Огонь гор - Ханна Хауэлл

– Тебе будут рассказывать. Клянусь.

Йен подвел козу к Мойре и сунул веревку ей в руку.

– Ребенок прекрасно себя чувствует на козьем молоке. Он пьет его со дня рождения. Джинни была не из тех, кто кормит детей сама. – Он вручил ей мешок. – Здесь все, что ему потребуется. Миссис, простите, что взваливаю на вас эти хлопоты, но я не могу позаботиться о ребенке. Клянусь, он хороший малый и не доставит много хлопот. Умоляю, не вините его в том, что у него такая мать.

– Нет, сэр. Я никогда этого не сделаю. Ни один ребенок не должен платить за прегрешения своей матери. – Она взглянула на Тэвига. – Или отца. О нем позаботятся самым лучшим образом.

– Знаю, вы приложите все усилия. Берегите себя. Да пребудет с тобой Господь, малыш, – проговорил Йен, поцеловал ребенка в щеку и исчез в лесу.

– Мойра, – тихо произнес Тэвиг, когда Йен ушел.

Она поморщилась, заставляя себя смотреть на Тэвига, не поддаваясь чувствам. Видя его с ребенком на руках, ребенком Джинни, она с трудом сохраняла самообладание. Ей требовалось некоторое время, чтобы оправиться от шока.

– Я думала, ты считаешь, что нам очень важно уйти от этого места как можно дальше. Значит, ты передумал?

– Нет, это все еще важно. Жители деревни поняли, что их обманули ложными обвинениями и обратили свой гнев на того, кто их обманул. Но не исключено, что они разозлятся, убив свою женщину, и теперь захотят на нас, на чужаках, выместить зло.

– Тогда нам лучше поторопиться. – Мойра взяла мешки, перехватила веревку поудобнее и двинулась в путь, ведя за собой козу.

Сделав несколько шагов, она остановилась, тяжело вздохнула и повернулась к нему. Не говоря ни слова, соорудила из одеяла перевязь, надела ее на себя и положила внутрь ребенка. Удобно устроив малыша у груди, она передала мешки Тэвигу, взяла поводок козы и зашагала по тропе. К ее облегчению, Тэвиг не предпринял попыток заговорить с ней. Она опасалась того, что может наговорить, пока не остыли эмоции. И не прошло ощущение тупика в их отношениях.

Она никогда не считала, что Тэвиг столь же неопытен и невинен, как она. Незаконный ребенок не мог стать для нее чем-то неожиданным. Но знать, что Тэвиг спал с другими женщинами, оказалось гораздо легче, чем видеть столь явное доказательство этого. А более весомого аргумента, чем агукающий ребенок, прижатый к ее груди, не могло быть. Надо было убедить себя в том, что зачатие ребенка не обязательно признак искренней привязанности. С учетом количества незаконных детей в стране она немного удивилась, почему сама до сих пор придерживается наивного романтического идеала.

Вопреки логике в ней кипели ревность и боль. Хотя она изо всех сил старалась прогнать эти чувства. Младенцу было девять месяцев, да еще девять – в утробе матери. Ей даже неизвестно, кем был сэр Тэвиг Макалпин восемнадцать месяцев назад, и он ничего не знал о ней. Было бы верхом глупости считать зачатие ребенка своим личным унижением. Для нее важно одно: сегодня у нее нет причин для жалоб, ревности или обиды.

Таща упрямую козу вверх по крутой тропе, она продолжала ругать себя за глупую ревность. Она приложит все усилия, чтобы мальчик никогда не почувствовал себя униженным и оскорбленным. Она решила, что и Тэвиг этого не заслуживает, но все равно старалась не смотреть на него. Когда они расположатся на ночлег, будет много времени для разговоров. Поскольку Мойра не могла уединиться, чтобы разобраться с переживаниями, она просто притворялась, будто Тэвига нет.

Тэвиг выругался сквозь зубы, а потом еще раз, когда не смог заглянуть Мойре в глаза. Она вела себя так, будто его не существует. Хотя он и понимал ее чувства, было очень неприятно, что его не замечают. Хотелось знать, о чем она думает. И сейчас же! Если он не узнает, что творится в ее сердце, он не сможет ее утешить.

Он очень опасался, что появление незаконного сына воздвигло между ними стену, которую он, возможно, никогда не разрушит. Тэвиг посчитал, что такие проделки судьбы очень жестоки. Мойра становится призом, который трудно завоевать. А пока что он сосредоточенно подыскивал подходящее место для отдыха на остаток ночи. Если становиться внезапно, это застигнет ее врасплох и заставит говорить с ним.

– Ребенок спит, мы поели, постель готова, – проговорил Тэвиг, стоя по другую сторону костра и глядя на все еще молчавшую Мойру. – Теперь мы можем и поговорить.

– О чем ты хочешь поговорить? – поинтересовалась Мойра, испытывая легкое волнение от его взгляда.

– О ребенке. Ты не сказала мне ни слова с того момента, как Йен отдал его мне. Господи, да ты едва взглянула на меня! Мне нужно знать, что творится в твоей прелестной головке.

Приглядевшись к Тэвигу, Мойра поняла, что тот говорит правду. Ему действительно необходимо знать, о чем она думает. Это было приятно и в то же время смущало. Прошло очень много времени с тех пор, когда кто-то по-настоящему желал знать, что она думает, что испытывает. Мойра не знала, как выразить свои ощущения и мысли словами. Разумнее было бы говорить честно, но не слишком распространяться по поводу своих чувств по отношению к Тэвигу. Она все еще считала, что говорить о своей любви и пытаться заставить полюбить себя, было бы нечестно и даже жестоко. Она не должна, не имеет права остаться с этим мужчиной. Ужасные события, произошедшие в деревнях, где они останавливались, лишь укрепили ее уверенность в том, что союз между ними опасен.

– Красивый ребенок, – наконец проговорила она. – И тебе нужно дать ему имя. Мы не можем продолжать называть его «ребенок».

– Нет, не можем, я знаю. Я решил назвать его Адэром. Так звали моего друга.

– Одного из тех, кого убили люди Айвера?

Когда Тэвиг кивнул, она слабо улыбнулась:

– Подходящее имя.

– Он был хорошим человеком. Теперь у ребенка есть имя. Ты хочешь попытаться отвлечь меня чем-то еще, пока мы не начнем разговор?

– Я не очень хорошо понимаю, что ты хочешь от меня услышать. И вообще, имею ли я право высказываться?

Тэвиг подошел к ней и взял за руку.

– Больше, чем кто-либо другой. Да, теперь мы любовники. Это точно дает тебе право сказать пару-другую слов, когда мне вручают сына, рожденного другой женщиной. Я не вел бы себя столь сдержанно, если бы появился некто и отдал тебе ребенка, рожденного от другого мужчины.

– Нет. Думаю, ты нашел бы что сказать, – пробормотала Мойра с легкой улыбкой.

Тэвиг насупился, выслушав ее ответ.

– Но этот ребенок – твой сын, – продолжила она. – Это видно, стоит лишь разок взглянуть на его личико.

– Да. Я понял, что он – мой, с того самого момента, как взял его на руки. Я не хотел бы от него отказываться. Но учитывая, с каким количеством мужчин Джинни валялась в сене, то, что именно мое семя укоренилось, похоже на причуду судьбы. Особенно потому, что я был предельно осторожен, – пробормотал он, хмурясь и пытаясь припомнить, что сделал не так.