Незабытые чувства - Слава Доронина

Чтобы не наломать опять дров, на несколько дней оставляю попытки увидеться или поговорить с Ковалевой. Однако в конце рабочей недели мне звонит Настя, сообщая, что цветочек с Андреем уехали за город. Скидывает их адрес в СМС. Место мне знакомо. Иваньковское водохранилище. Почти в трех часах езды от Москвы. У друга находится там дача. Вид на Волгу открывается живописный. Уверен, что волчонку понравится. Возможно даже будет думать, что мать привезла его на море, о котором он грезил последние две недели, судя по словам Ласки

Однако вырваться из офиса у меня получается лишь спустя три дня. Работа над проектами висит, как старый процессор на отработке тяжёлой информации, пока я мысленно нахожусь в другом месте, не в силах усмирить свои желания: хочу увидеть Алёну. Хочу цветок обратно в свою жизнь и мне плевать на последствия, которые за этим последуют.

Переключив рабочие звонки на секретаря и, забрав ключи у Игоря от его дачи в Дубне, я сажусь на двухколесного друга и отправляюсь в сторону Иваньковского водохранилища. Через пару с небольшим часов я на месте. Достаю из кармана вибрирующий телефон – не успел выехать из города, как меня все потеряли? Просил же Инну ни с кем не соединять. Перевожу сотовый в режим полета, наблюдая, как Алёна и Андрей гуляют на улице. Уже смеркается, но мать и сын не торопятся заходить в дом. А я не решаюсь обозначить своего присутствия. Внутри не просто болит, а полыхает. Ну почему, сука, меня так кроет на этой черноволосой ведьме?

Выжидаю, пока свет не погаснет в комнатах и лишь тогда подхожу к двери и стучусь. Чтобы не травмировать волчонка своим внезапным появлением. Надеюсь, цветок уже уложила его спать.

Увидев меня на пороге дома, Алёна меняется в лице.

– Ты? – настороженно смотрит на меня цветок.

– Я, – захожу в дом без разрешения. – У меня пару дней выходных. Потом куча проектов и важный бой. Можно я с вами поживу? Пожалуйста, – на забываю упомянуть волшебное слово.

Бабушка с детства учила меня быть вежливым.

– Ян, ты…

– Я не осилю дорогу обратно, – наступаю я, глядя Алёне в глаза.

В ее расширенных зрачках я вижу свое отражение.

– Ты застал меня врасплох…

– Гончаров мне все рассказал, – иду ва-банк, понимая, что у меня нет сил сейчас на объяснения.

– Что? – бледнеет цветочек, учащенно и громко дыша.

Похоже, мне снова придется брать натиском эту высокую и неприступную стену по имени «Алёна». Но я готов рискнуть.

– Да. Сказал, что ты не уходила от меня к Слуцкому. За что ты так со мной, цветочек?

Делаю шаг и ловлю Алёну за талию, прижимая к стене. Дыхание срывается от ее близости и вся рассудительность летит к черту. Я впиваюсь губами в манящий и розовый рот, чувствуя, как из под ног уходит земля, а член в штанах тут же твердеет.

– Ты что делаешь? – шипит цветок, упираясь маленькими ладонями мне в грудь, когда я ненадолго прерываю поцелуй.

Эта сцена напоминает мне о Владивостоке. Разница лишь в том, что в доме сейчас находится спящий ребенок. Но мне так же нереально сложно остановиться. Ничего не меняется с годами.

– Скажи мне «да», – прошу я и снова накидываюсь на ее рот, сжимая теплый затылок рукой.

– Ты сейчас же уйдешь… – предпринимает Алёна попытку избавиться от моих губ, когда я даю ей небольшую передышку.

– А если нет?

Опускаю руки на бедра Алёны, задираю подол ее домашнего платья и сжимаю гладкие ягодицы, дурея от того, как отзывчиво цветок дрожит на мои прикосновения. Я довел себя до ручки за эти дни безумными мыслями и предположениями. На которые стало вмиг наплевать.

– Я ведь не железная, Ян... Ты совершаешь ужасную ошибку. Пожалуйста…

В ее взволнованном голосе сейчас столько мольбы, что я не понимаю: то ли цветок просит меня прекратить, то ли не хочет, чтобы я останавливался. Но потом происходит непоправимое: Алёна царапает ногтями мой затылок в ответ на мои поцелуи и сдается, обняв за плечи. Тем самым отрезая мне путь для отступления.

Ну вот и все, цветок. Летим в пропасть. Вместе. Взявшись за руки. Потому что я больше не выпущу тебя из своих объятий и не дам от меня уйти.

Умом понимаю, что нужно остановиться и оттолкнуть Яниса, а на деле не могу: пьянею от его запаха и рук на своем теле. Разум окончательно меня оставляет, потому что происходящее похоже на красивый и чувственный сон. От эмоций, которые все эти годы сжигали внутренности до пепла, мне сейчас одновременно хорошо и больно.

Ну почему Багдасаров такой упертый? Еще даже сильнее, чем я.

– Алёна, – шепчет Ян в мои губы и кусает нижнюю, оттягивает ее, вызывая рой мурашек на коже. Гладит руками бедра и, поняв, что на мне нет белья, смотрит так, что все внутри переворачивается.

Я слегка веду головой, отрицательно ей покачивая, до сих пор не веря, что это происходит с нами по-настоящему. Пытаюсь остановить Яниса.

– Не отталкивай меня, – просит он и дарит, щемящий душу, поцелуй.

С каждым разом это получается все сложнее. Особенно, когда Багдасаров пришел, узнав правду и просит впустить его в нашу с Андреем жизнь. А я устала заниматься самообманом. Смертельно. У меня сердце сжимается от мысли, сколько я причинила нам двоим переживаний и боли.

– Скажи мне «да», – Багдасаров вжимает меня в свою эрекцию, запуская жар по венам и неконтролируемую дрожь в теле.

Целует глубоко, с языком. Я держусь за его широкие плечи, обтянутые кожанкой, потому что кружится голова. Очень сильно. Еще чуть-чуть и спикирую на пол. Смутно отдаю отчёт своим действиям и тому, что говорю. Однако вырвавшееся «да» – это мое искреннее и давнее желание, которое я подавляла в себе, пытаясь не думать о Янисе.

Но как о нем не думать, когда он такой настойчивый и искренний в своем желании ко мне? Как оставаться безразличной с вихрем чувств, который невозможно подавить?

Я тяну с Багдасарова кожанку и громко охаю, когда Ян закрыв дверь толчком ноги, подхватывает меня за ягодицы и перекинув через плечо, несет вглубь дома. Неужели ему всё равно на ребенка и что мы могли бы быть с Андреем не одни? А может, я и вовсе на отдых с мужчиной приехала? С Нейманом?

«Ласка сдала», – мелькает в спутанных мыслях, а потом наступает ступор и я больше не в состоянии ни о чем думать.

Янис бросает меня на кровать в спальне, снимает с себя джемпер, оставляя его на полу и подходит ко мне. Я завороженно наблюдаю за его движениями, акцентируя внимание на руках, которые в шрамах. На одной из них сейчас находится фиксирующий бинт. Опять дрался с грушей?

– Что случилось? – тихо спрашиваю я, но по ощущениям мне словно вставили в грудь кол: трудно дышать.

Тело Яниса сильное и натренированное, проступают рельефные мышцы. Совсем не щадишь себя, Хулио?