Естественное убийство-3. Виноватые - Татьяна Соломатина

– Разумеется. Так что дело не в сумме, а в психологии убийцы. В психике, в душе, если вам угодно… Но это всё лирика. Деньги на месте?

– Я Василию Николаевичу отдала их, а куда он их мог положить, я даже не знаю…

– Это, я полагаю, мы быстро выясним.

– Как же так? Как же так? – причитала Светлана Павловна. – Кому понадобилось убивать нашего милого, тихого Василия Николаевича?!

– Света, ты терпеть не могла отца! – тихо прошипел Алексей Васильевич. Глаза у него были красные.

Лизанька хмыкнула. Внук Сашка прошипел:

– Дура!

Пётр Павлович дал внучатому племяннику подзатыльник. Фёдоровна лишь шумно вздохнула. «Дура» никак не отреагировала на выпад пасынка и сказала в никуда:

– Я думала, моя драгоценная свекровь жизни себя лишит или хотя бы с ума сойдёт, потеряв своего никчемного супруга, а она даже не слишком-то и расстроилась.

– У людей разные ментально-эмоциональные реакции на горе, – спокойно сказал Северный, пристально глядя на Лизаньку. – Вы когда-нибудь теряли близкого человека?

– Теряла! – вызверилась Лизанька и, ещё раз хмыкнув, отвернулась, не удостоив Всеволода Алексеевича более развёрнутым ответом.

– Екатерина Фёдоровна, не сварите нам кофе? – попросил кухарку Северный.

– С удовольствием! – радостно вскочила та и с благодарностью посмотрела на любимого постояльца Маргариты Павловны.

Чувствовалось, что Фёдоровне ох как в тягость сидеть здесь без дела.

Всеволод Алексеевич осмотрел собравшуюся публику, попытался примерить на них ситуацию «человека убили» – и не просто человека, а мужа, отца, деда, деверя и кого ещё там в родственной иерархии… Нет, они все не слишком этому соответствовали. Как будто Василий Николаевич ни для кого из них не был… важным. По волнистому попугайчику больше скорбят, по сломанному ногтю и разбитому автомобилю. Или то их похмелье со вчерашнего банкета ещё не отпустило? Кого? И десятилетнего внука мучает гидроцефально-ликворный синдром? Дед с ним в шахматы постоянно играл. Все ведут себя так, как будто Василий Николаевич не был живым человеком, близким и родным. Как будто кусок плитки от стены отвалился. Ну, досадная неприятность, не более. Проблемы хозяйки, а вовсе не гостей, причём проблемы скорее административного плана. Логистика похорон. Именно такое создавалось впечатление. Как будто все они тут – гости. Ну на то он и гостевой дом. Возможно, что их измучили чрезмерно ретивый лейтенант, опытный иезуит Шекерханов и все эти оперативно-следственные мероприятия. Или фенозепаму им всем вкатали по солидной дозе. Ну, кроме Светланы Павловны, ну да та просто склонна к театральным эффектам. А так-то понятно, что «скорбит» она по Василию Павловичу ничуть не больше, чем по убиенной мухе.

– Кто-то знал, что вчера утром Маргарита Павловна дала Василию Николаевичу двадцать тысяч гривен наличными?

– Все! Включая бездомных псов с набережной! – зло сказала Светлана Павловна. – Никогда у моей сестрицы на дело денег не допросишься, а как…

– А как чужие деньги подсчитать, так вы даже плакать забываете! – ехидно прокомментировала сестру свекрови Лизанька.

– Чего это чужие? Деньги сестры мне чужие! Я всегда пеклась о Маргошином благополучии.

– Да уж!

Северный внимательно наблюдал за выражениями лиц.

– Лизанька, перестань, – мягко сказал Алексей Васильевич молодой супруге.

– Почему вечно я «перестань»! Ты бы своей тётке рот заткнул. Живёт здесь месяцами на всём готовом!

– Прекратите обе! – властно прикрикнул брат Маргариты Павловны. – Всеволод Алексеевич, вчера Вася действительно направо и налево рассказывал, что Марго ему дала денег на покупку ялика. Он, когда выпивал, становился ещё болтливее, чем обычнее.

– Но тут никого чужих не было! – всплеснула руками Маргарита Павловна.

– Да тебе все чужие – свои! – прошипела Светлана Павловна. – Он не только похвалялся деньгами, – обратилась она к Северному, – но ещё и рассказывал, что они у него под подушкой лежат. Ой!.. – ахнула Светка. – А деньги-то под подушкой были? нет?

– И что? Никто не сказал ни этому дурацкому лейтенанту, ни этому напыщенному полковнику, что у свёкра двадцать тысяч гривен под подушкой лежали? – хихикнула Лизанька и насмешливо оглядела собравшихся.

У всех было такое выражение, что Лизанька хихикнула ещё – и забилась в истерическом хохоте.

– Он не спрашивал – вот никто и не сказал, – растерянно прошептал Алексей Васильевич.

Заходящуюся Лизаньку Фёдоровна окатила водой из графина.

– Какая… фуф! – утёрлась подолом сарафана Лизанька. – Какая у меня богатая свекровь! Двадцать тысяч гривен отдала – и даже глазом не моргнула.

– Двадцать тысяч гривен пропойце конченому отслюнявила – и не поморщилась! – зло сказала Светлана Павловна.

Фёдоровна подошла к сестре хозяйки и с размаху залепила ей пощёчину, после чего обе дамы вцепились друг другу в волосы.

– Убью падлу! – прошипела Фёдоровна.

– Убивают! – заголосила Светка.

– Идиотки! – рявкнул Пётр Павлович и, взяв обеих дам за шкирку, отшвырнул их друг от друга.

Северный достал мобильный и набрал Шекерханова.

– Хреново работает твой следственно-оперативный аппарат… – сказал он в трубку, идя к двери.

Дальнейшего разговора собравшиеся не слышали.

Через пять минут Всеволод Алексеевич вернулся в банкетный зал. Все были на своих местах с приличествующими скорбными минами. Кроме Фёдоровны. И только в Лизанькиных глазах горели несколько ненормальные неуместные огоньки. Северный окинул собравшихся тяжёлым взглядом.

– Я хочу, чтобы все вы мне рассказали, где были сегодняшним утром. С девяти до полудня.

– Мы уже всё рассказали ментам! На каком основании вы…

– Не всё, как выясняется, вы рассказали «ментам». И – ни на каком. Я хочу, чтобы вы мне рассказали об этом безо всяких оснований как гостю Маргариты Павловны.

– Да кто вы такой?! – громко возмутилась Лизанька.

– Откуда у вас эта ямочка на подбородке? – вдруг спросил Всеволод Алексеевич, пристально глянув на Лизаньку.

– Что?

– Очень красиво. Вы красивая женщина, Лиза. Обычно ямочки на подбородке идут только мужчинам. Женщин они обычно портят, а вас – нисколько. Вы здесь родились?

– Это что, сейчас очень важно?! – возмутилась Светлана Павловна.

– Действительно, глупость какая-то! – поддержал сестру Пётр Павлович. – При чём тут красота Лизаньки или место её рождения? Человека убили в собственной постели! Маргаритиного мужа! А вы с какими-то ямочками!