Гордая женщина - Кара Уилсон

Зен чувствовала, что ее безучастность раздражает Софию.

— Что же вы хотите, чтобы я сделала? — спросила она.

— Уведи Дэймона оттуда и не разговаривай больше с ирландцем. Я понимаю, что он в высшей степени обаятельный парень, Зенобия, но... — Миссис София выразительно взглянула на Лону. Когда та вышла из комнаты, София добавила: — Один из предков моего мужа был из Мейни — это глухой район в Греции, где еще живут по диким обычаям прошлого. — Женщина огорченно вздохнула. — Иногда я вижу в Дэймоне эту дикость.

Зен хотела засмеяться, но встревоженный взгляд миссис Аристидис заставил ее сдержаться. Она подняла саквояж и направилась к двери, увлекая за собой Софию.

Когда они вошли в гостиную, то первым, кого увидели, был Дэймон со стаканом виски в руках. Навстречу женщинам поспешил Шеймус.

— Не беспокойтесь! Гость, наверное, хочет попрощаться. Он скоро улетает в Ирландию, — поспешила Зен успокоить Софию.

— Скоро, да не очень, — прошептала та в ответ.

Зен проследила за ее взглядом и замерла. Дэймон с мрачным лицом быстро пробирался сквозь толпу гостей.

— Дэймон! — Новобрачная шагнула ему навстречу, но он, будто не замечая ее, подступил к Шеймусу. Тот удивленно уставился на хозяина, грозный вид которого не предвещал ничего хорошего.

Неожиданно Зен поднырнула мужу под руку и встала перед ним, вынудив обратить на себя внимание. Она обхватила обеими руками голову Дэймона, наклонила ее, и их губы встретились. Супруга не отрывалась ото рта мужа до тех пор, пока его губы не ответили на ласку. Одновременно Зен массировала напряженные мышцы затылка и шеи Дэймона.

— Милый, мы женаты! — прошептала она.

— Я не желаю, чтобы этот человек целовал тебя, — пробурчал Дэймон, однако не отстранился от жены.

Она потрепала его по щеке.

— Шеймус — друг, а с друзьями принято целоваться.

Дэймон недовольно хмыкнул, но рук не убрал и поглаживал плечи супруги. Мужчина едва заметно пошатывался.

— Давай уберемся отсюда, — выговорил он наконец. Его язык слегка заплетался.

— Дэймон, ты немного пьян. Если я попрошу у тебя ключи от автомобиля — чтобы вести машину, ты не обидишься? Или предпочитаешь, чтобы твой шофер отвез нас в Манхэттен?

— Мне это не нравится, хотя придумано неплохо. — Он пошарил в карманах пиджака, достал ключи и передал супруге.

Со вздохом облегчения Зен повернулась к гостям и стала прощаться. Дэймон напряженно молчал и не отходил от жены.

Когда подошла очередь попрощаться с Шеймусом, тот обнял Зен за талию и звонко чмокнул в губы.

— Прекратите же, наконец! — воскликнула София и снисходительно похлопала гостя по руке.

Фаг покачал головой.

— Вы — взбалмошный ирландец! — заметил он миролюбиво, и Зен не могла не улыбнуться Шеймусу. Он держался неплохо во время своего визита, бросился на помощь в трудную минуту.

Зен все еще смеялась над шуткой Шеймуса, когда вслед за Дэймоном направилась к «феррари». Янос в этот момент захлопнул крышку багажника, куда укладывал чемоданы.

Старый грек вытаращил глаза, глядя, как Дэймон плюхнулся на переднее сиденье.

— Он выпил вина больше, чем следует, госпожа Зенобия.

— Не столько вина, сколько шотландского виски.

— Мистер Аристидис — потомок Аполлона, госпожа! Он слишком привык быть властелином и поступать по-своему!

— И так же, как Аполлон, влюблен в себя, — уточнила Зен, садясь за руль.

Губы Яноса сложились в улыбку.

— Вы правы, госпожа!

Зен высунулась и поцеловала небритую щеку старого грека.

— Позаботься о мальчиках, Янос!

— Насчет этого не беспокойтесь, госпожа! Я не спущу с них глаз.

— Насколько я понимаю, ты перецеловала всех мужчин в этом доме, кроме мужа, — пожаловался Дэймон, стукнув кулаком в приборную панель.

— Неправда! — Зен переключила передачу и тронула машину. — Я перецеловала многих мужчин, но не всех. — Она закусила губу, когда муж зарычал. — Кстати, я целовала тебя пять минут назад. Как ты мог забыть об этом?

— Я помню каждый поцелуй, каждое объятие, каждый момент наших любовных игр! Рассказать тебе о том, когда это случилось впервые? Мы плавали весь день на моей яхте, затем бросили якорь, как помнится...

Ладони у Зен вспотели.

— Нет нужды вспоминать все подробности.

— А, вот как, моя милая! Ты стала тогда моей. Ты желала, чтобы я взял тебя! Ты просила меня, чтобы я занялся с тобой любовью и стал первым и единственным мужчиной в твоей жизни. Помнишь об этом?

Слова Дэймона проникали в самую душу Зен, оживляя в памяти прошлое. Он продолжал говорить, вспоминая мельчайшие подробности, заставляя ее сгорать от желания повторить все сначала.

Несмотря на то, что она отчаянно пыталась сосредоточиться на управлении машиной, Зен не могла не вспомнить себя совсем молодой. В ее воображении возникла двадцатилетняя девушка, которая последовала за Дэймоном в каюту, где они собирались переодеться после купания и затем пообедать.

Дэймон ушел на нос, оставив ее одну.

Зен сняла верхнюю часть бикини, но затем присела на койку и стала смотреть в иллюминатор на море. Она чувствовала себя счастливой, потому что сам Дэймон Аристидис уделяет ей внимание, потому что он смотрит на нее так, словно желает ее. Он неслышно вошел в каюту.

— Прости, малышка, я думал, что ты уже переоделась. Я буду на палубе...

— Не уходи, Дэймон! — Зен стремительно повернулась лицом к нему, и его глаза впились в ее груди. Вместо того чтобы спрятаться, она собралась с силами и расправила плечи, желая, чтобы он не отрывал глаз. Девушка приходила в ужас при одной мысли, что какой-то мужчина может дотронуться до нее... но ей мучительно хотелось, чтобы Дэймон приласкал ее.

— Зен, что ты... — Дэймон откашлялся, его голос стал хриплым от напряжения.

— Я хочу тебя, Дэймон. Разве это очень плохо? — спросила она робко.

— Нет, мой ангел. Мы еще плохо знаем друг друга. Подождем немного!

— Подождем? — Зен стрелой пересекла каюту и припала к голой груди Дэймона. — Я не хочу ждать. Ты устанешь от меня и найдешь другую.

— Этого не будет, — прошептал он, кладя руки на обнаженную талию.

От его дыхания волосы на голове Зен шевелились. Девушка подняла лицо в ожидании поцелуя. Вместо этого он приподнял ее и сказал:

— Любимая, ты уверена? Я не могу…

— Я хочу, чтобы ты любил меня, Дэймон!

— Великий Боже, ты еще девчонка... но ты должна стать моей, — пробормотал он, прижимаясь к ней губами и удерживая на весу.