Ее высочество няня - Анастасия Никитина

— Я все знаю!

— Я имела в виду интересное, — напомнила я.

— Так вы не уточнили, что вам интересно, — скривился призрак.

— Уж точно не сказочки про болтливую птичку, — посерьезнела я. — Давайте начнем с планов вашего правнука относительно меня.

— Да нет никаких планов, — буркнул призрак. — Это не его. Это мои планы. Да и не планы, а так, мечты. Хотя, если учесть, какая вы злюка, сбыться им не суждено.

— Тем более нет причин их скрывать.

— Только одаренные могут подпитывать призраков! — сдался Густав. — Вот и все. Даже у Лекса это не получилось. А вы смогли. И ваши дети, скорее всего, смогут. Теперь понятно? Без подпитки любой призрак постепенно развоплощается.

— Очень медленно развоплощается, судя по тому, что вы умерли сто лет назад, но все еще здесь.

— Не так медленно, как мне бы хотелось. Мы можем подпитываться сами: всплеск страха или радости, любые эмоции. Но это капля в море, не более. Распад все равно продолжается. Слишком не разгуляешься: надоешь живым, и они не посмотрят, что ты их дедушка. Мигом появится какой-нибудь маг с артефактами и святой водой. Вот и приходится осторожничать: капля там, крошка здесь. А силы уходят. Оглянуться не успеешь, а от тебя одна тень осталась. Попробуй кого-то напугай, когда даже книгу ему на голову уронить не способен. А уж когда нас перестают видеть…

— И что происходит тогда? — спросила я, невольно понизив голос.

— Что, что… Вторая смерть происходит, вот что. А мне и первая-то не больно понравилась, чтобы еще вторую пережить.

— Да… Не слишком приятные перспективы.

— Раньше хоть послы с островов иногда появлялись. Они сами часто тени на земле оставляют, потому и к другим теням относятся с пониманием. Подпитают, если заметят. Но они и раньше-то были редкими птицами. А как острова совсем закрылись, так и этого не осталось. За последние годы окончательно уснули Вероник и Фредди. Да и Лемок почти не отзывается. Уснет он, и останусь я тут в гордом одиночестве.

Мне почему-то вдруг стало жаль его. Вроде и вредный призрак, подсматривавший за мной в ванной и доносивший на меня гадкому герцогу. Но в то же время было в нем что-то живое, какая-то искорка веселья, которой так не хватало в последнее время мне самой.

— Если больше не будете мне пакостить, то я постараюсь помочь этому… Лемоку. Только я не знаю как, — сказала я неожиданно для себя самой.

Вот теперь я поняла, что значит слово «просиял». Густав радостно улыбнулся, и его призрачная кожа налилась голубоватым блеском.

— Пакостить? Вам? Да за кого вы меня принимаете? Густав Великолепный ни разу не обидел ни одной женщины!

— Подсматривать, подслушивать и доносить тоже относится к пакостям, — строго уточнила я.

— Ради ваших прекрасных глаз я буду глух, слеп и нем, как покойник!

— Так себе сравнение, — усмехнулась я.

— Вы позволите проводить вас к Лемоку? Я покажу вам замечательный потайной ход. Там довольно светло и почти нет паутины.

— Не сейчас, — отказалась я, представив, какой визг поднимет Глория, если обнаружит, что я исчезла из запертой изнутри комнаты. — Прогуляемся ночью.

— О, как давно прекрасные женщины не назначали мне ночные свидания! — Густав соскользнул с кресла и опустился на одно колено рядом со мной. — Только рядом с вами я чувствую себя живым. И даже если я уйду, моя любовь останется у ваших ног, как…

— Как вечное напоминание, что добро наказуемо, — фыркнула я, с трудом сдерживая смех.

— Ну что вы за человек такой, — проворчал призрак, возвращаясь в свое кресло. — Такой момент испортили.

— А вот не надо говорить ворованные признания.

— Почему ворованные? Это мои признания. Я их всем говорил!

— Точно всем?

— Конечно. Я даже в руководство для молодых ловеласов их включил.

— Какая прелесть, — таки расхохоталась я.

— М-да… — почесал в затылке Густав. — Это я зря сказал.

— Если вас это утешит, то вашим руководством до сих пор пользуются. Один… молодой ловелас охмуряет с его помощью настоящую принцессу.

— И как, успешно? — живо заинтересовался призрак.

— Ну как вам сказать, — протянула я, вспомнив Эрику. — Он думает, что успешно.

— Так это же замечательно. Главное в нашем деле — уверенность в себе.

— Да?

— Без сомнения.

— Скажите, ваше величество, вы нарочно морочите мне голову всякой ерундой, — спросила я, сообразив, что уже битый час болтаю с призраком, а так и задала ему ни одного действительно важного вопроса.

— Это так заметно? — буркнул Густав.

— По прошествии двух часов — очень, — кивнула я. — Может, перейдем к делу? Расскажите мне о герцоге ла Вейне. Кто он. Почему его выслали с островов. Чего хочет от меня и каковы его планы насчет короля. В общем, все. Все важное.

— Зачем? — хмуро уточнил призрак. — Как мужчина он вас не интересует, это я уже понял.

— А это уже мое дело, — сдвинула брови я.

— Тогда я вам ничего не скажу, — качнул головой Густав. — Я даже не знаю, кто вы на самом деле. Если Лекс обманулся с вашими родителями, может, он и еще что-то упустил из виду. Я совершил много ошибок при жизни и еще больше после смерти. Но помогать кому-то изводить своих потомков я не собираюсь!

— Делать мне больше нечего, кроме как изводить ваших потомков, — проворчала я, осознавая, что призрак имеет право на такие подозрения. — Я даже вас не извела. Хотя за одно обсуждение моего нижнего белья с ла Вейном стоило бы. Я просто хочу знать, чего мне ожидать от вашего правнука, только и всего.

— Не становитесь ему поперек дороги, и тогда можете не ждать ничего плохого. Это я вам гарантирую.

— Замечательно. И где лежит его дорога?

— Его дорога — это благо правящей семьи, — отрезал Густав. — Если вы задумали что-то другое, то лучше уезжайте сразу. Лекс вам это исполнить не позволит.

Признавая правоту призрака, я злилась. Знай он, кто я на самом деле, уже летел бы к ла Вейну, завывая на весь дворец. И никакие объяснения его бы не остановили. У кого, у кого, а у меня были и причины, и моральное право вырезать всю эту королевскую семейку во главе с самим герцогом к чертовой матери. Но уж если я отступилась от своего права на месть ради голубых глаз коронованного малыша, то и герцогу не позволю причинить ему вред. Так я и сказала Густаву. Разумеется, опустив все, что касалось моего собственного прошлого.

— Лекс никогда не причинит вреда единственному законному наследнику династии. Гражданская война в его планы точно не входит. И он сделает все, чтобы ее предотвратить. У него свои понятия о чести. И узурпация власти, а тем более убийство младенца в них не вписываются.