Чингисхан. Властелин мира - Гарольд Лэмб

Хорезмийский принц не проявил себя столь же достойно в качестве победителя, как это было, когда он терпел поражение. У него был момент торжества, когда его люди замучили до смерти монгольских пленников, а их лошадей и оружие разделили между собой. Но афганцы рассорились со своими начальниками и ушли.

Чингисхан выступил против Джелал эд-Дина после того, как откомандировал армейский корпус для наблюдения за афганцами. Джелал эд-Дин отступил на восток к Газни, но монголы упорно его преследовали. Он разослал гонцов, чтобы призвать под свои знамена новых союзников, но те обнаружили, что монголы перекрыли горные проходы. Со своими тридцатью тысячами воинов Джелал эд-Дин поспешил вниз через подножия холмов и за их пределы к долине Инда. Он надеялся переправиться через реку и объединиться с султаном Дели. Но монголы, которым было пять дней пути до него в Газни, теперь уже отставали всего на полдня конного похода. Чингисхан почти не оставлял своим людям времени для того, чтобы приготовить пищу.

Уже в отчаянии, хорезмийский принц поспешил к реке и обнаружил, что вышел к месту, где течение Инда слишком стремительно, а глубина велика для переправы. Тогда он, загнанный в тупик, развернул войска так, что его левый фланг был защищен горным хребтом, а правый – излучиной реки. Рыцарь ислама, изгнанный из своей вотчины, готовился помериться силами с беспощадным монголом. Джелал эд-Дин велел разбить все лодки вдоль берега реки, чтобы его люди не помышляли о бегстве. Его позиция была прочной, но он должен был удержать ее или быть уничтоженным.

На заре монголы продвинулись по всему фронту. Они неожиданно появились из темноты в четком построении. Чингисхан со своим стягом был в центре, а десять тысяч конников императорской гвардии – позади него в резерве. Поначалу они не вступали в бой.

Экспансивный хорезмийский принц первым двинул своих людей в наступление. Правое крыло его войска, как всегда, было представлено самой сильной мусульманской дивизией под командованием Эмира Малика. Она вступила в схватку с левым крылом войска хана и развивала атаку вдоль берега Инда, заставив монголов отступить на этом участке. Монголы под командованием одного из сыновей хана, как обычно, рассредоточились по эскадронам, перестроились, но были вновь потеснены.

Справа передвижения монголов сковывали естественные преграды из высоких голых скал, поэтому они остановились. Джелал эд-Дин перебросил войска с этого участка фронта на помощь наступающему правому крылу Эмира Малика. А ближе к концу дня он отозвал еще больше эскадронов, находившихся в обороне со стороны гор, чтобы укрепить центр.

Решив поставить все на карту, он атаковал с воинами своей элитной гвардии центр монгольского войска, прорываясь к знамени хана. Но старого монгола там не было. Под ним убили коня, и он, пересев на другого, куда-то ускакал.

Это был момент вероятной победы хорезмийцев, и улюлюканье магометан перекрывало топот копыт, скрежет стали и стоны раненых.

Центр монгольской армии был сильно потрепан атакой, но продолжал упорно сражаться. Чингисхан заметил отвод почти всего левого крыла хорезмийцев, располагавшегося на высотах. Он велел темнику Бела-нояну двинуться с допрошенными ранее проводниками через горы и пройти любой ценой. Это был старый обходной маневр монголов, традиционный охват.

Ноян и его люди, ведомые проводниками, пробирались через отвесные ущелья и взбирались по скалистым тропам, казавшимся непроходимыми. Некоторые воины срывались в ущелья, но большинство добрались до горной гряды ближе к концу дня и обрушились на оставшихся оборонять этот участок воинов Джелал эд-Дина, число которых было невелико. Фланг хорезмийцев за горным массивом был опрокинут. Бела-ноян ворвался в лагерь противника.

Тем временем Чингисхан встал во главе своей десятитысячной тяжелой кавалерии и двинулся не к оказавшемуся под угрозой центру, а к поверженному левому крылу. Атаковав войска Эмира Малика, он разгромил их. Не тратя времени на их преследование, хан повернул свои эскадроны и бросил их в атаку с фланга на центр отрядов Джелал эд-Дина. Он отрезал крыло войска хорезмийского принца у реки.

Сопротивление было отчаянным, но слабеющие мусульманские воины сделались беспомощными перед умелыми действиями старого монгола и маневрированием его войск, таким же безупречным, как последний ход в шахматной партии. Конец наступил быстро и неумолимо. Джелал эд-Дин сделал последнюю, безнадежную попытку атаковать гвардейскую кавалерию и прорваться со своими людьми к реке. Ему уже «наступали на пятки», его эскадроны были разбиты; его сильно теснил Бела-ноян, и, когда хорезмийский принц, наконец, достиг крутого берега Инда, с ним было не более семисот верных ему людей.

Поняв, что пришел конец, он пересел на свежего коня, скинул доспехи и с одним мечом и луком со стрелами помчался к обрывистому берегу реки.

Чингисхан отдал приказ взять принца живым. Монголы бросились в воду преследовать последнего хорезмийца, и хан подстегнул коня, выбираясь с поля боя, чтобы посмотреть на всадника, который на его глазах прыгнул в воду с берега высотой в двадцать футов. Некоторое время он молча смотрел на Джелал эд-Дина. Приложив в удивлении палец к губам, он одобрительно проговорил: «Вот каким у отца должен быть сын!»

И хотя он восхищался отвагой хорезмийского принца, он, конечно, не собирался щадить его. Однако, когда некоторые из воинов хана выразили желание преследовать принца вплавь, хан не позволил. Он смотрел, как Джелал эд-Дин достиг далекого берега, несмотря на течение и волны. На следующий день хан послал в погоню за ним тумен к тому месту, где можно было переправиться через реку, возложив эту задачу на Бела-нояна, того самого военачальника, который провел тумен по тропам через скалы в хорезмийский лагерь. Бела-ноян опустошил Мултан и Лахор, вышел на след беглеца, но опять потерял его в большой массе людей по дороге в Дели. Изнуряющая жара поразила пришельцев с плато в Гоби, и ноян, в конце концов, повернул назад, доложив потом хану: «Жара в тех местах просто убивает людей, а вода не отличается ни свежестью, ни чистотой».

Так Индия, вся за исключением ее северной части, избежала завоевания монголами. Джелал эд-Дин остался жив, но его звездный час прошел. Он вновь вступал в схватку с ордой, но как партизан, авантюрист без родины.

Битва на Инде была последней демонстрацией хорезмийской доблести. От Тибета до Каспийского моря сопротивление угасло, а выжившие приверженцы ислама стали рабами завоевателя. И с окончанием войны, как и раньше в Китае, мысли старого монгола возвращались к родным местам.

«Мои сыновья захотят иметь такие земли и города, как эти, – говорил он, – но у меня такого желания нет».

Он был нужен в дальней Азии. Мухули умер, успев надеть крепкое монгольское ярмо на китайцев; в Гоби в совете вождей возникали смятения и раздоры; в царстве Ся зрело восстание. Чингисхан повел орду к верховьям Инда. Он знал, что до Ся, на далеких склонах Тибета, не более восьмисот миль от Кашмира, где он теперь находился. Но, как и до него Александр Македонский, он обнаружил дорогу, перекрытую массивами непроходимых хребтов. Проявив большую, чем Александр, мудрость в момент разочарования, он без колебаний повернул назад и отправился по своим же следам вокруг Крыши Мира к караванному пути, который он обнаружил во время своего вторжения.