Ведьма и Оборотень. Противостояние - Ольга Головченко

— Ты не думаешь, что было бы гораздо умнее начать искать твою Сирену? — продолжал нашептывать ему Эйлам. Аннелик небрежно провел рукой по волосам и в последний раз посмотрел на Ликая, исчезающего в дверях выхода.

— Сирена не сбежит от меня, и я еще не до конца продумал, как я накажу ее за дерзость. — Несмотря на то, что его слова прозвучали как-то небрежно и, возможно, даже спокойно, внутри него все буквально бурлило, лишь только он вспоминал тех скользких Троллей, с которыми боролся за свое выживание.

— Наказать, говоришь? Хм… звучит неплохо. Мне нравятся наказания, — извращенно пробормотал Эйлам, бросая на Аннелика такой взгляд, от которого кидало в дрожь любого, кто удостаивался мести Эйлама.

Аннелику не требовалось особой фантазии, чтобы вспомнить, как будет выглядеть такое наказание в руках его брата. Боль, сильная боль, а иногда и смерть, если Эйламу это нужно. Но для Аннелика такие отношения были табу, он не мог причинить Джорджиане вреда, хотя сначала он очень этого хотел, но через некоторое время, уже остыв, передумал. Предназначенная жена, пара. Совершить какое-либо насилие над ней было выше его сил. Он скорее отгрызет себе руку, чем ударит ее.

— Я могу дать тебе пару советов, — лукаво усмехнулся Эйлам, ставя на стол пустую кофейную чашку.

— Думаю, что я как-то смогу обойтись без твоих советов, — предложения не вызывали никакого интереса, чтобы над ними задумываться. Эйлам прищурил глаза и невинно поднял брови.

— Что такое, не говори мне, что тебе не нравятся мои эксперименты? — спросил он, казалось, ошеломленный. Аннелик скрестил руки на груди.

— Я не понимаю смысла твоего вопроса. Ты прекрасно знаешь, что не нравятся, — Эйлам на мгновение перевел на него взгляд, прежде чем его губы расплылись в лучезарной улыбке.

— В таком случае, я не понимаю, почему ты связался со мной, — Вампир пытался зацепить брата.

— Не делай вид, что будто ты забыл…, ты сам, да и другие Бессмертные, которые уже имели честь сталкиваться с тобой, очень хорошо знают и считают тебя одним из лучших следопытов в королевстве. Твоя непредсказуемость и спонтанность. «Одинокий волк», — произнес он с такой уверенностью, что это убедило и самого Эйлама. Однако состояние задумчивости продлилось недолго.

— Итак, если я, как ты говоришь, такой непредсказуемый и опасный, почему ты бросился ко мне? — уж очень ему хотелось услышать ответ.

— Потому что, каким бы опасным и коварным ты не был, ты мой единственный брат, на которого я всегда могу полностью положиться. — После его слов на мгновение воцарилась тишина, которую прервал громкий смех Эйлама.

— Это хорошо, теперь ты действительно меня убедил. — Он продолжал смеяться, привлекая к ним все внимание в кафе. — Скажи мне, как давно ты заделался оратором? — он обмахивал свое все еще покрасневшее лицо каким-то рекламным листом.

— Не слишком давно, не забывай, что я всегда был дипломатом, который знает, как выразить это словами, — уголок его рта приподнялся в кривой улыбке. — Но это сейчас второстепенно, я думаю, мы уже должны идти, чтобы не пропустить прекрасную постановку, а-ля поимка одной дерзкой Ведьмы. — Аннелик начал медленно подниматься из-за стола.

— Ты прав, — брат задумчиво потер подбородок.

— Конечно, тебе это понравится, не каждый день получаешь подобное чувство удовлетворения, — согласился Аннелик, вынимая из кармана десять долларов и оставляя их на столе.

— Правда, правда, знаешь… Мне просто интересно, получишь ли ты такое же чувство «удовлетворения» от своей Сирены. — Аннелик посмотрел в озорно сверкающие глаза Эйлама.

— Но ты же знаешь… — заверил он его.

— Знаешь, я слышал о ней, что она не из тех бедняжек, которые настолько слабы, что нанимают кого-то другого, чтобы выпутаться из сложных ситуаций, как это делают другие. Она известна своей ловкостью и умением справляться с самыми непростыми обстоятельствами. С ней тебе будет не так легко, как с той Ведьмой, надеюсь, ты это понимаешь.

— Посмотрим. — Аннелик должен был признать, что у его спутницы был тот еще характер, он восхищался ее умом, силой, и, прежде всего, ловкостью, благодаря которой она уже несколько раз выходила из больших неприятностей.

— Я даже не сомневался в этом, — заверил его Эйлам, вытаскивая ключи от машины из кармана своей кожаной куртки.

Аннелик вспомнил лицо Джорджианы, красивое и смертоносное одновременно. С первого момента, как он увидел ее, он понял, что в ее поведении было нечто большее. Что-то, в чем он твердо намерен докопаться до сути. Её предвзятое отношение к Вампиру, не отбивало желания, она ему очень нравилась.

За всю свою долгую жизнь у него были настоящие отношения только один раз. И когда все закончилось, он поклялся, что о других не может быть и речи. Рония была Вампиром, как и он. Она была на столетие старше. Аннелику в то время было лишь за 70, до Ронии у него было несколько женщин, но ни с одной из них ему не хотелось ничего большего, чем несколько случайных встреч в постели. С Ронией было иначе. Он думал, что они действительно должны были быть вместе. Рония олицетворяла все, чего он когда-либо хотел бы от своей жены. Она была красивой, умной, веселой и уверенной в себе, как и он сам. Их отношения длились немногим более пяти лет. Пять лет, полных лжи, обмана и лицемерия. Ему потребовалось пять лет, чтобы понять, кем на самом деле была Рония.

Он случайно узнал, что она изменяла ему. Он и другие Вампиры вернулись с Великой Битвы, которая случилась на их территории. Они были счастливы и отмечали победу в местной гостинице. После нескольких кружек пива некоторые Вампиры пожелали развлечься с местными шлюхами. Аннелик же отправился в свою обитель в попытке найти свою возлюбленную, и нашел ее… Когда он открыл тяжелую деревянную дверь хижины, в которой они жили вместе, он заподозрил что-то неладное. Громкие стоны, доносящиеся из их спальни, подтверждали подозрения. С удивившей его скоростью, он ворвался в комнату. Он остановился в дверном проеме с громким рычанием и с жаждой крови. Это был шок. Он наблюдал, как три других Вампира и его Рония устроили оргию на их общей кровати.

Как только все четверо заметили его, замерли и наблюдали за ним с беспокойством в глазах. За всю свою недолгую жизнь Аннелик имел возможность испытать бесчисленные эмоции: гнев, злость, боль, страх, радость, но никогда не испытывал того напряженного и тревожного чувства, которое разрывало его грудь. Он чувствовал себя таким уязвимым, таким преданным. Еще несколько долгих секунд он пристально смотрел в испуганные зеленые глаза своей спутницы, которую, как ему казалось, он знал. Думал, что может быть уверен в ней на сто процентов. Как же он ошибался.

Точно так же, как и столетия назад, он сжал руки в кулаки, удивляясь, что не раздавил костяшки пальцев. Несмотря на то, что эти воспоминания были почти забыты, это не означало, что они причиняли меньше боли.

— Так что? Готов? — Аннелик удобно устроился в черном "ягуаре", окинул взглядом большую фигуру своего брата, который только что вставил ключи в замок зажигания.