Скандал в семействе Уинтерли - Элизабет Бикон

— Ах, я думала, он вернется, когда увидит, какой там шторм, но, похоже, он не придет, пока кто-нибудь не вправит ему мозги.

Ив вздохнула над своей собственной трусостью, не позволявшей признаться, какой покинутой она будет себя чувствовать, если с Кольмом что-нибудь случится, и вместе с мачехой двинулась к замку. Они старались идти максимально быстро, насколько позволяла беременность Хлои и тяжесть, лежавшая на сердце Ив.

Стоять и думать о вещах, которые он не мог изменить, было совершенно бесполезно, но Кольм не представлял, что сдвинется с места и покорно поплетется назад в замок, чтобы наконец избавиться от этого адского дождя. Это означало бы предстать перед лицом мира, как будто ничего не произошло, но оно произошло. Гипнотические удары бушующих волн о равнодушные могучие скалы Даркмера вторили ударам его сердца, заставляя жалеть об отсутствии поэтического дара.

Его по-прежнему преследовало ощущение, что он держит ее в объятиях, как будто Ивлин Уинтерли отпечаталась на его теле. Открыться, чтобы причинить себе такую боль, такую ненужную обиду, — разве это не глупость, достойная их родителей? Он поступил как идиот, позволив ей проникнуть сквозь его защитные барьеры, и она вошла в «форт Кольм», как будто к себе домой. Сейчас он уже избавился от нее, но это стоило огромных трудов и вызывало боль, как от ранения, но все равно внутри осталось что-то, чего он не мог определить. Какая-то часть его хотела умчаться прочь, вскочить на коня и ускакать в дождь, темноту и опасность, но другая, более здоровая часть отказывалась подвергать таким испытаниям коня. И вот он стоял здесь, как монумент собственной глупости, и смотрел вниз на бушующее море. Даже буря, бушевавшая в природе, казалась слабее той, что бушевала у него в душе. Боль пронзала его с головы до сердца и ниже, заставляя содрогаться.

Кольм думал, что непогода прогонит Ив из его сознания, но она по-прежнему оставалась там. Такая же недостижимая и желанная, какой уже не будет ни одна другая женщина в мире.

— Какого черта вы здесь делаете, молодой глупец? — Властный голос лорда Фарензе звучал почти так же грозно, как глас морского бога.

— Валяю дурака! — крикнул Кольм, перекрывая шторм.

Лорд Фарензе стряхнул капли воды со своих приглаженных дождем черных волос и нетерпеливым жестом велел Кольму отойти от края.

— Хватайтесь за мою руку, да убедитесь, что не поскользнетесь и не угробите нас обоих. Я не намерен следовать за вами в ад из-за того, что вам вздумалось так рисковать, — сурово произнес он, протягивая руку, не обращая внимания на то, что Кольм не двигается с места, стоя на краю обрыва.

Снизу их снова окатило фонтаном брызг. У Кольма закружилась голова, и он почувствовал легкую тошноту при мысли об острых скалах, поджидавших внизу, если он неправильно поставит ногу. В эту минуту отец Ив оказался рядом с ним.

Чувствуя, что у него затекла больная нога, Кольм махнул рукой, чтобы он отошел. Ему пришлось сделать несколько осторожных разминочных движений, пока он не почувствовал, что нога снова способна выдержать его вес. Тогда не обращая внимания на сердитого лорда, стоявшего у него за спиной, он медленно попятился от края, пока они не оказались в безопасности и не смогли ругаться дальше относительно спокойно.

— Зачем? — требовательно спросил лорд Фарензе. — Зачем вы так глупо рисковали?

— Я ничем особенно не рисковал, пока вы не пришли, — пожал плечами Кольм.

— Вы не бессмертны, хотя вам удалось пережить больше сражений, чем обычному человеку ночных кошмаров. И как же ваша сестра, дядя и тетя? По какой-то странной причине они вас обожают. Что с ними будет, если вы лишитесь жизни ради того, чтобы подразнить дьявола? — Разозленный виконт умолк и бросил на Кольма гневный взгляд. — Это ведь было только безрассудство, верно? — добавил он, глядя так, будто собирался ударить Кольма по лицу, если бы выяснилось, что тот намерен броситься с обрыва и покончить с собой.

— Я слишком много раз выживал в бою, чтобы отдать жизнь так просто.

— Приятно слышать, что вы обычный дурень, а не трус.

— Приберегите свою похвалу, пока не узнаете, почему я здесь! — крикнул Кольм под шум отступающей назад волны, когда они осторожно двинулись прочь от опасного места.

— Сейчас это не важно. Нам надо согреться, обсохнуть и собрать всех остальных промокших и замерзших людей, которые вас ищут, иначе их жизнь тоже окажется на вашей совести.

— Вам следовало оставить меня попытать счастья с морем. Дуракам, вроде меня, обычно везет.

— Чтобы потом весь свет судачил, что я избавился от сына любовника моей первой жены темной ночью на скалах возле своей зловещей северной крепости? — заявил лорд Фарензе и в наказание Кольму взял такой темп, что ни у одного из них не хватило дыхания, чтобы спорить.

Кольму пришлось добавить еще несколько кастрюль горячей воды в свою ванну, прежде чем он почувствовал, что почти согрелся. Теперь он боролся с последними остатками озноба, чтобы заверить дядю и тетю, что с ним все в порядке. С любовью глядя на них, Кольм решил, что теперь у него есть семья помимо его упрямой сестры. И пусть он имел немного в смысле материальных благ, но их любовь и уважение были бесценны для того, кто так долго шел по жизни один.

— Лучше? — настойчиво спросила тетя Барбара, как только Кольм оделся и ему подали бренди.

— Да, — со вздохом согласился он.

— В таком случае тебе лучше назвать вескую причину, из-за которой ты нас так напугал, парень, — строго сказал его дядя. — И имей в виду, что твоя тетя очень рассердится, если это окажется какая-нибудь ерунда.

— Я поцеловал мисс Уинтерли, — с ходу признался Кольм, но потом подумал, что, видимо, еще пребывает в шоке, если произнес это вслух. С другой стороны, не было никакого смысла делать вид, что это не катастрофа, и, если он будет изгнан из Даркмера, им следовало знать почему.

— О! — беспомощно воскликнул дядя, как будто понял, почему Кольм оказался на краю обрыва в самый разгар шторма.

— И что? Молодая леди была шокирована, рассержена или до смерти напугана? — решительно спросила тетя.

— Нет, в тот момент нет. Хотя я подозреваю, что это могло случиться с ней позже.

— Она не пыталась тебя оттолкнуть и не требовала, чтобы немедленно прекратил?

— Нет, ничего такого, — уклончиво ответил Кольм, стараясь не вспоминать, как она отреагировала на его поцелуй, особенно сейчас, когда он находился в центре внимания, и в сердце возникла какая-то ноющая боль, о которой он не хотел думать.

Кольм чувствовал себя смущенным и доведенным до крайности, но понимал, что бесполезно винить Ив. Он не мог позволить себе поверить, что такая женщина, как она, может полюбить такого мужчину, как он. Имея перед собой пример отца, он вообще не был уверен, что понимает, что значит любить. Кольм не хотел игнорировать остальной мир или помещать Ив в какой-то кокон, где он мог бы молиться на нее день и ночь, послав всех остальных к дьяволу. Он не перестал замечать людей вокруг себя и общался с ними, возможно, даже больше, чем до того, как встретил ее. Означало ли это, что он не влюблен в нее?