Спаситель океана, или Повесть о странствующем слесаре - Георгий Садовников

Но мне так и не удалось побить рекорд. В моем механизме что-то заело.

Глаза открылись только в восемь часов. И то, для того чтобы они распахнулись как следует, мне пришлось затратить немало сил. Я их открывал, а они слипались опять. Это и была, наверное, та борьба, о которой говорил Феликс.

Я испугался, что ребята сидят сейчас у слесаря-водопроводчика и слушают продолжение вчерашней истории, и решил даже не делать зарядку и позавтракать кое-как, чтобы поспеть хотя бы к концу рассказа.

Я бросился в ванную и подставил под кран свои бицепсы. Я их поливал холодной водой каждое утро, чтобы они росли и стали в конце концов большими, как у штангиста. Это была такая важная операция, что тут нельзя даже пропустить и один день. И тут в самый ее разгар к нам позвонили.

Бабушка открыла дверь, до меня долетел Яшин голос.

— А Вася очень давно ушел? — спросил он с тревогой.

— Твой Вася только что продрал глаза, — насмешливо ответила бабушка.

— Правда?! — радостно завопил Яша.

— А ты-то сам, — сказал я, услышав за спиной его шаги и дыхание.

— Да я ничего, — сказал виновато Яша.

— Я тоже ничего, — сказал и я осторожно. Яша смотрел, как я набираю в ладонь холодной воды и поливаю свои бицепсы, а потом сказал:

— Может, ты не поверишь, а я сегодня делал зарядку!

Я так и открыл рот, даже воду плеснул мимо бицепса. Чтобы Яша да занимался зарядкой — такого еще никогда не было! Если бы не сказал он сам, я б ни за что не поверил.

— Ага, поверил! Поверил! — обрадовался Яша. — А я тебя обманул!

— Зачем же ты меня обманул? — удивился я. — Тебе же твердили десятки раз, что обманывать плохо. Особенно доверчивых людей.

— Это я помню, — признался Яша. — Только ведь сегодня первое апреля! Сегодня обманывать можно! Ты что, забыл?

Ну и день начинался: со сплошных удивлений. Я и вправду забыл, что сегодня первое апреля.

— Яша! — истошно заорал я. — Значит, Базиль Тихоныч родился первого апреля?! Соображаешь?

— Да ну, что ты выдумываешь, — не поверил Яша.

— Но ты же сам сказал, что сегодня первое апреля.

— Сказал, — признался Яша, И тут мы воскликнули в один голос:

— Вот это да!

Я крикнул бабушке, что скоро вернусь, и мы помчались искать Феликса.

Наш испытанный предводитель вдруг оказался дома. Он вышел к нам совсем еще не причесанным. Его жесткие волосы торчали в разные стороны, словно колючки ежа.

— Понимаете… — начал он, покраснев, но мы перебили его, рассказали о своем открытии.

— Кого еще нет? Зои? Надо ее разбудить. Идемте, — сказал решительно Феликс.

Он наскоро пригладил пальцами свои колючки, и мы отправились дальше.

Как мы и чувствовали, Зоя еще и не думала просыпаться. Так сказала мать, вышедшая на наш звонок. Мы объяснили, в чем дело, и попросили, чтобы она ради такого исключительного случая разбудила дочь.

— Базиль Тихоныч родился первого апреля? — ужаснулась Зоина мать и категорически отказались будить.

Тогда мы помчались во двор, под Зоино окно, и исполнили песню «Раскинулось море широко», заменив все слова одним словом «варенье».

Но Зоя не откликалась.

— Наверное, потому, что грустный мотив. Попробуем что-нибудь веселое, — сказал Феликс и затянул все то же «варенье» на мотив «Калинки-малинки».

Мы с Яшей дружно подхватили песню, и наконец магическое слово, распеваемое на всякие лады, проникло в сознание спящей. Она высунулась из окна и, протирая глаза кулаками, спросила, в чем дело.

Я сказал, что произошло событие самой чрезвычайной важности, и нам необходим ее мудрый голос. Зоя пообещала тотчас одеться и выйти во двор. Но мы прямо-таки извелись от нетерпения, пока она присоединилась к нам.

Собрание наше проходило на бревнах. Вопрос был один: как нам теперь относиться к рассказам человека, который, оказывается, появился на свет не в какой-нибудь другой день, — а именно первого апреля.

Первым взял слово Феликс.

— Ребята, а чего мы ломаем голову? — сказал он вдруг. — Это же здорово, что Базиль Тихоныч родился первого апреля! Теперь лично я буду верить ему совсем по закону.

— И я тоже — сказал растерянно Яша.

— Мальчики, очень хорошо, что вы мне сказали, — произнесла Зоя, — а то я, признаться, немножечко сомневалась. Ну, считала, почему же мы не верим другим, когда они врут, а слесарю должны верить.

— Он не врет, — сказал я, обидевшись за слесаря.

— Ну ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — сказала Зоя с досадой.

Мы стыдливо переглянулись; забегали, подняли панику, а на самом деле все складывалось даже очень хорошо. Лучше и не придумаешь.

— Яша, это все ты, — сказал я, чувствуя, что поступаю несправедливо.

— При чем тут я? Если на то пошло, это ты всполошился первым, — обиделся Яша. — «Ты же сам говорил, ты же сам говорил»! — передразнил он меня.

— Хватит вам, — вмешался Феликс. — Яша, помолчи. А ты, Вася, лучше скажи, когда пойдем на день рождения? Сколько нам ждать еще?

— Не знаю, — ответил я, растерявшись. — Он говорил: приходите завтра. То есть чтобы сегодня мы пришли.

— Яш, сходи к нему будто по делу. Вам ведь все равно звать слесаря-водопроводчика. Наверное, он за чем-нибудь да и нужен, — сказал Феликс. — Он увидит тебя и скажет сам, когда нам приходить.

Это было не похоже на деловитого Феликса. Если он считал, что что-то нужно, то делал сам, не сваливая на кого-то.

Но и тихоня Яша сегодня был просто неузнаваем. Давно мы не видели, чтобы он наскакивал, точно петух.

— У нас раковина только еще засоряется, — возразил Яша задиристо. — А вот у вас вода уже плохо идет. Мама твоя сама говорила.

— Господи, какие лентяи, — пожаловалась Зоя. — Так и быть. Чтобы вы не спорили, к слесарю пойду я.

Тут мы и вовсе едва не скатились с бревен. Чтобы Зоя да вызвалась что-нибудь сделать сама? С нами сегодня что-то творилось. Каждый из нас был не похож на себя.

Зоя откусила от бутерброда огромный кусок — она, как всегда, появилась с неразлучным бутербродом, — так вот, она жадно откусила от него, будто набрала больше воздуха, перед тем как нырнуть в холодную воду, и, прожевав его при нашем уважительном молчании, ушла в подвал.

Мы ждали ее, не сводя глаз с дверей котельной. По нашим расчетам, уже прошло десять минут, а Зоя не возвращалась. Не было ее, когда миновало полчаса. Через сорок минут мы подумали, что с нашей посланницей что-то приключилось, и пошли узнать, в чем дело.

Мы заглянули в приоткрытую, как всегда, дверь каморки, и нашим глазам открылась возмутительная картина: Зоя сидела в замечательной каморке слесаря и беззаботно пила чай в компании с хозяином, истопником Иваном Ивановичем и котом дядей Васей.