Великан - Артем Амбарцумян

Мия пошла вперед по дороге. Оттого, что она отвыкла ходить самостоятельно, ее походка выглядела неловкой и шаткой. При каждом шаге ей казалось, что стопа вот-вот подвернется, и она упадет. К тому же рана при каждом движении болела все сильнее. Однако постепенно боль притупилась, а ноги ее привыкли, и идти стало легче. Шла она, прилагая все усилия, чтобы не обернуться. Какое-то время ей чудилось, что сейчас на ее плечо упадет тяжелая рука, подхватит ее и положит на широкую спину. С какой-то стороны она даже этого хотела: надеялась, что великан ее не послушал и отправился за ней. Но нет, он все стоял позади. И Мия продолжила идти одна.

Великан наблюдал за тем, как Мия уходит. Он был в замешательстве: ему хотелось то ли догнать и переубедить ее, то ли никогда больше ее не видеть. Когда она ушла далеко и превратилась в маленькую, едва различимую точку, злость в нем исчезла, а вот чувство, что он окончательно покинут и одинок, осталось. И все-таки он не решился идти за ней. Он свернул на поляну, с нее в лес и стал бесцельно, но привычно петлять меж деревьев. Их кроны, до которых он раньше мог с легкостью дотянуться рукой, теперь высились над его головой. Листья на ветвях блестели, сквозь них просачивался розовый цвет закатного солнца. Этот свет напомнил великану цветы, которые росли в саду у дома Норы. Вдруг он увидел внизу, на одном из кустов, белые васильки. Тогда, в саду, он не смог как следует разглядеть их, теперь же они были не столь маленькими перед его взором, и он с интересом стал их рассматривать. Насмотревшись на васильки, он обратил внимание на другой цветок, что рос неподалеку — фиолетовый колокольчик. Его он тоже как следует рассмотрел. А когда перед ним возникла одна-единственная роза, великан не удержался и сорвал ее. В том месте, где только что рос цветок, тут же переполошились насекомые. Они либо разбегались, либо заползали под землю. Великан удивленно на них уставился — ведь раньше он их совсем не замечал. Осторожно, чтобы никого не раздавить, он протянул палец и положил его на землю. По пальцу тут же побежали муравьи, защекотав кожу. Потом великан снова взглянул на розу и слегка расстроился: она уже не была так свежа, как когда росла. Вздохнув с досадой, он положил зачахший цветок на то место, откуда тот рос ранее. Поднявшись, он вдруг увидел на дереве крест, отмеченный, по-видимому, чем-то острым. Он не сразу придал этому значения и пошел дальше разглядывать цветы.

Так он ходил с десяток минут и увидел множество маленьких любопытных растений, которые не замечал раньше. Когда он остановился, чтобы разглядеть очередной цветок, он снова увидел на дереве вырезанный крест. А через некоторое время еще один. Тогда он нахмурился, дошел до того самого места, где видел первый, прошел дальше и заметил еще один. Следуя за отметинами, он вышел к тракту — к тому самому месту, где расстался с Мией. Может, он и не понял, что эти отметины оставлял следивший за ними охотник, но явно почувствовал, что ничего хорошего они не сулят. «Мия» — подумал он и вышел на тракт.

После того как великан скрылся, абсолютно целый и не получивший и царапины Перри оправился самым первым и стал поднимать раненых товарищей. Однако встать на ноги могли далеко не все: многие изрядно пострадали, некоторые явно стали калеками, пятеро погибли. Среди погибших был старый Ирвин, давно потерявший сноровку, Колин, неудачно приземлившийся на шею, Фром, меч которого вонзился в его собственный живот при столкновении с деревом, Рори, череп которого не выдержал великаньего удара, и Ивар Клайд, неудачно оказавшийся в том месте, куда великан наступил. Среди остальных целыми остались лишь четверо — крепкий и невысокий охотник Борей, Стиф, Кенни Клайд и сам Перри.

— Ублюдок! Мерзкая тварь! — кричал Кенни Клайд, глядя на то, что осталось от его брата. — Я прикончу эту тварь!

Все, кто поднялся на ноги, держались от него в стороне, предпочтя дать ему возможность самостоятельно справиться с потерей. Казалось, он постепенно успокоился, однако, когда Кенни подошел к охотникам, он вдруг набросился на Перри, повалил его на землю и хотел избить, но его вовремя оттащили.

— Ты!.. — крикнул он Перри. — Ты стоял и ни черта не делал, пока Ивар жизнь отдавал!

— Прекрати, — строго сказал подошедший к нему Стиф. — Твой брат знал, на что шел. Мы все знали. И нечего кого-то обвинять в его смерти.

Охотники отпустили Кенни, и он, сплюнув на землю, произнес:

— Как скажешь, Стиф. Только в следующий раз подбирай в отряд тех, кто не любит в штаны мочиться.

Бросив злобный взгляд на Перри, Кенни снова отошел к телу брата. Стиф сказал поднявшемуся Перри:

— Не злись на него. Ему нелегко. Даю золотой, он бы предпочел поменяться с братом местами.

— Я не злюсь, Стиф, — покачал головой Перри: он-то знал, что у Кенни, да и у всего отряда, были веские причины срываться на него, ведь он не предупредил о том, что Мия лежит на дереве.

— Это хорошо. Ты ловко придумал бросать вещи в реку. Сможешь проследить за ними снова?

— Стиф, отойдем в сторону? — попросил Перри. — Нужно кое о чем поговорить.

Стиф кивнул, и они вместе отошли от охотников.

— Этот великан совсем не такой зверь, о котором ты говорил.

— Что? — удивился его словам Стиф. — Ты что, правда проспал тот момент, когда мы напали? Видел, что он сотворил?

— Он разозлился, что мы подстрелили его девку. Он умеет говорить, Стиф. Умеет думать! И не дал этой девчонке убить меня. А она ведь хотела.

— И что? Что с того? Может, он умнее зверья, ладно. Но такому существу нельзя здесь жить, понимаешь? Кто знает, когда он снова рассвирепеет? Он пятерых наших прикончил, Перри! Мы что, это так оставим? Нужно достать его! Или ты хочешь сказать, что бросаешь нас? Знаю, что ты по молодости понадумал себе принципов не убивать кого попало, но великан — явное исключение.

— Но я перестал быть охотником, потому что больше не мог убивать людей, Стиф. Преступники они или нет…

— Хорошо, Перри. Это говорит твоя совесть. А что она говорит о тех, кто отдал сегодня жизнь? О тех, кто больше не сможет заработать себе на хлеб? Посмотри на них, Перри! Ллойд вряд ли когда-нибудь снова сможет встать на ноги, у Рона, вероятно,