Мое проклятие - Алиса Ардова

— Назови свое имя! — холодный четкий вопрос обрушился сразу, как только бокал опустел.

Не дал даже отдышаться, гад. Не глядя, сунула куда-то емкость, с облегчением почувствовав, как проясняется разум. Какую бы цель ни преследовала Кариффа, за эту помощь всегда буду ей благодарна.

— Кателлина Крэаз! — ответила без запинки.

Меня ведь теперь действительно так зовут. Причем совершенно официально.

— Какое имя ты носила до вступления в род Крэаз?

А вот это вопрос посложнее. Но если подумать… Рискну.

— У меня не было имени!

Выпалила и невольно затаила дыхание, ожидая грома и молний на свою голову, но ничего не произошло. Значит, правильно рассчитала. Брови сиятельного поползли вверх, а по залу пронесся отзвук перешептываний и тихих недоуменных восклицаний.

— Меня изгнали, лишив права носить имя рода, — прокомментировала собственные слова.

Надеюсь, это пояснение не нарушило каких-нибудь норм проведения ритуала. Они здесь все на неукоснительном следовании правилам повернуты.

Но мужчины молчали, и, закрепляя успех, поспешила добавить:

— Я была отлучена от рода Эктар под именем Кателлины Эктар.

Сиятельный нахмурился, будто чувствуя подвох, но со мной ничего страшного не происходило, и он, чуть подавшись вперед, отрывисто и властно бросил следующий вопрос:

— Говорил ли саэр Эктар о том, что ты должна будешь делать в моем доме?

Я могла бы с чистой совестью сказать: «Нет!». И это было бы правдой. Но очень странной, нетипичной, подозрительной правдой. Она вызвала бы шквал дополнительных вопросов и подозрений, которые задавили бы своей массой и обязательно заставили в чем-нибудь проколоться. Здесь все саэры дают наставления и задания девушкам своего рода перед тем, как продать их.

— Мой бывший опекун требовал абсолютного послушания и подчинения ему после того, как стану вашей наидой. Я должна выполнять все, что саэр Эктар прикажет, иначе последует наказание за неповиновение. Даже здесь, — стараясь быть максимально точной, передала слова Ритана, сказанные им при нашей встрече в кабинете.

Артефакт рода не реагировал. Сиятельный, застыв в кресле молчаливым памятником самому себе, не подавал признаков жизни. Мужчины в зале тоже не двигались и не говорили. Ободренная этим, решила поставить жирную точку.

— Клянусь, что не имею никаких указаний и не замышляю ничего, что могло бы навредить сиятельному саэру Саварду Крэазу или роду Крэаз, к которому считаю себя отныне полностью принадлежащей.

Мужики отмерли и возбужденно загомонили. Видимо, клятва произвела на них впечатление. Артефакт по-прежнему не откликался. Сиятельный наконец тоже пошевелился и — о чудо — чуть заметно улыбнулся. Душа встрепенулась в счастливом ликовании. Прошла. Я прошла ритуал!

— Зачем ты приходила ко мне ночью, Кателлина? — внезапно услышала тихое.

Вот ведь неймется ему. Любопытство, что ли, замучило?

— Хотела стать вашей наидой.

На волне радостного возбуждения ляпнула, как следует не подумав. А зря!

Зал вмиг залило пульсирующее черное сияние. Словно кто-то включил огромный проблесковый маячок. Кольца на руках присутствующих, разгораясь, забились с ним в такт. Палец сильно сдавило, а ладонь словно в раскаленную лаву опустили. Резкая боль, стремительно разрастаясь, охватила тело, невыносимой пыткой скрутила его. С трудом собрав силы, расправила плечи, чтобы взглянуть прямо и открыто в наливающиеся темнотой и презрением серые глаза.

— Я солгала! — еле слышно выдохнула то, что и так уже было понятно всем, собравшимся в зале.

Эффект от этих слов оказался поразительным. Черное сияние мгновенно угасло, потускнели и кольца на руках. Ободок на моем пальце ослабил свою железную хватку. Схлынули мучительные ощущения, оставив — как напоминание и предупреждение — слабость и легкую ломоту в суставах.

Значит, расплата за вранье — боль, и артефакт отменяет экзекуцию, как только звучит правдивый ответ. Интересно, а наказание идет по нарастающей? В следующий раз посмевшего обмануть ожидает более жестокая пытка?

Невольно поежилась. Проверять предположение на практике совершенно не хотелось. Мозг лихорадочно работал, перебирая и отсеивая варианты, выискивая среди множества возможных максимально подходящий к случаю. Главное, говорить искренне, без длинных пауз, и выглядеть так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: девушка взволнована, полна эмоций, но уверена в своих словах.

Сиятельный подался вперед, и я, опережая вопросы, быстро произнесла, стараясь быть предельно честной и при этом не сболтнуть ничего лишнего.

— Стать вашей наидой — честь для любой девушки этого мира. Многие сирры мечтают о подобной судьбе, но не той ценой, что была заплачена. Неужели вы думаете, что просто ради стремления к роскошной жизни в богатом доме можно добровольно отдать невинность и чистоту… «на ложе незаконном»? — поколебавшись, процитировала «Наставления», мысленно посылая искреннюю благодарность Мори за то, что познакомила меня с этим образчиком высокой словесности.

Сиятельный скривился. Услышанное ему явно не понравилось, но комментировать он не стал. Я прибавила патетики в голосе.

— Отдать все, потерять род, почти умереть — без всякой уверенности, что тебя спасут. Только надеяться… Просто надеяться и все…

В зале стояла гробовая тишина. Сомневаюсь, что поголовно все мужчины вмиг прониклись бедственным положением несчастной сиротки, но слушали внимательно. Крэаз тоже казался сосредоточенно-заинтересованным.

— Мне всего лишь хотелось спокойно жить рядом со своим мужчиной, — исчез пафос, я больше не играла, а говорила то, во что сама верила, к чему стремилась. — Быть счастливой, защищенной, опекаемой им, — о семье, детях и равенстве желаний намеренно добавлять не стала. Это точно не та правда, которую готовы услышать собравшиеся здесь саэры.

Глубоко вздохнула, облизала запекшиеся губы. Теперь я ступала на скользкий лед, и надо было вести себя предельно осторожно и собранно.

— Глава рода Эктар делал мне неподобающие, недостойные благородного саэра намеки, — судорожно прокручивала в памяти первую и единственную личную встречу с Ританом, пытаясь выжать из воспоминаний максимум информации и облечь ее в нужные слова. — Смотрел странным взглядом, трогал руками лицо, тело. Называл «вкусной». Говорил, что жаль отдавать другому.

Артефакт молчал, подтверждая правдивость сказанного.

Лицо Крэаза исказила гримаса ярости. Глаза потемнели, губы сжались в жесткую линию, а на скулах заиграли желваки. Вот так, сиятельный самец! На твою собственность, между прочим, покушались. Надеюсь, как настоящий доминант ты не потерпишь соперника на своей территории.

Эх, жаль, про поцелуи нельзя добавить. Чувствую ведь, лез подлец к Катэль целоваться, мучил девчонку. И не раз, наверное. Но мне опекун Кэти ничем подобным не докучал, так что, боюсь, артефакт оценит признание как ложь. Досадно, честное слово. Лучше бы Ритан сорвался во время нашей встречи. С каким удовольствием я его сейчас бы приложила!