Охота - Энтони Макгоуэн

Разумеется, обнаружила его Валентина. Кто еще мог прийти к нему в дом? Люди, обитавшие поблизости, поселились на Куинсбери-роуд совсем недавно и даже не подозревали о существовании старика. Девятилетний сынишка семьи Рилксов, живущей напротив, иногда замечал в окне соседского дома лицо какого-то человека. Он расспрашивал родителей о том, кто там живет, но те постоянно были слишком заняты и ничего толком не могли объяснить ребенку. Рилксов мало беспокоило то обстоятельство, что они не поддерживают с кем-то добрососедских отношений. Муиры, живущие справа, служили в Сити и придерживались следующего золотого правила: не беспокой соседа, и он не побеспокоит тебя.

Валентина почти год занималась уборкой в доме старика. Тем не менее близких отношений между ними не сложилось; он лишь кивал служанке, когда та входила в дом. Женщина пробовала приносить ему угощение: фрикадельки по-украински, блины с сыром и изюмом. Однако спустя неделю обнаружила пищу нетронутой в холодильнике. С тех пор уборщица просто делала свое дело и уходила.

Валентина получила работу с помощью женщины, которую случайно встретила в парке вскоре после прибытия в Англию. Она приехала с целью подзаработать денег, чтобы помочь сыну и глупой белоруске, на которой тот недавно женился, оплачивать квартиру в Киеве. Теперь у них еще родился ребенок. Чтобы получить нужные документы, Валентина отдала чиновнику в Москве все свои сбережения, почти пятьсот фунтов в украинских купюрах. Огромный сверток. Как говорили, англичане хорошо платят приличным женщинам за уборку квартир. В Кройдоне поселилась вместе с четырьмя поляками и студенткой из Китая. Мужчины часто напивались, а китаянка говорила по-английски даже хуже, чем Валентина. В комнате водились клопы. Первые полгода она постоянно плакала, ложась спать. А домой писала веселые оптимистические письма, рассказывая о великолепной жизни за рубежом.

Валентина не настолько хорошо владела английским, чтобы первой начать разговор с незнакомой дамой. Та сама обратилась к ней. Седоволосая, с руками, на которых видны следы артрита — вены напоминали дельту древней реки. Она окинула Валентину одобрительным взглядом и спросила, не хочет ли та поработать уборщицей. Естественно, украинка согласилась. Женщина объяснила, что уезжает домой в Ирландию, и назвала адрес и имя хозяина дома. Позже уборщица говорила полицейским, что в тот момент ей стало как-то не по себе. Казалось, что работа не очень хорошая. Однако она отчаянно нуждалась в деньгах. Пришлось согласиться. Со временем можно найти что-нибудь получше.

Итак, Валентина отправилась по адресу. Дом оказался старый, из тех, которые англичане просто обожают. Вот только сад весь зарос сорняками да колючками, и краска ободралась на деревянных оконных наличниках. Дверь открыл мужчина в серых брюках и вязаном свитере, из-под которого виднелась рубашка. Валентина обратила внимание на его очень чистые пальцы и холеные ногти, что, по ее мнению, являлось хорошим знаком. Хозяин четко объяснил ей обязанности, показал, где находятся тряпки и моющие средства. Сначала она должна убирать в кабинете, а он тем временем поднимется наверх. Затем Ноэль возвращается к своим книгам, и Валентина наводит порядок в остальных комнатах. Вся уборка занимала у нее три часа. Оплата — пятнадцать фунтов. На ее взгляд — вполне справедливо.

Валентина чувствовала себя неловко в присутствии старика, однако объяснила дурные предчувствия своей склонностью к предрассудкам и глупой наивностью. Украинка уже привыкла к Кройдону и местным нравам. Она копила деньги, думая о сыне и внуке, который подрастал, учился ходить, говорить и уже спрашивал, где же его бабушка. Так писал сын в единственном письме, которое она получила из дома.

Тем субботним утром уборщица, по обыкновению, позвонила в дверь, чтобы уведомить хозяина о своем приходе, а потом открыла дверь. В отсутствие Валентины в доме накапливался запах затхлости, так как старик не любил свежий воздух и никогда не проветривал помещение. Однако в тот день в доме так воняло, что она с отвращением поморщилась. Потом громко позвала старика по имени. Ответа не последовало. Возможно, Ноэль вышел, подумала она и тотчас рассмеялась. Он никогда не покидал дом. Между тем пора было приниматься за дело. Женщина пошла на кухню, чтобы взять ведро, щетки с тряпками и начать работу. Как обычно, в первую очередь надо убрать в кабинете.

Она распахнула дверь и тотчас отпрянула в коридор. Вот откуда доносился смрадный дух. Нет, пахло не гнилью: в доме довольно прохладно. Валентина сразу поняла, что это запах покойника. Несмотря на смрад, а может быть, именно из-за него ей пришлось поскорее вернуться в комнату. Украинка приложила мокрую тряпку к лицу и вошла в кабинет.

Ноэль сидел за рабочим местом, склонив голову на поверхность письменного стола, и как бы спал, словно ученик, занявший заднюю парту на уроке латинского языка с целью немного подремать. Повсюду лежали открытые книги. Весьма необычно, ибо старик всегда ставил их на полки перед уборкой. Украинка подошла ближе и увидела темное пятно наподобие выгоревшего ореола вокруг головы хозяина. Женщину накрыла новая волна тошнотворного запаха. Она почувствовала в животе позывы к рвоте и поняла, что перед смертью старик наложил в штаны. В этот миг уборщица уже не могла сдерживаться и выблевала на старинный ковер салат из помидоров с сельдереем. Но даже после этого не могла заставить себя отойти от трупа и позвонить по телефону. Она сплюнула, вытерла рот тряпкой и приблизилась к мертвецу.

Глаза старика открыты. Губы смешно выпячены в результате давления на череп. Такое впечатление, что он целует стол. Только какие там поцелуи, если у вас на черепе вмятина, как на теннисном шарике, на который наступила нога невнимательного игрока. Возле левого виска кожа содрана до кости. Впрочем, эта рана особенно не кровоточила. Кровь, залившая стол и пол, шла в основном из носа и ушей. Рассматривая старика, Валентина импульсивно прикоснулась к проломленной голове и сразу поняла, что случилось. Она увидела отпечаток сильной мужской руки. Представила, как убийца изо всех сил безжалостно давил на хрупкие старческие кости правой рукой да еще прижимал сверху левой. Уборщица так и слышала сухой треск костей и жалобный стон умирающего.

Наконец женщина взяла себя в руки и пошла прочь от трупа. На кухне стоял телефон. Древний, большой, черный. Уборщица сняла трубку и тотчас положила на место. Что она скажет полиции? Подозрения падут на нее, ведь она иммигрантка, живущая за границей по поддельным документам. Ей грозит выдворение из страны. Однако если не сообщить об убийстве, полицейские все равно вычислят иностранку.

Вдруг Валентина вспомнила, что в письменном столе старик хранил деньги. Она часто видела, как он кладет туда десяти- и двадцатифунтовые купюры. Ящик, конечно, заперт, но ей известно: ключ у хозяина в кармане. Пару минут она мучительно пыталась найти моральное оправдание своему поступку. Ну хоть какую-то вескую причину для совершения кражи. Так ничего и не придумала. Кроме того, сама мысль о том, что нужно залезть в штаны мертвеца, пугала ее. Нет, уборщица не боялась трупов. Омерзение вызывали экскременты покойного.

Итак, проявив железную силу воли, Валентина отказалась от искушения, вновь сняла трубку и позвонила в полицию. Наряд прибыл через двадцать минут.