Мой хозяин - дракон - Екатерина Вострова

Он решил, что займется делом завтра с утра. Явится на казнь, заберет девицу в канцелярию, а там уже можно будет детально выяснить, кто и за что с ней так обошелся.

Дом встретил его пустотой и гулким эхом шагов. Когда-то ему даже нравилось, что его владения принадлежали лишь ему одному. Он не терпел ни шумных слуг, вьющихся вокруг, ни гостей. Почему же теперь так тоскливо от осознания собственного одиночества? Раньше он считал уединение благом, а теперь, кажется, готов бежать от него куда угодно. Хоть на вечеринку к Августу. Только бы не смотреть тоскливо на кресло, в котором Агата любила сидеть, подобрав под себя ноги.

Пасть Геры! Что с ним такое творится? Неужели дело не только в ребенке, проклятье, недругах решивших оборвать его род? Неужели он и правда… скучает?

И по кому? По человече, рабыне, ни способной, ни к магии, ни к полету.

Он обещал ее отпустить, когда достигнет цели. Он был готов сдержать свое слово. Даже бы выплатил щедрую компенсацию. Золото ценится во всех мирах, и он нашел бы способ сделать так, что бы девчонка никогда и ни в чем не нуждалась. И как она отплатила? Даже если ей кто-то помог, то без ее добровольного согласия магия ребенка не сработала бы. Значит, она сделала это намеренно. Предала его, оставила в дураках, заставила взрывать землю в поисках. Заставила магию его сына действовать против него же.

О да, он найдет ее. Может быть, уйдет не день и не два, но она снова окажется в его власти. И пусть она больше не мечтает о свободе. Он не будет играть в доброго хозяина. Заставит вести наглую девчонку себя так, как, и положено рабам.

Вильгельм прикрыл глаза, представляя, как она будет сидеть у его ног, вымаливая прощение, клясться, что больше никогда не посмеет бежать от своего хозяина, просить простить ее, лишь бы позволить ей ласкать его своим юрким язычком и губами.

Мольбы Агаты в их последнюю встречу до сих пор звучали в его ушах. Она обещала быть послушной. Ее стоны заставляли терять над собой контроль, а нежные прикосновения дарили невероятное наслаждение. Ее покорность сводила с ума, но это была лишь иллюзия. Похоть была навязана извне, он прекрасно знал это. Почему же тогда так сжималось сердце при осознании этого?

Неужели она сама успела стать наркотиком для мрачного и нелюдимого Вильгельма? Неужели он сам стал, зависим от ее дерзких взглядов и дразнящих слов?

Он никогда не слышал о таком. Нет, он не был прожженным циником и верил в то, что существует любовь и взаимное уважение. Где-то там. Далеко от его холодного и пустого дома. Но к рабыне?

Или просто дело в том, что ему досталась гордячка, не уступающая ни в чем, не желающая принимать свое положение, приветствовать его так, как и положено невольнице. Местные рабы были не такими. Он множество раз пользовался их услугами в доме Августа, хотя и никогда не заводил личных. Но все равно, считал, что ему было с чем сравнивать. Те девушки были… другими.

Если бы он не знал наверняка, то решил бы, что Агата кровь от крови дракона, столько огня и силы было в ее взгляде. Наверное, поэтому он подсознательно и воспринимал ее как равную, именно поэтому и позволил себе впустить ее в свою душу.

Нет! Как только он поймает ее, заставит поплатиться за все. За глупые надежды, за доверчивость и непредусмотрительность, как только речь заходила о ней.

От мыслей о том, что конкретно он с ней сделает, стало жарко. Вильгельм стиснул зубы, силой воли заставляя себя не поддаваться наваждению. Что бы отвлечься, он решил пройтись по дому. Быть может, выйти на крышу и еще раз облететь округу в поисках новых зацепок.

Лестничный пролет привел его на последний этаж. Туда, где в неприметной коморке, скрытые чарами, лежали семейные архивы. Родовое древо Хелвинов с изображениями всех, кто когда-либо принадлежал его фамилии.

Вильгельм вытащил хроники трехсотлетней давности. Тот самый портрет, копию которого он отдал охотникам, для поисков подходящей ему рабыни. Тот самый портрет, толкнувший его когда-то сделать предложение Лауре, так похожей на свою очень дальнюю родственницу.

Аделаида Хелвин, в девичестве Дивуар, трагически погибшая на пятом месяце беременности.

Но он смотрел на нее, и видел перед собой другую. Гордую, дерзкую, не желающую сдаваться. Агату. Его маленькую спесивую девочку.

«Только попадись мне…»

От бессильной злости Агата ударила кулаком о стену, но только зашипела от боли. В каменном мешке она провела уже два дня, и за это время прогрессом можно было назвать лишь то, что ей наконец удалось узнать, как зовут стражника, приносящего ей еду, да то, почему собственно ее вообще оставили в живых.

Тут следовало сказать спасибо Августу, распустившему таки слух о том, что он развлекался вместе с Вильгельмом с его рабыней. Поскольку императрица была свято уверена в том, что Хелвин собрался всех обхитрить с судебным решением, она считала, что Агата беременна именно ее племянником.

— Как ты себя чувствуешь? — Поинтересовался стражник, спустившись к ней с ужином.

Чести ради, стоило заметить, что кормили ее вполне сносно, наверное, за это тоже нужно было сказать спасибо длинному языку Августа.

— Привет, Арман. Тошнит немного. — кричать и качать права не было никакого смысла. И так понятно, что ее никуда не отпустят.

— От токсикоза еще никто не умирал. — Хмыкнул худощавый парень лет семнадцати на вид.

Он встал около двери, наблюдая за тем, как она забирает еду с подноса. Внутрь охранник не проходил, пользуясь лишь тем, что открывал небольшой люк в нижней половине двери, через который менялось как туалетное ведро, так и приносились и уносились тарелки. Сегодня видимо парень был настроен поговорить, что ж, следовало этим воспользоваться.

— Императрица не желает меня проведать? — Спросила она первое, что пришло на ум. — Всем иногда хочется поделиться своими грандиозными планами, а я все равно никуда не денусь.

— Ее императорское величество Августа не будет опускаться до общения с рабыней. — Фыркнул парень. По тому, как он произнес имя женщины, стало понятно сразу, что он — влюблен. Что ж, раз уж она здесь неофициально, следовало ожидать, что к ней приставят кого-то преданного.

— А император знает, что я здесь?

— Это тебя не касается.

— Ну, хоть что-то же меня должно касаться. — Агата скривилась, подцепляя с тарелки маленький зажаренный комочек, похожий по вкусу на шарик риса. — Я тут со скуки умру. У вас есть какие-нибудь игры? Карты, шашки, шахматы, настолки про драконов?

— Что?

Девушка на это только закатила глаза к потолку.

— Хочешь, научу одной простой игре. Называется крестики нолики.

Парень сначала отнеся к этой затее скептически, но любопытство взяло свое. В итоге он принес карандаш, бумагу, и не далее, чем через десять минут, прошедших после объяснения правил, уже азартно пытался обыграть ее.