Чудовище с улицы Розы - Эдуард Веркин

Существо продолжало биться, оно дергало руками и ногами, пыталось перевернуться и никак не хотело умирать. Так продолжалось еще долго, минуты четыре. Перед тем как замереть окончательно, существо изловчилось и схватило меня за правую руку, и сломало ее, как карандаш. Но я не отпустил копья и держал до того момента, пока силы окончательно не покинули Римму.

Правая рука болела. Кость пробила кожу и торчала наружу, по руке текла кровь, но несильно. От этого не умирают. Я подошел к Римме. Она была мертва. Я был уверен в этом. Почти на сто процентов. На девяносто девять. Оставался процент, я не мог оставить Римме его, этот процент. Я должен был быть уверен.

И я сделал то, за что меня прозвали Чудовищем с улицы Розы. Я достал нож, рассек Римме грудную клетку. Это было трудно – ребра оказались на редкость прочными и какими-то вязкими. За ребрами я нашел сердце. Оно продолжало биться, равномерно и независимо. Оно билось даже тогда, когда я вырвал его. Лежало на траве и сокращалось... В этом теле не было крови, ничего... Оно было какое-то резиновое и ненастоящее внутри, как у куклы, дрянь...

Я выдернул копье из шеи и вогнал его в это сердце.

Сердце было черного цвета.

Все было кончено. Я оглядел полянку.

Ли лежала без сознания. Я хотел привести ее в чувство, но не стал. Лучше ей очнуться позже, потом. Запах мертвечины улетучивался, и теперь вокруг пахло яблоками и корицей. Как всегда.

Бакс валялся рядом. Ноги его еще дрыгались, он смотрел на меня и пускал слюну, но я понимал, что Бакс умирает. Слишком уж громко хрустнул его позвоночник.

Я подошел к Баксу поближе.

– Пока, – сказал я. – Мы обязательно встретимся в лугах, богатых дичью.

Но он уже ничего не слышал. Я посмотрел последний раз на Ли, развернулся и побежал. За спиной вопила Селедка.

Уйти далеко я не смог.

Они пустили по моему следу пойнтеров.

Это было утро – по телевизору шла утренняя программа, таймер внизу экрана показывал 6:20. Дверь открылась, и в комнату вошел Белобрысый. Он был обряжен так, будто собирался в поход – куртка маскировочного цвета со множеством карманов и застежек, ботинки на толстой подошве, прорезиненные штаны. Турист. А я, значит, завтрак туриста.

– Как самочувствие? – спросил он меня бодро.

– Самочувствие нормальное, – ответил я.

– А я за тобой, – сказал Белобрысый. – На следующую неделю назначена комиссия. Так что тебя надо перевезти. Собирайся.

Я подготовился к этому заранее. Аккуратно собрал все исписанные газетные поля, свернул их в еще более тонкие трубочки и спрятал в ботинки. Вдруг найдут? Вот и все.

В последнее время, лежа на койке, я перебрал множество способов спасения и пришел к выводу, что вырваться невозможно. Белобрысый вывезет меня в лес, убьет и похоронит в каком-нибудь овражке, чтобы не нашли. Я для себя решил, что сделаю следующее – попытаюсь убежать и прыгнуть в реку, такие твари, насколько я помню, боятся проточной воды. Правда, вряд ли я успею. Но хотя бы попробую. Все-таки это шанс.

– Собирайся, – повторил Белобрысый.

Был еще один шанс. Можно было попытаться отломать ножку у стула, заточить ее и выцарапать на ней маленькие закорючки. Но стул был железным, и отломать ножку я не мог. Дальше. У меня не было тонкого острого предмета, типа булавки, чем бы я мог выцарапать эти закорючки на ножке. И еще была проблема. Сколько я ни пытался, но я не мог воспроизвести эти самые закорючки в памяти. Так что вот.

– Тебя будут изучать лучшие психиатры нашей страны, – врал Белобрысый, пока мы шли по коридору. – Специально человек прилетел из Москвы...

Я глядел по сторонам. Ничего особенного. Коридор как коридор. Стены, силовые кабели. Лампы под потолком. Двери. Комнаты – я насчитал их девять. Все пустые.

Белобрысый шагал за моей спиной бесшумно, как кошка. Кошка. Ненавижу кошек.

В конце коридора были лестница и грузовой лифт. Белобрысый втолкнул меня в лифт, и мы стали подниматься.

Наверху нас ждал «уазик», довольно древний с виду, в таких перевозят заключенных. Рядом стоял пожилой охранник с автоматом на пузе.

Он посмотрел на меня, так все нормальные люди смотрят на убийц и психопатов.

– Если хочешь, можешь с ним сфотографироваться, – пошутил Белобрысый.

Охранник отвернулся.

– Этот... человек. – Я кивнул на Белобрысого. – Он хочет меня убить. Сделайте что-нибудь.

– Юморист, – усмехнулся Белобрысый. – Все время шутит.

– Позвать Коновалова? – спросил охранник. – Для сопровождения?

– Нет, не надо. С мальчишкой справлюсь как-нибудь сам. На обратном пути заеду, куплю бутербродов...

– Мне с рыбой, – напомнил охранник.

– Как всегда.

И Белобрысый открыл заднюю дверь в «уазике» и впихнул меня внутрь, в мою очередную камеру. Правда, здесь было гораздо теснее и не было телевизора. Я устроился на маленьком откидном сиденье. В окошко было видно, как охранник меня разглядывает.

– Это не человек, – сказал я ему. – Помните об этом. Когда-нибудь он вас убьет.

Охранник отвернулся. Белобрысый завел мотор и вывел автомобиль со двора.

Я смотрел в окошко. Здание, в котором я провел последнее время, не было мне знакомо. Серый бетонный куб, крашенный в зеленый цвет. В нашем городе я такого никогда не видел.

Белобрысый долго блуждал по индустриальным пригородам, потом вывел машину на дорогу и направился к западу, я определил направление по солнцу.

Мы ехали долго, я сидел, скрючившись, на скамейке и пытался на всякий случай запомнить дорогу. Но по сторонам дороги тянулся однообразный лес. То и дело мы обгоняли длинные лесовозы с хлыстами бревен, самосвалы, груженные щебнем, грузовики с сеном. Потом машины вдруг кончились. И асфальт кончился, машина протряслась по ухабам и свернула с дороги.

Я представлял себе этот момент много раз, каждый день представлял, утром, днем и вечером. И теперь я уже не боялся.

Машина остановилась. Белобрысый заглушил мотор и вышел из «уазика». Я приготовился. Белобрысый обошел вокруг автомобиля и стал открывать дверь.

Я уперся в скамейку и пнул дверь изнутри.

Я попал. Дверь врезалась во что-то твердо-мягкое.

– Браво, – сказал Белобрысый.

Он открыл дверь, просунул в камерку руку и выволок меня наружу.

– Ты упорно борешься за жизнь, это мне нравится. – Белобрысый защелкнул на моем запястье наручник, по щеке у него ползла вязкая черная капля.

Он прицепил меня к ручке дверцы автомобиля. Затем достал желтый пакет, развернул его, оказалось, что это дождевик.