Синий мопс счастья - Дарья Донцова

– Вот и день завершился, – вздохнулаНина, – хорошо тебе, сейчас прикатишь домой и баиньки спокойно плюхнешься,а мне еще тут до шести утра париться. Будь оно неладно, это круглосуточноевещание.

Но сразу лечь спать мне не удалось. Сначалапришлось выгулять стаю, потом кормить собак. Феня и Капа совершенно освоились ипервыми ринулись на кухню. Стоило только удивляться, каким образом два глупыхщенка просекли, где дают еду. На улицу я малышей, естественно, не водила, имсначала надо сделать прививки, а уж потом выталкивать во двор. Поэтому, пока изкухни раздалось бодрое чавканье, я побрела по квартире с тряпкой, вытираямногочисленные лужи и подсчитывая нанесенный урон.

Сначала взгляд упал на тумбочку, где стоиттелевизор. Еще утром она была целой, сейчас у нее не хватало одного угла.Расстраиваться я не стала, мы собирались давно купить новый телик с широкимэкраном, а под него сия подставка категорически не годится. Мы все равно бы еевыбросили, а раз так, то и не жалко.

Еще мопсята слопали две тапки и изорвали кипугазет – вполне нормальное поведение для детей. Вот если, придя домой, выобнаруживаете полнейший порядок, а щенков тихо лежащими в углу, тогда следуетнемедленно, схватив их в охапку, мчаться к ветеринару, подобное поведениеговорит о болезни собачат. Равным образом советую родителям радоваться, ежелиих пятилетнее чадо, расшвыряв все вокруг, с дикими воплями носится по квартире.Поверьте, намного хуже, когда ваши сын или дочка, бледные и вялые, молчазаползают под одеяло.

Вымыв полы, я собрала миски, бросила их вмойку и поняла, что сейчас просто упаду от усталости. Слава богу, деньзакончен. Я в квартире одна, Катя на дежурстве, надо ей позвонить, узнать, кактам дети, а потом пойду лягу в кровать, почитаю детективчик, съем пару бананов…

В замочной скважине заворочался ключ, неуспела я насторожиться, как дверь со стуком распахнулась, и передо мнойпоявился Костин, но в каком виде!

Темно-синяя куртка майора была расстегнута икак-то странно сидела на плечах, вернее, она с них спадала. Пятна грязипокрывали светло-серые брюки, пуловер, выглядывающий из распахнутой верхнейодежды, потерял свой первоначальный цвет и украсился темными разводами, осостоянии башмаков лучше умолчу.

– Катюха! – икнул Вовка. –Давай чайку попьем!

– Ты пьян? – воскликнула я.

Было от чего прийти в изумление. Знаю Костинане первый год и ни разу не видела его в столь свинском состоянии. Вовка –высокий, крупный мужчина – способен спокойно выпить бутылку водки, видимыхпоследствий возлияния, как правило, не заметно. Впрочем, Костин пьет редко, ауж пьяным мы его видели один или два раза.

– Катюня, – пробасил Вовка, –налей чаю.

– Я Лампа.

Майор изогнул правую бровь.

– Да? Верно. То-то я думаю, с какой статиКатюха такой страшилой стала. Лампа, дай мне чаю, крепкого.

– Может, лучше рассол? – прищуриласья, потом не выдержала и засмеялась.

У нас в консерватории учились иностранцы, вчастности, англичанин Джон Вебер, меланхоличный молодой человек, плохопиликающий на скрипке. Студенты народ веселый, те, кто живет а общежитии, еще исовершенно бесшабашные. Семнадцатилетние первокурсники, вырвавшиеся из-подопеки мамы, начинали творить невероятные вещи и часто, напрочь забыв опредстоящей сессии, принимались гулять в компании с бутылкой. Правда, в сессиюнарод спохватывался и пытался проглотить кусок не прожеванных в семестре знанийза пару дней. Наши мальчики, несмотря на то что ловко играли, кто на рояле, ктона скрипке, кто на виолончели, ничуть не отличались от остальных, и в общежитииконсерватории творились чудные дела. Джон, никогда до тех пор не пробовавшийводки и не употреблявший крепких спиртных напитков, сначала сильно рассмешилсвоих соседей по комнате. На первой вечеринке он, разглядывая стакан сбесцветной жидкостью, сказал:

– Дайте мне тоник.

– Что? – не поняли наши.

Напоминаю вам: действие разворачивалось еще доперестройки, кока-кола, жевательная резинка и ментоловые сигареты считалисьатрибутами чуждого, буржуазного образа жизни и в СССР были редкостью.

– Или содовую, – не успокаивалсяДжон.

– У тебя изжога? – спросили еготоварищи.

– Нет, – ответил англичанин.

– За фигом тогда сода понадобилась?

– Алкоголь разбавить.

– Чего? – заржали все. – Скакой стати?

– Чистым шнапсом отравиться можно, –выдал Джон.

Он явно собирался продолжить фразу дальше, ноему не дали. Раскаты громового хохота прокатились по комнате.

– Пей так, чудик, – велел РоманГлотов, подающий большие надежды скрипач, – не бойся.

Джон сморщился, но опрокинул в себя «огненную воду».Самое интересное, что употребление неразбавленного алкоголя пришлось ему повкусу, и парень начал пить наравне со всеми. Но что русскому здорово, тоостальным смерть.

Наши спокойно заснули, а Джон стал маяться.Состояние его было ужасным. Англичанин бегал в ванную, засовывал голову подкран, пытался пить чай, сварил кофе, но ему делалось лишь хуже.

Проснувшийся Роман с участием поинтересовался:

– Плохо тебе?

– Умираю, – простонал Джон, –что вы делаете в подобных случаях?

Глотов указал на трехлитровую банку, в которойплавал огрызок огурца.

– Рассол – вот самое верное средство.Попробуй, будешь свеженький, веселенький и бодрый.

Джон вцепился в банку и поволок ее в коридор.Роман, слегка удивившийся и не понявший, отчего житель туманного Альбиона не захотелприложиться к банке прямо в комнате, решил вновь заснуть, но тут Вебер вернулсяназад и напал на скрипача:

– Ты есть врун! Обманильщик!

– Обманщик, – машинально поправилангличанина Рома.

– Пусть так, – взвизгнул Джон, трясямокрой головой, – мне ничуть не помогло. Вылил на себя все, и никакогооблегчения.

– Постой, – оторопело переспросилРома, – я не понял. Что ты сделал с рассолом?

– Вылил на голову, – повторилВебер, – а она болит по-прежнему.

– С ума сойти, – протянулРоман, – кому сказать, не поверят!

– Это мне не поверят! – подскочилДжон. – Теперь весь воняю. Что, по-твоему, следовало сделать с сиропом, вкотором плавали огурцы? Уж не пить ли его?