизни вел совместный бизнес по набиванию собственных карманов. В первом ряду — безутешно рыдая, обнимаясь и орошая друг другу мантии — горевали на публику Недоручко и Свинорылко. Рыдали они настолько отчаянно, что сидящий рядом магистр Прилипала то и дело ковырял пальцем в ухе, прочищая заложенные канонадой слуховые каналы, и косясь на бывших подчиненных мрачным взглядом.

Стоя у трибуны, с разложенной на ней Библией, батюшка громко и медленно читал проповедь, проводя так называемый обряд отпевания. Неподалеку робко толпились студенты — массовка, в принудительном порядке изображающая «благодарных учеников, пришедших проводить в последний путь любимого преподавателя». Среди них были и наши третьекурсники, лично приглашенные на торжество, поскольку последние видели покойного при жизни. Правда, гордости за это они совсем не чувствовали.

— Ненавижу похороны, — сказала Алиса, у которой на глазах сидели темные очки, а вокруг шеи был обернут шарф, скрывающий следы удушения от капроновой удавки. — Помните, как я больная была, и думала, что умру?

— Как тут не помнить, — откликнулся Дима, тоже с аналогичным шарфом на шее. — Ты тогда еще решила сделать список дел, которые не успела сделать при жизни.

— Вот-вот! Но, то обычно весело, а вот на похоронах я каждый раз убеждаюсь, что невозможно перед смертью успеть сделать все, что хотел. Потому что умереть можно даже тогда, когда не собирался — более того, особенно тогда, когда не собирался. Я вот в Карахане тоже умереть могла, вместе с ним, и вы все тоже. И фиг бы я там успела что сделать напоследок — разве что в последний раз слово на «х» выкрикнуть, да и то, если бы это пришло мне в голову.

Луиза громко шмыгнула разбитым носом. Ранимая, как все творческие личности, артефакторша была единственной из группы, кто всерьез переживал о смерти магистра. Остальные, как более реалистично настроенные люди, переживали о другом. Потому что уже чувствовали запах крупных неприятностей. Особенно это можно было увидеть по близнецам — один с забинтованной ногой, а второй с забинтованным боком, они стояли понурые, как побитые собаки, и внимательно рассматривали собственные ботинки, боясь лишний раз посмотреть в сторону похоронной процессии, где хоронили того, кого они не уберегли.

Одна лишь Катя сохраняла присущее ей ледяное спокойствие.

— Мы сделали все, что могли, — твердила она каждый раз, когда заходил разговор о грядущем разбирательстве в Комиссии по контролю за боевой магией. — Разве мы виноваты, что этого оказалось недостаточно?

И ни у кого не хватало духу напомнить, что именно Ледяная Королева оставила Недоучко одного, хотя должна была находиться рядом с ним. Впрочем, как думал Дима, все они отличились. Их всех провели, как слепых котят, ткнув носом в собственное дерьмо непрофессионализма и раздутого самомнения о собственных способностях.

Отпевание длилось долго, минут сорок — батюшка не уставал расхваливать покойного, который очень много сделал при жизни, и клятвенно обещал, что покойный обязательно попадет в райские угодья, отведенные специально для прославленных боевых магов. Потом еще минут двадцать у гроба толпились родственники (особенно отличилась сестра Недоучко, которая с криком «Где документы на квартиру, сволочь?» пыталась схватить покойного за грудки), после чего крышку водрузили на полагающееся ей место, загнав по углам саморезы вместо гвоздей (чтобы покойный наверняка уже обратно не вылез), после чего, наконец, гроб начали опускать в землю. Стоящие в карауле боевые маги переплели пальцы — и в небо взвились сполохи «огненных мечей». Это был салютный залп, на котором похоронная процессия и закончилась.

— Слушайте, пошли отсюда, — сказала Безумная дрожащим голосом. — Честное слово, я сейчас сознание потеряю. Здесь, на кладбище, такая аура зловещая!

— Ну, пошли, — вздохнул Дима, вопросительно посмотрев в сторону Прилипалы. Но бывший «самый главный» боевой маг был занят разговором с вдовой Недоучко, и адресованный к нему вопрос проигнорировал.

— А вы заметили, кто сидел сзади? — спросила Луиза, когда они медленно двинулись через кладбище к выходу.

— В мантии, богатырского роста, с лысиной и уродливыми шрамами на лице? — уточнила Валера.

— Ага. По-моему, это и есть магистр Миротворец. Интересно, он нас видел?

— Думаю, так и так скоро увидит, — заметил Дима. — Как думаете, нам запрещено возвращаться обратно в Академию?

— Вроде никто ничего не говорил, — ответила Алиса. — Ну, давайте на всякий случай покатаемся по городу пару часов. Когда еще в столице побываем! А если за это время никто не позвонит, и не спросит, где мы — значит, рвем когти домой. Надо будет, привезут опять.

Выйдя через главные кладбищенские ворота, они прошли к парковке, забитой машинами.