Мессалина. Трагедия императрицы - Ирена Гарда

— Что случилось? — кинулась к нему жена, но тот только опасливо пятился, оглядываясь по сторонам.

— Клавдий, заклинаю нашей дочерью, скажи, что произошло? — не отставала он него супруга.

Поняв, что объяснение неизбежно, седеющий мужчина покорно склонил голову, как провинившийся школяр.

— Боюсь, дорогая, что нам придется переехать из этого особняка, — со слезами в голосе проговорил несчастный домовладелец.

— С чего это вдруг?.. Да говори же ты, не томи душу, варвар!

— Мне пришлось купить должность жреца императорского культа за восемь миллионов сестерциев, — выдохнул Клавдий, опасливо косясь на Мессалину.

— Что-о-о? Да ты сошел с ума или пьян?

— Ни то ни другое… Дорогая, я ничего не мог поделать: Калигула меня буквально заставил сделать эту покупку, иначе мне бы не поздоровилось. Ты же знаешь нашего Гая! Я уж отнекивался, как мог, но он настаивал…

Раздавленный горем Клавдий упал на стоящую рядом кушетку и закрыл лицо руками. Мессалина презрительно посмотрела на мужа, чувствуя, как рвутся последние ниточки, связывающие ее с этим человеком. Она с трудом мирилась с его ролью шута при Калигуле, но быть нищей — это уже перебор! Ей хотелось плюнуть на свою семейную жизнь и, забрав дочь, вернуться домой, но там ее место уже занял слюнявый сын Агриппины, да и мать уже успела выйти замуж, так что в отчий дом дороги нет. Придется стиснуть зубы и возиться с этим великовозрастным плаксой. Теперь она уже не сможет устраивать дружеские пирушки, да и встречаться с прежними друзьями стоит как можно меньше.

Мессалина представила себе сочувственно-снисходительные улыбки знакомых патрициев, и ее даже затошнило от ужаса. Опустившись рядом с мужем на кушетку, она тоже закрыла лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Так они и сидели рядом, как преданные друг другу супруги, думая каждый о своем. И в этих мыслях не было места для их «половинок».

* * *

Скрепя сердце Мессалина перебралась вслед за мужем в маленький дом и почти смирилась со своей участью. В конце концов, это не худший вариант: они с Клавдием живы, в отличие от многих их знакомых. Так что нет причин особо жаловаться. Но деньги были нужны, и нужны срочно, а ее супруг точно не замечал этого.

Поборов свою гордость, Мессалина съездила к матери, но кроме длинной нотации ничего не получила. Богатая Лепида не пожелала раскошелиться, заявив, что уже сделала для нее все, что могла, и теперь обязанность содержать ее дочь лежит на Клавдии.

Оставалось последнее средство, и Мессалина, сгорая от стыда, решила обратиться к вольноотпущеннику ее мужа Палланту, заведовавшему финансами Клавдия. Всезнающая Порция уже успела разузнать, что он богат, как Крез, и наверняка не откажет своему благодетелю в трудную минуту.

Но и здесь Мессалину ждало разочарование. Вежливо выслушав ее сетования о переменчивости судьбы, Паллант внимательно оглядел супругу своего патрона с ног до головы и вежливо поинтересовался:

— Домина хочет денег?

— Да, — краснея, призналась патрицианка, давя собственную гордость.

— Я не даю денег в долг, тем более красивым женщинам.

— Тогда подари, — через силу кокетливо взглянула на него молодая женщина.

— И не дарю. Но ты можешь их заработать. Я знаю, что домина искусна в любви, и готов быть ее щедрым покровителем.

Если бы Паллант плюнул ей в лицо, Мессалина и то была бы меньше оскорблена. С перекошенным от бешенства лицом она указала ему на дверь:

— Пошел вон, слизняк, и чтобы духу твоего здесь не было! А когда вернется с заседания Сената муж, я все ему расскажу.

— И наживешь себе кучу неприятностей, — рассмеялся ей в лицо негодяй. — У тебя отвратительная репутация, домина Мессалина, а я предан патрону до мозга костей, и Клавдий об этом очень хорошо осведомлен. Как ты думаешь, кому он поверит: тебе или мне, если я скажу, что ты домогалась моей любви, но я остался предан хозяину, и тогда ты из мести решила меня оболгать. Подумай, куколка, ты вроде бы девочка неглупая.

И тогда, размахнувшись, Мессалина так ударила его по ухмыляющемуся лицу, что у Палланта дернулась голова, и по холеной щеке расплылось красное пятно.

— Мы еще посчитаемся, домина Мессалина, — склонил он в легком поклоне голову, собираясь откланяться. — У меня хорошая память.

— Жду не дождусь, червяк, — прошипела она ему вслед, и едва сдерживаемые слезы ярости брызнули из ее глаз.

* * *

Последний удар Мессалине нанес Калигула. Ободрав налогоплательщиков до костей и распродав все имущество своих предков, он придумал новый способ достать денег, от которого ахнул даже привыкший к его выходкам Рим.

Посовещавшись с Цезонией, он приказал оборудовать во дворце… лупанар, где лучшие женщины города, независимо от знатности своего происхождения должны были отдаваться за плату всем, у кого есть деньги.

Когда Клавдий, трясясь от страха, заявил жене, что на следующий день ей следует идти во дворец, исполнять изобретенную Гаем Цезарем повинность, она не только не вцепилась ему в лицо, чего трусоватый супруг боялся больше всего, а, прислонившись к колонне, поддерживающей свод атриума, долго хохотала, так что из глаз потекли слезы.

Ради чего она столько времени изображала из себя порядочную матрону? Ради чего сидела взаперти, ожидая появления ребенка? Ради чего хранила верность этому ничтожеству, отправляющему ее отдаваться другим мужчинам? Боги, должно быть, обхохотались, глядя на ее потуги стать приличной женщиной!

Нет, она больше не будет глупой гусыней и не станет хранить верность этому жалкому ничтожеству, готовому ради спасения своей шкуры подложить ее под первого встречного, у которого окажется несколько сестерциев.

— Ты меня ненавидишь? — заикаясь, спросил Клавдий, испуганно глядя на заливающуюся смехом супругу.

— Что ты, дорогой! — искренне изумилась Мессалина. — Наоборот, я тебе очень благодарна. Ты даже не представляешь, как! Но у меня к тебе будет встречная просьба: я хочу, чтобы ты не вмешивался в мои дела. А я, в свою очередь, буду всегда готова поддержать тебя, как сегодня, в трудную минуту и никогда ни слова не скажу о твоих любовницах.

— Каких любовницах? — изумился Клавдий, свято уверенный, что о его маленьких шалостях никому не известно.

— Сам знаешь, — отрезала Мессалина, постаравшись смягчить резкость тона обольстительной улыбкой.

* * *

На следующий день супруга Клавдия появилась в палатинском лупанаре одной из первых и оставалась там столько, насколько хватило сил. Ей, затворнице клавдиевого особняка, было приятно почувствовать, что ее тело даже после родов может возбуждать мужчин, ощутить свою власть над ними. Словно Цирцея, превращала она их в свиней, и те даже похрюкивали от удовольствия, а Мессалина, войдя в азарт, меняла их одного за другим. В ней снова проснулась тяга к плотским удовольствиям, и молодая женщина с головой кинулась в омут продажной любви. Плохо было только, что от многих партнеров отвратительно пахло, да и с фантазией у них было плохо. Привыкшей к утонченным ласкам женщине примитивные торговцы и солдаты успели быстро надоесть. Ну, ничего, придется потерпеть, но зато теперь она обязательно заведет себе любовника, и пусть Клавдий скажет хоть слово против! Войдя в раж, она не сразу заметила стоявшего неподалеку Калигулу, наблюдавшего вместе с префектом претория за работой своего «предприятия».