Гордиев узел с бантиком - Валентина Андреева

Именно тут меня и осенила очередная догадка. Небольшой провал в памяти ликвидирован. Машинально расстегнув на ветровке молнию, я позволила Динке с меня ее стащить. Устроившись на сиденье, я буквально замуровала девицу в состоянии недвижимости. Не прошло и минуты, как она пришла в себя и попыталась от меня отделаться. И только я решила обеспечить себе неприкосновенность, выдавив из Динки клятву впредь сидеть смирно, как Наташка резко притормозила, очередной раз напугав девочку. Я опять съехала на край сиденья. И невольно вспомнила о Наташкиной боксерихе, которой уподобилась. Благодаря нервной системе подруги, оказывающей влияние на тормозную систему машины, бедная псина не единожды ныряла вниз, но (золотой характер!) никогда не обижалась.

— Остановка по требованию, — объявила подруга. — В лес не повезу, здесь кустов навалом, только особо не задерживайтесь, одной страшно. Жаль, что в легковушках подобного класса нет встроенных биотуалетов.

— Я больше никогда не поеду на дачу, — тоскливо выводила Динка каждый раз, когда мы пытались до нее «достучаться». Это серьезно беспокоило. Детская и юношеская психика так неустойчивы. Я корила себя за то, что взяли Динку в поездку, Наташка корила меня за то же самое, плюс за саму поездку вообще. И если в первом случае я выглядела редкостной дурой, то во втором — самой умной из троицы. А потому мне следовало отговорить Наталью и девочку от этой опасной аферы.

— Вот еду я по свободной дороге, без «хвоста», а перед глазами лежащая фрау Рая. Да ладно бы одна. За ней трое утопленников стоят, хорошо хоть лиц их не видели, — всхлипывая, жаловалась Наташка. — И под левой лопаткой у меня болит, сердце ноет.

— Это фантомные боли, — попробовала я успокоить подругу. — Люди с ампутированными конечностями продолжают ощущать в них физическую боль. У тебя тоже боль фантомная, только душевная. Без вины виноватая душа мается.

— Я больше никогда не поеду на свою дачу! — строго напомнила о себе Динка.

— И правильно, — начиная злиться, согласилась я. — Нечего тебе там делать. Не дача, а проходной двор. Твоя задача — стеречь бабушкин алмазный фонд. Господи, хоть какой бы населенный пункт попался с телефоном-автоматом. Надо о трупе в полицию сообщить. Вдруг он и вправду живой.

— О чем ты говоришь? — отвлеклась от своей темы Наташка. — Какой таксофон? Сейчас у всех мобильники. Но информировать органы стоит.

— Я больше никогда… — затянула было старую «песню» Динка и неожиданно окунулась в реальность. — Не надо полицию, я же вам говорила, там все свои, в смысле свои, но не наши, хотя вроде как наши. Вдруг маме и бабуле хуже будет?

— Хуже будет нам! — отрезала я, окончательно теряя терпение. — Пойми ты, глупенькая, фрау Райнхильда — гражданка другой страны, и она мертва… Если, конечно, не жива… чуть жива. Международный скандал! Ее труп и вечная о ней память поселились у вас в бане. Мы же, как могли, отметились многочисленными следами в этой постройке. Вчера нас на территорию вашего надела все ближайшие соседи провожали. А мокрая глина с нашими сегодняшними отпечатками — самое оно для оперативной бригады. Я очень надеюсь, что дачники не додумались запомнить номера «Шкоды». Если нас вычислят, по крайней мере, будет одно смягчающее обстоятельство: мы сами сообщили о покойнице в полицию. Между прочим, Наталья Николавна, к вам обращаюсь! Зря вы вчера не наведались на кухню. Фрау могла быть еще живее. Значит так! На всякий случай слушайте и запоминайте: во время вчерашнего наезда на чертову Гелькину дачу мы имели «счастье» видеть фрау Райнхильду очень даже живой и здоровой! И расстались с ней вполне мирно. А что нам с ней делить?

— Да? — мягко переспросила Наташка, и я ошибочно расценила эту мягкость как короткое вступление к мощному взрыву отрицательных эмоций.

Мгновенно пожалев о своей горячности (не время и не место!), я во избежание травматизма кувыркнула Динку на сиденье, припечатавшись сверху. Девица даже не пискнула — не успела. Может, привыкла?

— Сбрендили, — миролюбиво подытожила подруга. — Девушки, нам надо быть терпимей друг к другу. Вполне понятно — все на нервах. Иришка, вот приедем, смоем все следы и ты как следует выспишься. А я с тобой рядышком посижу. Дина, не бойся, все нормально. У Ирины Санны тоже фантомные душевные боли. У меня свои глюки, у Ирины свои. Это лечится, со временем пройдет. Лично я уже перед собой ничего не вижу. Сейчас заедем в магазин и ты выберешь все, чего хочется. Нам всем. Жизнь продолжается.

Я медленно выпрямилась, подняла обалдевшую Динку и немного поерзала, устраиваясь удобнее. Не стоило лезть на рожон и отстаивать свою полную вменяемость. Вполне возможно, что вчера именно фрау с недопустимой скоростью неслась на машине нам навстречу. Память четко зафиксировала «стог» волос на ее голове, как выяснилось недавно, искусственных, бледное лицо и сосредоточенный взгляд вперед. Вот только цвет парика был не таким, как сегодня. А может, он у нее не один. Куда фрау несло? Ах, да… В конечном итоге на тот свет. Сама ли она вернулась на Гелькин участок или ее привезли? Жаль, что вчера мы не заглянули в помещение, ставшее ее последним пристанищем. И почему она не улетела в свою Австрию? Помешали? Или намеренно отказалась от полета, решив предупредить Тукана о грозящей опасности? Тогда с какой стати искать его на Гелькином садовом участке?

Машина основательно подпрыгнула, что отвлекло меня от всех мыслей вообще.

— На «лежачего полицейского» наехала, — доложила Наташка. — Та к ему и надо. Пусть не нарывается. Еще один поворот, и мы у супермаркета. Иришка, ты посидишь в машине. Хвоста за нами не было, но все равно оставлять ее без присмотра нельзя. Тпру-у-у, приехали. Так! Кошелек взяла, пакет… Пакет в магазине куплю. Дина, готовься к высадке. Ириша, ключи оставляю здесь, на сиденье, если что, ори.

— А что орать-то?

— Ир, приди в себя. Да что угодно ори, хоть таблицу умножения. Лишь бы громко. А я между делом попробую изыскать возможность сообщить о покойной фрау в полицию.

Соратницы выбрались из машины и встали как вкопанные, с изумлением «любуясь» друг на друга. На каждой сплошное «ковровое» покрытие грязью, украшенное проблесками одежды через менее интенсивный слой. «Красота» необыкновенная. Я была вынуждена признать: в данный момент Динка выглядит более экзотично, нежели минувшей ночью. Наташка беспомощно оглянулась на меня и попросила подтвердить, что в таком состоянии она вела машину и не спровоцировала ни одного ДТП. Я подтвердила. Но есть шанс отличиться в универсаме. Скорее всего, их с Динкой не пропустят в торговый зал. Прекрасный повод для скандала. А если пустят, то в кассу они пройдут без очереди. Лишь бы кассирша обладала крепкой нервной системой.

Вместо того чтобы расстроиться, Наташка обрела решимость.

— Ну хватит фантазий! Думаешь, ты у нас чистенькая? С «фасада» еще ничего, а вот спина… Динка с тобой щедро поделилась. Да тебя саму ни одно домашнее животное не узнает. Кроме Ефимова. Он уже попривык к твоему обличью за время совместной жизни, никаких изменений не заметит. Как и мой суженый. Теперь они больше смотрят на себя и содержимое тарелки. Блин, прямо хоть на автомойку заезжай. Только где потом сушиться? Так, так, та-ак…