Куколка - Лесли Пирс

Бэлль проснулась оттого, что в ее комнату вошли. Видя, что к ее кровати приближается мужчина, она закричала что есть мочи. Но с незнакомцем была Дельфина. Она рванулась вперед и закрыла Бэлль рот рукой, приказывая молчать. Потом что-то залопотала на французском. По тому, как она замахала руками на мужчину, а затем усадила Бэлль на кровать и завернула ее в одеяло, было понятно, что этот мужчина будет куда-то ее нести. Девочка надеялась, что в больницу, потому что при одном взгляде на мужчину ее начинало тошнить еще сильнее.

Она думала, что поездка в экипаже ей приснилась, однако скрип колес и цокот копыт казались вполне реальными.

Бэлль проснулась и тут же испугалась тишины — ее на самом деле перевезли в другое место. В доме мадам Сондхайм постоянно раздавались какие-то звуки: людские голоса, цокот лошадиных копыт на улице, музыка, а днем — отдаленное жужжание пилы и грохот (вероятно, от завода или мастерской). Звуки были не обязательно громкими, но непрерывными, как жужжание насекомых летом.

Здесь же было тихо, как на кладбище, как будто на много километров вокруг не было ни единой живой души. Бэлль повернулась к источнику бледно-золотистого света и увидела большое окно с обвисшими тонкими занавесками персикового цвета, колышущимися на легком ветерке.

Постель была теплой и уютной, но несвежий запах, идущий из-под одеяла, свидетельствовал о том, что она пролежала здесь, возможно, несколько дней. Бэлль попыталась сесть, но почувствовала, что еще слишком слаба, и снова упала на подушку. Комната была голой, почти как монашеская келья. Узкая железная кровать, простой деревянный стул, возле кровати — обитый войлоком карточный столик, на нем кувшин с водой и стакан. Стены были побелены, а над кроватью висело распятье. Ни зеркала, ни картин, ни умывальника. Где она?

Бэлль вспомнила, что заболела и к ней приходил врач. Сейчас она чувствовала себя хорошо. Немного поерзав в кровати, она поняла, что интимные места у нее больше не болят. Ей удалось дотянуться и налить себе стакан воды: горло пересохло, и так приятно было почувствовать вкус влаги.

Ее напугал звук открывающейся двери. Она невольно съежилась под одеялом и закрыла глаза.

Вошедшая говорила по-французски, и ее мягкий голос был таким же убаюкивающим, как и царящая здесь тишина.

— Тебе уже лучше, ма шерри? — наконец спросила она по-английски.

Бэлль тут же распахнула глаза и увидела очень красивую женщину лет тридцати. У нее были светло-каштановые волосы, собранные в пучок на затылке, и большие серые глаза. Женщина была одета в серое шерстяное платье с высоким воротником, украшенным жемчужной брошью.

— Вы говорите по-английски? — изумилась Бэлль. Голос у нее срывался.

— Немного. Меня зовут Лизетт. Я ухаживаю за тобой с тех пор, как ты сюда поступила.

— А что это за место? — испуганно спросила Бэлль.

Лизетт улыбнулась. У нее были красивые пухлые губы и улыбка, способная растопить любое сердце.

— Это хорошее место, — успокоила она. — Тебе нечего бояться.

— Больше никаких мужчин? — тихим голосом уточнила Бэлль.

Лизетт обхватила ее ладошку руками.

— Больше никаких мужчин. Я знаю, что они с тобой сделали. Этого не повторится. Ты скоро поправишься, наберешься сил.

— И тогда я смогу вернуться домой, в Англию?

Одного взгляда на лицо Лизетт было достаточно, чтобы понять — это невозможно.

— Нет, в Англию нет. Мадам Сондхайм продала тебя, поэтому больше ты к ней не вернешься.

Пока Бэлль была рада и этому. Она почувствовала, что хочет есть, ей необходимо помыться, и если она сможет спокойно поспать в этом тихом месте, где ей ничего не будет угрожать — спасибо и на том.

Мог проснулась от странного, беспокойного сна и несколько минут лежала в темноте, не понимая, что же именно ей привиделось. А может, стоит встать и сделать себе чашечку чая? Но внезапно она учуяла запах дыма и вскочила с кровати.

Пожар — вездесущий бич Лондона, особенно в кварталах, подобных Севен-Дайлс, где дома расположены слишком близко друг к другу и многие из них находятся в плачевном состоянии. Мог взяла себе за правило следить за тем, чтобы девушки не забывали, как легко может начаться пожар, даже от маленького тлеющего уголька, упавшего на ковер, сбитой свечи или длинной юбки, попавшей в открытый огонь.

Когда Мог преодолела три четверти лестницы, ведущей из полуподвала наверх, и увидела, что огнем объята входная дверь, она поняла, что пожар начался не по чьей-то неосторожности.

Было очевидно, что горящий коврик или нечто подобное подбросили в дом через почтовый ящик. Понять, кто за этим стоит, труда также не составило, но пока женщину заботило одно — успеть вывести всех из горящего дома в безопасное место.

Хотя огонь еще не достиг лестницы, ведущей наверх, Мог понимала, что счет идет на минуты, поэтому бессмысленно бежать наверх. Она бросилась в гостиную, схватила колокольчик (обычно она звонила в него за двадцать минут до закрытия, чтобы напомнить клиентам о том, который час), подняла и стала изо всех сил его трясти.

Спальня Энни располагалась на первом этаже, прямо за лестницей, поэтому Энни появилась практически мгновенно, как только Мог начала звонить в колокольчик. Она завизжала от ужаса, когда увидела, что коридор в огне. Но Мог понимала — сейчас не время для истерик и объяснений.

— Держи! — велела она, сунув колокольчик в руки Энни. — Звони и кричи, пока все девочки не спустятся. Но не смей подниматься наверх, иначе можешь оказаться в ловушке. Я побегу вниз за ведрами с водой и попытаюсь немного сбить пламя. Скажи девушкам, пусть бегут во двор и кричат, чтобы ехали пожарные.

Как только Мог исчезла в подвале, по лестнице сбежала Лили. Салли прокричала со второго этажа, что поторопит остальных. Когда с двумя ведрами воды, пошатываясь, появилась Мог, огонь был всего в метре от лестницы и просто обжигал. Энни выхватила ведра, плеснула воду на огонь и велела Мог принести еще воды.

Огонь отступил на полметра, но было очевидно, что это временная передышка. Кашляя от дыма, по лестнице бежали Лили, Руби и Эмми.

— На улицу! — вопила Энни, подталкивая их к подвалу. — Лили, ты тоже! — кричала она девушке, которая таращилась на огонь. — Поднимай тревогу!

Салли и Долли так и не появились, и Энни изо всех сил кричала, поторапливая их.

Теперь пламя уже бушевало. Оно заполнило коридор, лизало стены. Мог вернулась с очередными двумя ведрами. Она как раз заливала огонь водой, когда на верхней ступени показались Салли и Долли. Они цеплялись друг за друга и плакали, боясь спускаться вниз, потому что думали, что им придется идти через огонь.

Энни смело взбежала к ним, взяла за руки и потянула вниз. Пламя неожиданно лизнуло нижние ступени лестницы, блокируя выход.

— Прыгайте через перила, — велела Энни, подсаживая сперва Салли, потом Долли.