Спящая в огне - Карина де Сантис

Сумка каждого северянина уже была собрана. Простая, кожаная и не слишком огромная — туда вполне помещался бурдюк с водой, небольшие припасы провизии, а у шаманов туда даже вместились их маски в виде волчьих морд. Все самое необходимое было собрано и дожидалось своего заветного часа.

Пришедших шаманов расположили в свободных комнатах со всеми удобствами. Весь Дом рано лег спать. Казалось, не только участники Отбора волновались, но и их близкие и наставники. Слишком важное событие для всех северян. Поэтому все рано поужинали и сразу легли спать, чтобы ранним утром собраться и проводить молодых людей, которые были взволнованы не меньше других. Это будет их первое путешествие на Юг. Они все впервые увидят другую сторону и, более того, не только ее, но и будущих королев, Драмэйд и всех-всех-всех, населяющих сердце Форланда. Но для начала — хороший и крепкий сон.

Если кому-то и не спалось прошедшей ночью, то на наступившее ранее туманное утро об этом никто не сказал. Единственными везунчиками, которые не встали, опережая пробуждение трех светил, были дети, досматривающие свои сны.

В столовой царил слабый мрак, разгоняемый зажженными свечами. Завтрак, заранее приготовленный старшими целителями, стоял на столах. Сонные участники Отбора расселись по лавкам вместе с другими проснувшимися северянами, принимаясь за ранний прием пищи. Так рано не вставала даже Этна, поэтому сейчас, скрывая зевоту, медленно попивала настой из трав, подслащенный медом. На ней были удобные штаны, светлая рубаха и привычные перчатки. Сапоги и плащ ждали в сенях. Волосы она убрала в высокий хвост, оставив лишь две пряди по бокам, чтобы сгладить строгую прическу. Аурея, сидящая напротив, расплела свои многочисленные косички. Ее волосы были похожи на темные волны, которые их хозяйка собрала в хвост. Некоторые прядки неряшливо выбивались из него, дополняя прическу и делая лицо шаманки милым. На ней было длинное свободное платье цвета молодой хвои. Даже в путешествие она не пожелала надеть более удобную одежду, как у Этны и остальных. Впрочем, может ей в платье было гораздо удобнее, чем в штанах.

Завтрак был тихим и молчаливым, прерываемый лишь редкими зевками. Каждый был погружен в свои собственные мысли. Этна, по правде говоря, нервничала. Прокручивала в голове все возможные варианты испытаний и свои ответные действия на них. Мысленно давала ответы на вопросы, которые могли бы задать, поднимая с глубин памяти такие знания, которые могли бы помочь только в самом маловероятном случае. А еще пыталась представить себе Юг, его жителей, благословление Древних и холодных Дев. Не посчитают ли они ее помыслы неприемлемыми? А королевы? Сможет ли она понравится хоть одной из них, вызвать доверие и стать близкой подругой? Пожалуй, так далеко заглядывать не стоило, но поток мыслей был неумолим, как бурная река.

Провожать молодых людей вышли тогда, когда три солнца едва-едва касались прохладной земли, усеянной блестящими каплями росы. Птицы слабо и тихо пели, будто еще не до конца проснулись. Уходящие накинули темно-зеленые плащи с капюшонами, надели удобные сапоги и перекинули сумки через плечи. Они переглядывались. Друг с другом. С лесом. С теми, кто был дорог. В конечном итоге первыми не выдержали наставники и члены семей шаманов, подходя и заключая в прощальные объятия северян.

Калисто с осторожностью подошла к Этне, заглядывая в темные глаза. Не знала, захочет ли та обняться. Простила ли за ложь. Вряд ли. Как же горько от осознания того, что девушка, которую она любила чистой и искренней любовью, отвернулась от нее. И правильно. По заслугам ведь, не так ли?

Этна первая распахнула объятия и Калисто, немедля, крепко обняла юную целительницу, сжимая ее в своих объятиях так, как может сжимать мать ребенка. Крепко. Чувствуя запах трав в ее волосах. Любяще.

— Я не простила тебя. Но, очень на это надеюсь, что однажды ты найдешь в себе силы рассказать правду.

Слова были сказаны тихо. Женщина, чей приход всегда был похож на порыв летнего ветра, замерла вместе со словами, застрявшими в ее распущенных волосах. Рано или поздно она бы все равно их услышала. Но от этого ее сердце все равно забилось быстрее. Если бы сердце и правда могло разбиться, она бы упала замертво этим тихим утром. Но так она лишь кивнула, отстраняясь и отводя глаза. Будто повинная девочка.

— Откуда пришла ты, туда и вернемся мы. Твой зов — наша воля. Твои знания — наша сила. Истоки твои — наша мудрость. Куда поведешь ты, туда и пойдем мы.

Этна вторила словам молитвы, показывая древний знак, прежде чем вместе со всеми развернуться и неслышно скрыться среди деревьев.

Она не случайно сказала эти слова. Она знала, что они ранят наставницу, но она должна была дать понять, что все знает. Знает, что ей лгали. И не прощает этого. Как глупо, что спустя всю свою жизнь, которую она построила на доверительных отношениях с наставницей, они рухнули. Как жалко.

Солнца неумолимо двигались ввысь по небу, окрашивая то своим ярким соком. К тому моменту молчавшие молодые люди успели добраться до края Севера. Перед ними предстал деревянный мост, который построили задолго до их рождения другие северяне после того, как Смерть своими шагами разделила континент на четыре части. Кажется, всем было страшно переступать эту черту…

— Ну что, идем? — Валериан облизал губы, обводя всех северян взглядом. И те молча кивнули, ступая на крепкие деревянные доски моста.

Хоть солнца и потихоньку занимали свое законное место на небе, но по бокам от моста возле воды клубился туман, размывая очертания дальнейшего пути. А еще кругом тишина и от этого было немного не по себе. Этне так точно. Привыкшей к шорохам, звукам птиц и пению шаманов ей было откровенно дико сейчас ступать по мосту и слышать лишь их шаги и тихое звучание воды на фоне.

— Пообещайте слишком сильно не расстраиваться, когда одна из королев выберет меня своим камергером, — нарушил тишину Валериан. Видимо, ему тоже было очень неловко шагать в этой непривычной тишине. Его сестра громко фыркнула и закатила глаза так сильно, что встреться под ее ногами сучок, она непременно бы об него запнулась, не увидев. — Ну а что?

— А то, что не плачь, когда вернешься на Север без победы в кармане. Хотя, может тебе позволят остаться при Дворе обычным целителем, — подала голос Ундина, поглядывая на окружающую их воду.

Этне очень хотелось ответить девушке. Точнее, не столько ответить, сколько принять участие в этой глупой перепалке и сказать, что в Отборе победит именно она. Но рядом шагала Аурея. Ее напоминание, что на Отборе нет ни друзей и даже нет тех, кто общается из чувства жалости. Каждый борется сам за себя и за свое место рядом с королевами. Сказать вслух о своей возможной победе было равносильным заявить о том, что они больше не будут общаться даже на основании самого ужасного чувства. А ведь это было неправильным. Хотя, что есть неправильное, когда жаждешь даже таких унизительных крох от других?

— Если вдруг я стану камеристкой, то упрошу Их Величеств оставить тебя при Дворе, как целительницу, — негромко проговорила шаманка, взглянув на Этну и чуть улыбнувшись ей. Это что, жалость? Чтобы сильно не расстраивалась, если королевам что-то не понравится?