Кости земли - Майкл Суэнвик

– Чей смысл? Твой? А мой говорит совсем другое! Я считаю, что нам срочно необходим дом, и собираюсь его построить.

– В одиночку? Вряд ли удастся. Ты можешь срубить бревна, но кто поможет тебе сложить из них стены? – поинтересовался Лейстер. – Раскрой глаза, Джамал, только вместе мы сможем что-нибудь сделать. Весь этот детский эгоизм и упрямство совершенно ни к чему.

– Ты считаешь мой поступок детским?

– Это не я считаю, это так и есть.

– Эй, эй, чего вы не поделили? – спросил подошедший Чак.

– Чак, – оживился Джамал, – ты ведь не откажешься помочь в постройке дома?

– Нет, конечно. Что за вопрос?

– Но у нас есть более важные дела, – вновь запротестовал Лейстер. – У нас...

Он осекся. Чак смотрел на него как на пустое место. Усталый и раздраженный Лейстер махнул рукой и сказал со злостью:

– Хорошо, хорошо! Делайте что хотите! Что мне, в самом деле, больше всех нужно?

Лейстер повернулся и ушел. Уже тогда он понимал, что совершил ошибку.

С того момента команда раскололась на два лагеря. Вернее – на три, если считать Далджит и Мэтью, которые ухаживали за умирающей Лидией и мало интересовались охватившими экспедицию дрязгами. Джамал, Кати, Джиллиан, Патрик и Чак образовали группу строителей, Лейстер, Тамара, Лай-Цзу и Нильс – собирателей еды.

Растущая напряженность пугала Лейстера. Тем более что он оказался главой одной из групп – кстати, меньшей, – и не знал, как уладить дело миром. Ситуация была совершенно дурацкой.

Лейстер вздохнул, невидящим взглядом уставился в даль и простоял так какое-то время, ни о чем не думая. Странное чувство охватило его. Какая-то восторженная дрожь, он показался себе ребенком, который воскресным днем в церкви ощутил за плечами присутствие Бога.

Лейстер медленно обернулся и похолодел.

На самой вершине холма стоял тираннозавр.

Он закрывал собою небо.

Шкура чудовища была зеленой с золотом, как будто солнечный луч пробивался сквозь молодую листву. Это в сочетании с его неподвижностью и рассеянным состоянием Лейстера и привело к тому, что тот не сразу заметил появление зверя.

«О черт!» – беззвучно произнес Лейстер.

Как будто услышав, тираннозавр медленно повернул массивную голову. Маленькие злобные глазки уставились на Лейстера. Несколько секунд, показавшихся ученому бесконечными, они внимательно изучали его.

Затем, надменно и презрительно, динозавр отвернулся и вновь уставился в долину.

Лейстер не двигался, потрясенный. Бесчисленное множество раз стоял он в музеях перед скелетами тираннозавров и представлял, каково это – стать жертвой подобного чудища. Он рисовал в своем воображении стремительную атаку зверя, гигантскую башку, наклоняющуюся, чтобы с хрустом перекусить его надвое, чувствовал, как трещат кости под невероятных размеров зубами. Действительность оказалась в тысячу раз страшнее самых смелых его фантазий.

Лейстер переводил взгляд от зубастой морды, парящей над ним в высоте, на огромные когтистые лапы. Весь мир расстилался перед чудовищем, будто оно являлось венцом и смыслом творения. Все вокруг существовало лишь для его удобства и удовольствия. Долина покорно обращала к нему свое лицо, как бы ожидая приговора. Тираннозавр держал мир в своих челюстях.

Лейстер не мог с уверенностью сказать, к какому полу принадлежит животное, но, вспомнив свой первый скелет тираннозавра, абсолютно ненаучно решил, что первый встретившийся ему живой экземпляр тоже является самцом.

Спокойствие зверя внушало ужас, это было спокойствие убийцы, не знающего ни жалости, ни сомнений. Ящер, спокойный как буддист, смерть и дитя смерти, воплощал одновременно суд и приговор. Он стоял здесь, и ему это нравилось.

Это был его мир, бесконечный и безвременный. Тираннозавр не позволил бы ему измениться. Сейчас и навечно он являлся его королем.

Как можно тише Лейстер пополз в сторону. Если тираннозавр и заметил его маневр, то не подал виду. Глаза оставались безучастными, голова – неподвижной. Лишь, пульсируя, двигалось горло.

Лейстер отползал все ниже. Вот уже верхушки деревьев закрыли чудовище, вот не видна и вершина холма. Он повернулся и, постоянно оглядываясь через плечо, понесся вниз по склону. Только у подножия палеонтолог смог перевести дух.

Он видел Tyrannosaurus rex! И все еще жив!

Будь животное голодно, без сомнения, получилась бы совсем другая история. Теперь же Лейстера переполнял странный кровожадный восторг. Ему хотелось петь от счастья, хотя остатки разума подсказывали: самое умное, что можно сейчас сделать, – это оставить несколько десятков миль между собой и новым «товарищем».

Придется ли им теперь избегать Лысого холма? Вопрос, конечно, интересный. Динозавры не обладают таким количеством желез, как млекопитающие, но, несомненно, имеют свой запах – сухой и едкий, этакую смесь ароматов жабы и корицы. Будь вершина холма постоянным местом пребывания тираннозавра, Лейстер учуял бы его еще несколько дней назад. Запаха не было, следовательно, перед ним предстал пришелец. Но осторожность все же не помешает. Хозяину долины может понравиться удобное место, и тогда он начнет появляться здесь регулярно. Теперь Лейстеру придется некоторое время ходить по другому маршруту, так, чтобы он мог заметить зверя до того, как они окажутся слишком близко друг от друга. Лучше всего, конечно, будет две-три недели избегать Лысого холма. После этого запах или его отсутствие покажут, как складываются дела.

Палеонтолог поспешил домой, чтобы поделиться новостью с остальными. Теперь все должны соблюдать меры предосторожности. И, кстати, придется искать новую колонию землероек.

Когда Лейстер ворвался в лагерь, мурлыча под нос «Оду к радости», там никого не оказалось. Выстроенные двумя линиями палатки были тихи и беззвучны. Одинокая стрекоза пролетела мимо. Вдалеке пронесся тоскливый хохот какого-то животного и замер, сделав тишину абсолютной. Вдоль лагеря тянулся ряд магнолий, в воздухе висел сладкий тяжелый запах.

– Ау! – неуверенно окликнул Лейстер.

С резким хлопком отворился вход одной из палаток, и навстречу ему вылетела Далджит. Рыдая, она бросилась к Лейстеру и уткнулась лицом в его плечо.

– Ричард! Лидия умерла!

– Мы сделали все, что смогли, – пробормотал он в ответ, неуклюже обняв девушку и гладя ее, как ребенка, по голове.

– Она б-была героиней, она всех нас спасла! К-когда я услышала запись, я просто с-стояла и хлопала глазами! Я н-ничего не сделала!

– Ну хватит, хватит, – успокаивал ее Лейстер. – Никто ничего не сделал. Наверное, это легче – воображать, что бы мы могли сделать, вместо того, чтобы осознать, что сделала она.

Он понимал, что его слова звучат напыщенно, но ничего умнее придумать не смог.

– 3-знаешь, что самое страшное? Если бы Робо Бой б-был более опытным террористом, она б-была бы жива! Подонок! Если б-бы у нее б-были эти двадцать секунд!..